Изумрудный сад - Кейн Андреа - Страница 32

— Никогда! — усмехнулся он. — Я просто не привык к такой трогательной заботе… и все из-за пустячной раны.

Бранди поняла, как, должно быть, смешно выглядит в глазах Квентина, когда причитает над его царапинами — и это после всех ужасов войны.

— Как глупо с моей стороны. Ты прав, это всего лишь царапина. А я просто дура.

— Нет, солнышко, ты это ты. — Он прижал ее руку с компрессом к своему лицу. — Молю, продолжай. Я уже привыкаю к такому нежному прикосновению.

Бранди изумилась:

— Значит ли это, что я превзошла армию в умении врачевать?

— Вот именно. Ты во много раз искуснее и сострадательнее любого врача, не говоря уже о том, что прелестнее. — Он дернул ее локон. — Но я действительно считаю, что тебе не стоит волноваться. Обещаю, что переживу эту процедуру.

— Без обморока, капитан?

— И без скандала, — уверил он ее.

— Жаль. — Глаза Бранди весело сияли. — Теперь мне придется переделать сообщение, которое я собиралась отослать в «Морнинг пост» для раздела светских сплетен. А мне так хотелось увидеть эту новость напечатанной в ежедневной газете. Только представь… — Она взмахнула рукой. — «Лорд Квентин Стил, герой наполеоновских войн, подвергся зверскому нападению рыжего бельчонка и получил незначительные увечья, при лечении которых известный офицер герцога Веллингтона упал в глубокий обморок». После такой статьи ты станешь пользоваться известностью, которая тебе и не снилась. Ну ладно. Хотя бы начало можно оставить.

В груди Квентина клокотал смех.

— У тебя всегда был язык как бритва, но сейчас он стал еще острее, если такое возможно, маленькая проказница.

— Только в вашем присутствии, милорд, — ответила она, и по ее лицу было видно, что она готова на любое озорство. — Никто мне не бросает таких вызовов, как ты. Какое несчастье, однако, что тебе не удалось до сих пор перехитрить меня.

— Однажды я все-таки не дам взять себя на пушку, солнышко. И тогда посмотрим, кто кого перехитрит.

— Буду ждать того дня затаив дыхание, капитан Стил. — Бранди вновь принялась смывать запекшуюся грязь. — А пока все-таки сиди смирно. И постарайся не упасть в обморок. Иначе я с радостью отдам свое сообщение в его первозданной целостности в газету, и тогда ты лишишься последних надежд сохранить хотя бы остатки попранного достоинства.

Их взгляды встретились, и они дружно расхохотались.

— Я рад, что вы веселитесь от души, — вмешался Дезмонд, со стуком поставив рюмку.

Бранди и Квентин даже вздрогнули от неожиданности, потому что совершенно позабыли о присутствии Дезмонда.

— Мне кажется, ваша веселость несколько неуместна, — сказал он, вновь наполняя рюмку коньяком. — Брандис, я считаю, тебе следует перестать кудахтать над пустяковыми ранами Квентина, лучше пойди переоденься, пока нам не принесли закуски. А после мы с Квентином откланяемся, чтобы ты могла отдохнуть ночью и набраться сил.

Поймав взгляд Бранди, Квентин едва заметно кивнул.

— Хорошо. — Она поднялась и прошла по комнате. — Я вернусь через минуту.

За ней закрылась дверь.

Бросив мрачный взгляд на Квентина, Дезмонд выпил вторую рюмку коньяка и налил себе новую порцию.

— Ты не думаешь, что тебе достаточно? — поинтересовался Квентин.

— Нет, не думаю. — Дезмонд выпил половину, прежде. чем повернуться лицом к брату. — Мне казалось, что мы уже обсудили твои отношения с Брандис и пришли к пониманию. Помнишь?

— Помню. — Квентин закинул руки за голову и усталой посмотрел на брата. — Я также помню, как сообщил тебе, что не намерен прерывать дружбу с Бранди.

— Дружбу? Значит, то, что сейчас между вами происходило, можно назвать дружбой?

— А ты бы как назвал?

— Прелюдией.

Квентин прищурился:

— Прелюдией? К чему?

— Да брось, Квентин. — Дезмонд сделал два больших глотка коньяка и, покачнувшись, продолжал говорить заплетающимся языком. — Ты узнал, что такое женщина, когда тебе было четырнадцать. С тех пор перебрал их немало. Наверняка за этот срок ты научился мастерски распознавать первые признаки симпатии. — Он вытянул руку и принялся загибать пальцы. — Давай посмотрим: раскрасневшиеся щеки, лучезарная улыбка, взгляд, полный обожания, — все это говорит о возникшем желании, а никак не о дружбе. Ты не согласен?

Квентин с трудом сдержался, чтобы не ударить брата.

— Если ты подразумеваешь, что я пытаюсь соблазнить Бранди, то ты просто сошел с ума.

— Да тебе и не нужно пытаться, братец. — Глухо хохотнув, Дезмонд опрокинул в себя рюмку. — Брандис считает — на тебе свет клином сошелся. Думаю, она вообразила, что влюблена в тебя. Как-никак, ведь именно ты идол ее детских грез. Мужчина, научивший ее поведению непослушного мальчишки, а не леди. Мужчина, который поощрял ее безумства, оттачивал ее мастерство в неподобающих увлечениях и с ней же разделял их. А затем уехал, обессмертив себя таким образом в ее душе. — Дезмонд с издевкой отвесил глубокий поклон. — А теперь ты вернулся, герой-победитель, и пробудил в ней былое детское обожание, которое слилось с пробуждающейся женственностью. — Он презрительно хмыкнул. — Как удачно для тебя все сложилось.

— Ты пьян, Дезмонд.

— Вне сомнений. А ты лжешь — и себе, и Брандис. Скажи мне честно, Квентин, неужели ты не заметил, что наше маленькое солнышко изменилось? Внешне, если ты не понял, что я имею в виду. Что она больше не шестнадцатилетняя девчонка, а взрослая, очень красивая женщина? — Дезмонд помолчал. — Вижу, что ты все-таки заметил, как бы тебе ни хотелось это отрицать. Меня восхищает твой вкус, твои высокие принципы. И эти самые принципы не позволят тебе прислушиваться к собственным инстинктам в отношениях с Брандис, ведь ты питаешь к ней истинное уважение и обуздаешь свою пылкость. Я прав, Квентин? — Квентин не ответил, лишь грозно нахмурился. — Очень хорошо. — Дезмонд качнулся вперед, потом прислонился к буфету, чтобы сохранить равновесие. — Можешь молчать, если тебе так нравится. Пусть твои отношения с Брандис чисты, но она, как в детстве, почувствовала свою зависимость от тебя. Ты не думал, как тебе с этим быть, когда наступит время отъезда? Что ты скажешь — теперь, когда она рассчитывает на твое присутствие, — если вдруг завтра придет приказ и ты должен будешь немедленно уехать?

— Замолчи, Дезмонд. — Квентин вскочил с дивана и, отвернувшись, принялся смотреть в окно.

— А-а, это все нервы. Ладно, хорошо. Лучше взгляни в глаза правде, какой бы жестокой она ни была, прежде чем заставить Бранди воспылать к тебе любовью. — Дезмонд бросил все попытки осторожничать. — Ты временный гость, дорогой братец. Тогда как я — основа будущего Брандис. И если ты даже не нарочно умудришься разбить ее хрупкое сердце, именно я склею его по кусочкам; именно я в конце концов разделю с ней постель, с радостью и на многие годы. Помни об этом. Потому что, как бы ты ни повлиял на нее, я намерен сделать Брандис своей герцогиней. И это несомненный факт, который даже ты со своей дурацкой всемогущей силой воли не сможешь изменить. Поэтому и не пытайся.

Квентин ударил кулаком в стену и резко повернулся, сотрясаясь от гнева, такого сильного, что он сам удивился.

— К черту твои жалкие угрозы, братец. Я вытерпел, сколько мог, твою пьяную болтовню. — Он пошел на Дезмонда, глаза его полыхали, от былой сдержанности не осталось и следа. — Наш разговор о Бранди закончен. Она тебе не какое-то движимое имущество и не лошадь, выставленная на аукцион, и ты ее опекун, а не господин. А что касается твоей идеи стать ее мужем…

Дверь в гостиную распахнулась, оборвав заявление Квентина на полуслове. На пороге замерла Бранди с широко раскрытыми от изумления глазами.

— Ваши голоса слышны даже на лестнице! — воскликнула она. — О чем же вы спорите?

— Ни о чем. — Дезмонд со стуком поставил рюмку и неуверенно прошелся по комнате, чуть не столкнувшись с миссис Коллинз, которая в эту минуту появилась с подносом.

— Я больше не голоден, — объявил он перепуганной экономке. — Кроме того, как верно заметил мой брат, я чересчур много выпил, поэтому не стану вас всех больше беспокоить, а заберусь в карету и поеду в Колвертон.