Бриллиант в наследство - Кейн Андреа - Страница 18

Кортни заморгала, она совсем забыла про свое сокровище.

— Это папины, — прошептала она, взглянув на часы, лежавшие на ладони. — Моя мама подарила их ему в день свадьбы. А он дал их мне как память как раз перед тем, как его… — Она запнулась. — С тех пор они больше не ходят. Но я уверена, они тебе понравятся. Там изображен маяк, который наверняка напомнит тебе твой любимый маяк в Уиндмуте. — Кортни открыла крышку часов. — Вот… — Тут она резко села, не отрывая взгляда от часов.

— Кортни, что там?

— Часы… Стрелка прыгнула вперед.

— Но ты говорила, что они остановились.

— Да. В половине седьмого — это время, когда папу бросили за борт. Но только что, как раз в тот момент, когда я смотрела на них, стрелки и сама картинка двинулись. Только один раз. Потом они снова остановились. — С надеждой в глазах она посмотрела на Аврору: — А вдруг папа действительно жив?

— Кортни, что ты говоришь? — изумилась Аврора.

— Я видела сон. Папа звал меня, говорил, что жив. Я знаю, это кажется невероятным, но, может, то, что сейчас произошло с часами, является каким-нибудь знаком? Как ты думаешь?

Аврора была заинтригована.

— А ты правда не видела, как твой папа утонул?

— Нет, — содрогнулась Кортни. — Я слышала его крик. Этот звук навсегда останется в моей памяти. Но когда его бросили за борт, я была уже заперта в своей каюте внизу.

— И очевидно, его тело так и не было найдено, — Аврора с каждой минутой становилась все более завороженной.

— Но он был связан. — Кортни ощущала потребность рассуждать вслух. — И к тому же Лексли под дулом пистолета привязал к его ногам тяжелый мешок с зерном. Просто невозможно выжить в такой ситуации. Но…

— Мистер Сколлард! — Аврора вскочила на ноги. — Мы с тобой и твоими часами должны пойти к мистеру Сколларду. Если кто и сможет разгадать эту загадку, то только он. Как только ты поправишься, мы сразу же отправимся на маяк и там узнаем, действительно ли являются знаками движение часов и твой сон.

— Но ты не думаешь, что я сошла с ума?

— Конечно, нет. Мистер Сколлард учил меня, что в каждом веровании, в каждой легенде, какими бы сказочными они ни казались, есть крупицы правды. Но нам трудно отыскать эти крупицы, отделить реальность от вымысла.

— Это не всегда легко, — согласилась Кортни. — Да и не во всех случаях необходимо. По утверждению Слейда, этот сон был просто реакцией на папину смерть или, скорее, моим нежеланием принять ее.

— Ты говорила обо всем этом со Слейдом? Зачем? И когда?

Заметив изумление в голосе Авроры, Кортни пожалела о своих словах. Несмотря на вполне оправданные причины, появление Слейда в ее спальне прошлой ночью могло быть неверно истолковано. И если сестра Слейда сделает неправильный вывод, станет крайне затруднительно объяснить ей даже самые невинные мотивы поступков.

Голос у Кортни дрожал, когда она собралась с духом и коротко пояснила:

— Слейд услышал мой плач и зашел проведать меня. Я рассказала ему про свой сон.

Аврора подняла кверху глаза и театрально вздохнула:

— Ты обратилась не к тому человеку. Возможно, мой брат самый порядочный и самый ответственный человек на земле, но он к тому же и самый бесчувственный прагматик. Он ни во что не верит, особенно если не может убедиться в этом воочию.

Кортни почувствовала огромное облегчение.

— Ты говоришь о проклятии рода Хантли? На этот раз удивилась Аврора:

— Слейд говорил об этом?

Это была более безопасная тема для разговора.

— Да. Но ему и не нужно было этого делать. Папа да и другие члены команды упоминали об этом. О вашей семье и о черном бриллианте ходит много рассказов среди моряков.

— Ты хочешь сказать, что мы весьма знамениты? — Аврора сложила руки на груди, разглаживая ладонями прекрасный муслин платья, словно пытаясь скрыть дрожь. — Я почувствовала такое облегчение, когда камень ушел от нас вместе со всеми его проклятиями. Он разрушил нашу семью, верит в это Слейд или нет.

— О, он верит в это. Единственная разница в том, что он считает проклятием не сам бриллиант, а тех, кто ищет его.

Взгляд Авроры сделался задумчивым.

— Ты пробыла в Пембурне всего несколько дней, а мой брат поделился с тобой тем, о чем не говорил никому, включая меня.

— Аврора, он не…

Аврора быстро перебила запротестовавшую было Кортни:

— Ты не понимаешь. Я нисколько не расстроена. В действительности я очень рада, что Слейд хоть кому-то позволил проникнуть сквозь эту проклятую стену, которой он отгородился от остальных. Может, он наконец признает, что никто из нас не сумеет выжить в одиночку. И если так, то для него еще есть надежда, только если он поймет, что нуждаться в людях — это благословение, а не несчастье.

Слейду вряд ли понравилось бы такое заявление Авроры.

Он уже сделал четвертый круг по живописной деревенской дороге, расположенной в миле от Пембурна, не переставая бранить себя, что выехал в такую рань.

Это было абсурдно, даже принимая во внимание то, что он собирался сделать, прежде чем отправиться к Морленду. Ведь имение Морленда находилось всего в шести милях от небольшого городка Доулиша, расположенного рядом с Пембурном. Так что дорога туда займет не больше часа. К тому же люди, с которыми он намеревался встретиться, чтобы побольше разузнать о графе, вряд ли появляются в своих конторах с первыми лучами солнца.

Похоже, ему придется бесцельно кататься в течение нескольких часов.

Но ему просто необходимо было уехать.

Само это желание не было удивительным. Его пребывание в Пембурне после возвращения из поездок всегда бывало кратковременным, непонятное беспокойство почти сразу же гнало его прочь. Он оставался ровно на столько, чтобы удостовериться в благополучии Авроры, а затем снова отправлялся по делам — за границу, как можно дальше от прошлого.

Но в этот раз все сложилось иначе.

В этот раз его охватили не беспокойство и нетерпение, а противоречивые чувства, странная смесь нежности, решимости и чувства вины. Все это имело отношение к Кортни, к Кортни и тому, что случилось между ними прошлой ночью.

То, что случилось, это всего лишь поцелуй, напомнил он себе. А то, что происходило, это совсем другая история.

Ему никогда не забыть выражения глаз Кортни, когда он оставил ее: не смущение или сожаление, а удивление. Ее зеленоватые глаза были полны удивления и страха, что испугало его.

Ведь он сам ощущал то же самое.

Вся эта ситуация была ненормальной. Он спас женщину от смерти, привел ее в свой дом. И вполне естественно, что она потянулась к нему за утешением, а он попытался ей помочь.

Утешение, черт возьми. Этот поцелуй был глубоким, всепоглощающим, он вызвал к жизни незнакомые, но сильные чувства, которые до глубины души потрясли Слейда. Уж не говоря о страсти, неведомой, напряженной и едва сдерживаемой. Эта страсть напоминала языки пламени, готовые в любой момент вырваться на поверхность.

Для мужчины, который прожил тридцать один год и, несмотря на свое одинокое существование, не был новичком в любви, казалось непривычным ощущать от поцелуя такой же трепет, как от самых горячих любовных ласк.

Его поведение до этого поцелуя было еще более непривычным.

Слейд никогда не подходил к постели женщины без взаимного согласия. Но прошлой ночью, задолго до их объятий, даже когда и мысли об этом не возникало, Слейд прилег возле Кортни, словно это самая обыденная вещь в жизни, держал ее на руках без тени смущения, разговаривал с ней, но это была не прелюдия перед любовной игрой, а нечто само собой разумеющееся.

И он рассказывал ей то, о чем не говорил никому.

Конечно, его рассказ не назовешь большим откровением, когда половина Англии знакома со всеми тонкостями проклятия рода Хантли. Но Слейд ни с кем не делился своими мыслями и чувствами. Как и его жизнь, они принадлежали только ему одному.

Но лишь до прошлой ночи.

Однако Слейда беспокоил не только их разговор или даже их поцелуй, хотя он был не в силах забыть вкуса ее губ, нежности кожи, хрупкости тела. Потрясение наступило позже.