Чужой ребенок - Кей Патриция - Страница 3

К счастью, беременность протекала легко. Эбби смогла остаться на раскопках и работать с Томасом почти до последнего месяца. Постепенно все вернулось в привычное русло, и она совсем успокоилась, решив, что муж смирился с появлением ребенка. Она старалась не заострять внимания на его холодности, поглощенная тем, что происходит у нее внутри. С того самого разговора Томас ни разу не прикоснулся к ней, но Эбби не страдала, считая, что он бережет ее в таком положении. Ей гораздо больше не хватало душевного тепла и моральной поддержки, потому что муж даже ни разу не спросил, как она себя чувствует, ни разу не сказал ей ласкового слова. Он вел себя так, как будто вообще не замечал ее беременности. Счастливая, налаженная жизнь постепенно ушла в прошлое.

Когда же родилась Кендал, семья просто перестала существовать. Томас пробыл с ними всего шесть дней, да и то только потому, что у него еще оставались дела в Хьюстоне. Он наотрез отказался взять Эбби с дочкой в очередную экспедицию, хотя они обе были здоровы и с этим не возникло бы никаких проблем. А Эбби отказалась оставить Кендал на бабушку, которая предлагала такой вариант. Но она еще два года тянула с разводом в надежде, что Томас одумается. Фактически они не видели Томаса уже одиннадцать лет. После развода он дважды в год присылал открытки с чеками на подарки. И регулярно платил алименты.

Эбби мрачно усмехнулась. Эта аккуратность не означала, что он так уж заботится о дочери. Деньги никогда не были для Томаса проблемой. Он даже не сам подписывал чеки – просто банк по его распоряжению переводил на счет Эбби необходимую сумму раз в месяц. Однажды, когда она пожаловалась подруге, что Томас совсем отказался от дочери, но регулярно платит алименты, та подняла ее на смех. Что может быть лучше? Платит и не вмешивается в твою жизнь. Да это же как раз именно то, что требуется от бывших мужей! И Эбби, поразмыслив немного, согласилась с ней...

Выключив воду, Эбби вернулась к дочери и, увидев ее несчастное лицо, подумала, что могла бы сейчас поспорить с подругой. Пусть бы Томас лучше вмешивался в воспитание Кендал и даже мешал ей. По крайней мере, девочка чувствовала бы, что не безразлична отцу. Наверное, стоит позвонить ему еще раз. Эбби недавно уже просила Томаса почаще писать дочери, но, не получив ответа, поклялась, что больше никогда ни о чем его не попросит. Однако что важнее – ее гордость или счастье Кендал?..

Эбби села рядом с дочкой и обняла ее за плечи. Ей так хотелось утешить девочку и вернуть ей хорошее настроение! Подумав, она выбрала старый, испытанный прием.

– Солнышко, знаешь ли ты, что раньше время на кораблях отмечалось склянками всего шесть раз в день?

Какое-то время Кендал молчала, но любопытство пересилило.

– Нет, я даже не знаю, что такое склянки.

– Это такой колокол на корабле. В него били, и члены экипажа знали, когда им заступать на вахту. А в случае серьезной опасности по звуку колокола все сбегались наверх.

– Такой серьезной опасности, как айсберг для «Титаника»?

– Да, детка.

– Я, наверное, единственная девочка в мире, у которой мама знает столько...

– ... бесполезной информации, – закончила за нее Эбби.

– Я собиралась сказать – столько интересных вещей!

– Ты так говоришь потому, что любишь меня.

– Конечно, люблю! – улыбнулась Кендал, а потом снова помрачнела. Было видно, что она опять вспомнила об отце. – Может, мне послать папе тот новый рисунок, что я закончила? – неуверенно спросила она.

– Отличная идея, солнышко! – с энтузиазмом согласилась Эбби, проклиная в душе бывшего мужа, который не стоил даже волоска с головы такой дочери, как Кендал.

– Тогда я сейчас займусь вещами, а потом напишу ему письмо.

– Прекрасно. А вечером, когда спадет жара, мы отправим письмо вместе с рисунком и заедем в пиццерию поужинать;

Совсем повеселевшая, Кендал, пританцовывая, побежала в детскую.

ГЛАВА 2

Логан О’Коннелл решил сегодня поработать дома, так как его дочь Эрин заболела, а Серита, домоправительница, проводила отпуск у сестры в Гватемале. Мать Логана утром предлагала приехать к ним и посидеть с внучкой, но он отказался. С тех пор, как Логан стал главой собственной архитектурной фирмы, он мог с одинаковым успехом работать дома и в офисе. На самом деле ему очень хотелось провести день наедине с дочерью – тем более что Патрик, его тринадцатилетний сын, уехал на две недели в летний лагерь.

Обычно вся жизнь в доме поневоле крутилась вокруг мальчика. Энергичный, неизменно жизнерадостный и неотразимо обаятельный, старший брат всегда притягивал к себе всеобщее внимание. Эрин же, тихая как мышка, постоянно оставалась в тени. Но она не ревновала, что было бы, наверное, естественно для другого ребенка. Наоборот, Патрик с детства был ее неизменным кумиром, а тот вел себя по отношению к младшей сестре, как рыцарь Прекрасной Дамы. Логан был счастливым отцом и прекрасно это сознавал. У него было двое потрясающих детей, которые очень любили его и обожали друг друга.

Оторвавшись от чертежа, Логан посмотрел на кушетку, где лежала Эрин. Рядом с ее белокурой головкой на подушке пристроилась любимая кошка Митци. Дочь, наверное, в сотый раз смотрела по видику мюзикл «Бриолин» с Джоном Траволтой в главной роли. Логан улыбнулся – это был его любимый фильм. Страсть к кино дочь унаследовала от него, но на этом сходство между ними, пожалуй, кончалось. Иногда он в шутку дразнил ее своей Снежной Королевой, потому что девочка была удивительно светлой – и это в семье, где буйствовали типично ирландские краски: черные волосы, смуглая кожа, ярко-синие глаза. Сын, как истинный О’Коннелл, был его маленькой копией, но Эрин не походила даже на мать, у которой были каштановые волосы и зеленые глаза. Очень часто, когда они все вместе куда-нибудь ездили, девочку принимали за подружку Патрика, а не за его сестру. У нее, помимо белокурых волос, которые в отличие от остальных в семье совсем не вились, были удивительно светлого оттенка голубые глаза.

– Очевидно, она пошла в английских предков Чемберленов, – всегда говорила Энн, когда кто-нибудь отмечал такой необычный контраст между сыном и дочерью.

Логан соглашался, что в Эрин больше бело-розовой нежности англичан, чем резких ирландских контрастов, но, по большому счету, ему было все равно. Его устраивало в дочери все – даже ее стеснительность и неуверенность в себе, особенно заметные на фоне взрывного и решительного характера сына. Во всей семье только Элизабет, старшая сестра Энн, считала это недостатками, с которыми надо решительно бороться, пока девочка еще маленькая.

Эрин заметила, что отец наблюдает за ней, и забеспокоилась.

– Папа, что случилось? Что-нибудь не так? Тебе плохо?

Логан грустно улыбнулся. Волноваться за него дочь начала три года назад – сразу после смерти матери.

– Успокойся, паникерша моя, со мной все в порядке, – усмехнулся он. – Просто думаю, не проголодалась ли ты?

– Ужасно, – призналась Эрин, улыбнувшись.

– Соорудить тебе сандвич? А может, подогреть куриную лапшу, которую вчера сварила тетя Элизабет?

Как всегда, услышав имя обожаемой тетки, девочка просияла:

– Хочу лапшу тети Элизабет!

По дороге на кухню в сопровождении неизвестно откуда взявшегося Рекса – рыжего Лабрадора, любимца всей семьи – Логан подумал, насколько предсказуем был ответ дочери. Все, что касалось тети Элизабет, было у нее на первом месте.

После смерти матери Эрин очень сблизилась с ее старшей сестрой, и Логан понимал, что это естественно. Девочка видела в тетке нечто родное, чего они с Патриком так рано лишились. Черт возьми, да он и сам иногда ловил себя на том, что неосознанно ищет в Элизабет сходство с Энн. И конечно, это счастье, что у девочки есть такая замечательная тетя. Проблема была в другом. Эрин явно надеялась, как с недавних пор стал подозревать Логан, что они с Элизабет скоро поженятся.

Логан поставил разогревать в микроволновую печь тарелку с лапшой и подошел к окну. Он побаивался, что и сама Элизабет питает те же надежды. Пару раз за последнее время он ловил такие явные намеки с ее Стороны, что ему становилось не по себе. Тогда он сделал вид, что ничего не понял, но было ясно, что долго притворяться ему не удастся.