На грани победы-1: Завоевание - Киз Грегори - Страница 28

Энакин отметил, что пилот сидел поблизости от довина-тягуна. Довин грубо напоминал виденные им раньше более крупные экземпляры, только в нем зияла огромная сочащаяся рана. Светомеч валялся неподалеку. Когда Энакин поднял его и попробовал активировать, страхи его подтвердились — ничего не произошло.

— Отлично, — пробормотал он вслух. — Вообще без оружия. Отлично.

Он нашел обломки своего спидера, все еще охваченные кабелем, змеившимся от йуужань-вонгского корабля. Не нужен был длительный осмотр, чтобы понять, что на этот раз ему не удасться собрать из них ничего.

Дальше ему придется идти пешком.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Нен Йим смотрела, как корабли-дамютеки садятся среди чужих деревьев, и изо всех сил старалась скрыть головокружение. Демонстрация эмоций, особенно таких детских, не поощрялась. Формовщик был осмотрителен; формовщик обладал аналитическим умом. Формовщику не пристало таращить глаза с изумлением и восторгом и, забывшись, теребить свою прическу.

Так что Нен Йим ничего этого не делала. Но, великие боги, ей казалось, что она ведет себя совершенно неподобающим образом. Это была планета! Пусть формально луна, но все равно мир, неведомый мир! От незнакомых запахов, непредсказуемого движения воздуха, невообразимо странной гравитации, которая была совершенно неправильной, ее разум гудел. Но настоящая причина волнения была внутри нее. Подобно толстотрубчатому дамютеку, она была семенем, обретшим подходящую почву, чтобы прорасти в ней.

Почва. Нен Йим наклонилась и зачерпнула горсть жирной черной грязи. Ее запах был ни на что не похож — ну, немного напоминал аромат сточного канала под бассейнами, где разводили мернипов, или дыхание моу луура большого корабля-мира. Последний с помощью своей обширной капиллярной сети собирал отходы и разлагал их на питательные вещества, металлы и воздух. В детстве Нен Йим часто стояла там, где выдыхал моу луур; до сих пор это был единственный ветер, который она знала.

— Первый раз в настоящем мире, адепт?

Нен Йим обернулась, думая увидеть одного из своих приятелей-адептов, и вдруг встала на колени и принялась почтительно поправлять прическу, увидев, что это вовсе не низкое существо, а ее новая наставница, Межань Куад.

Наставница дождалась, когда она закончит, и знаком разрешила ей повернуться.

— Можешь поднять глаза, адепт.

— Да, мастер Межань.

Межань Куад была женщиной, приближающейся к последней границе молодости. Не будь она формовщицей, она могла бы уже выносить ребенка, но это, конечно, была одна из разновидностей формовки, запретных для мастеров их касты. Она была худощава, но до сих пор обладала формой зрелой женщины, несмотря на свой высокий статус. На ее широком скуластом лице были нанесены ритуальные шрамы ее домена, а ее правая рука была рукой мастера с пальцами для боя. Прочие ее преобразования, в соответствии с эстетикой формовщиков, были более сдержаны. Знаки ее жертвоприношений не были внешними, как к тому стремились члены других каст. На ней был облегающий тело узит мастера, его крошечные реснички переливались неуловимыми оттенками, вылавливая из атмосферы чужие микроорганизмы и поедая их.

— И ответь на мой вопрос, — продолжала наставница.

— Да, мастер. Я никогда не была нигде за пределами нашего корабля-мира.

— И каковы впечатления?

— Наши корабли-миры строились на века, а может, и на тысячелетия. ЙунЙуужань создал планеты и луны на миллионы и миллиарды циклов. Ресурсы выходят наружу из недр луны медленно, при тектонических процессах, или с участием живых существ, приспособившихся к их нехватке.

Нен Йим снова посмотрела на грязь под ногами.

— Но у меня такое чувство, что я стою на каком-то странном, невообразимом богатстве! А живые существа! Они отличаются от нашей, они разнообразны, и ни одно из них не создано, чтобы служить нам!

Глаза мастера-формовщицы сузились.

— Они созданы, чтобы служить нам, — негромко сказала она. — Такова воля богов, чтобы жизнь служила нам. Тебя этому учили.

— Конечно, мастер, — сказала Нен Йим. — Я лишь имела в виду, что мы еще не оформили его. Но мы это сделаем.

— Да, сделаем, — согласилась Межань Куад. — Я подчеркиваю, именно мы. Ты знаешь, почему ты адепт, Нен Йим? Ты знаешь, почему ты здесь, а не корректируешь изменения в метаноулавливающих рекам-фортепах разлагающегося моу луура?

— Нет, мастер.

— Потому что я видела твою работу в эндокринной галерее корабля-мира Баану Кор'н.

Нен Йим потупилась и придала прическе выражение смущения.

— Я лишь сделала то, что нужно было сделать, — сказала она.

— Ты все сделала оптимально. Многие ограничились бы стандартной процедурой тии, но ты пошла дальше. Ты применила протокол Вал Эг, хотя он никогда не использовался в эндокринной галерее.

— Я подумала, что это улучшит проницаемость внешних осмотических мембран…

— Да. Традиция и соблюдение правил имеют абсолютную важность для нашей работы, и все же чрезмерное увлечение этими качествами может привести к ограниченности мышления. Мне нужны изобретательные адепты, которые смогут использовать священные, неизменные знания по-новому. Ты понимаешь?

— Надеюсь, мастер, — осторожно ответила Нен Йим. В горле возник маленький комочек страха. Что, если мастер знает?

Но она не могла знать. Если бы она знала, что Нен Йим погрязла в ереси, она никогда бы не стала продвигать ее. Разве что она сама…

Нет. Только не мастер Межань. Это невозможно.

— Не надейся, — сказала наставница. — Знай, и пойдешь далеко. Видишь? Как ты сказала, по прошествии многих поколений мы держим сегодня на кончиках пальцев целую новую галактику, полную жизни. Настало время продемонстрировать, для чего именно Йун-Йуужань предназначил нас.

Нен Йим кивнула, снова засмотревшись на дамютеки. Они уже проклевывались сквозь защитные оболочки и начинали расширяться, чтобы вырасти в высокоспециализированные поселения формовщиков.

— Идем, адепт, — сказала наставница. — Пришло тебе время получить руку.

— Так скоро? — спросила Нен Йим.

— Наша работа начинается завтра. У нас есть один из джиидаи, ты знаешь. Всего один, но должно быть больше. Сам верховный владыка Шимрра тщательнейшим образом следит за тем, что мы здесь делаем. Мы его не разочаруем.

Нен Йим ступила из церемониальной купели в затемненный узит. При ее прикосновении он туго обвился вокруг ее стана, и она ощутила покалывание, когда его усики вошли в ее поры. Это был не узит для всей кожи, а укороченное одеяние, оставлявшее руки и большую часть ног открытыми. Нен Йим пригладила назад короткие черные волосы и протянула перед собой правую руку, глядя на нее словно в первый раз, а не в последний. Затем она позволила служителю отвести себя в темный грот Йун-Не'Шель, где ожидала наставница.

В гроте пахло солью и смазкой. Он был тесный и влажный и слегка реагировал на прикосновения. Грот был дальним родственником йаммоска; все, что вы чувствовали в этой камере, усиливалось и возвращалось к вам обратно.

Так и теперь, и от ее рвения, и от тревоги кровь стучала у Нен Йим в жилах, когда она стала на колени перед пастью грота — дырой величиной с кулак, окруженной массивным кольцом мускулов. Без колебаний и дрожи она сунула руку в отверстие.

Какое-то время ничего не происходило. Затем из трубок выскользнули зубы — восемь штук — и впились в ее запястье.

Капли пота выступили на челе Нен Йим, и она подчинилась боли, когда зубы с неторопливостью ледника погрузились в мягкую ткань и заскрежетали о кость. Губы время от времени смыкались, чтобы слизать кровь. Грот послал ей обратно усиленную боль, и ее дыхание прервалось. Нен Йим потеряла чувство времени; каждое нервное окончание в ее теле было обнажено, как будто усики ее одеяния превратились в терзающие иглы.

Но наконец зубы встретились в центре ее запястья; она почувствовала, как они клацнули. Нен Йим сделала долгий успокаивающий вдох-выдох, чтобы приготовиться к тому, что будет дальше.