Мой непутевый дедушка - Трушкин Андрей - Страница 19

Как реагировать на все это, Васька с ходу придумать не мог. Поэтому на фразе «Петь, да что с тобой?!» он просто-напросто бросил трубку.

Не самый, конечно, лучший выход из положения, но, по крайней мере, все это происшествие можно будет обдумать.

Однако времени на обдумывание таинственный дедов друг не дал. Телефон настойчиво запиликал, и Васька, нажав на кнопку «АОН» — автоматический определитель номера, увидел цифры — 285.80.12.

Выходит, он, Васька, попал куда надо, никакого неправильного соединения на АТС не было.

Собравшись с духом, Васька взял трубку:

– Алло…

– Петь, что проис… — осекся голос. — Простите, а кто у аппарата?

– А вы кто? — довольно бесцеремонно ответил Васька.

Его собеседник, вероятно, от такой наглости поперхнулся.

– Выходит, что я говорю с Василием, — после небольшой паузы изрек голос из телефона.

– Точно так, — решил не отнекиваться Васька.

– Вот что, Василий. — Голос в трубке казался измученным и донельзя усталым. — Меня зовут Валентин Борисович Берберов, я друг твоего дедушки. А теперь возьми ручку, бумагу и записывай…

– Что записывать?

– Адрес. Мой адрес. Приезжай быстро, как только сможешь. Разговор у нас будет долгим и совсем не телефонным.

Васька нацарапал на старой открытке адрес и пообещал быть как можно быстрее.

Попрощавшись со своим загадочным собеседником, Васька тут же набрал Ленкин номер.

Ленка, вероятно, крейсировала где-то рядом со своим аппаратом, потому что ответила подозрительно быстро — после второго звонка.

– Вась, я выяснила — по телефону, который ты мне дал, ну, 396.91.23, проживает какая-то старушка. Тьфу ты, то есть она не по телефону проживает, а по адресу, где этот телефон установлен, ну, ты понял…

– Как бы то ни было, лед тронулся! И знаешь каким образом? Э-ле-мен-тар-ным! Спросил у телефона. Ага, соображаешь, именно так я и сделал, нажал кнопочку «Redial». Лен, ну, ты прямо мои мысли читаешь… В общем, насколько я понял, этот старик — хороший дедов знакомый. Что он скажет — по существу дела или нет — не знаю. Но не поехать к нему нельзя. Пометь себе где-нибудь его адрес. Если я тебе до полуночи не перезвоню и не скажу, что все в порядке, сообщи моим родителям, что я честно погиб за бухарцев…

Васька шел по улице и все прибавлял шаг. Когда он понял, что делает это оттого, что находится в нервном, возбужденном состоянии, то заставил себя идти медленнее. Потом расслабил, как советовали в одной умной книжке по психотренингу, мускулы лица.

Ему во что бы то ни стало нужно было сейчас иметь свежую голову. Попробовать не стискивать зубы так сильно. Не сжимать кулаки. Дышать спокойнее.

Но попробуй тут дышать спокойнее, когда за один длинный, как год, день ты узнаешь, что тебя за триста долларов продал одноклассник, что тебя обвиняют в краже и грозятся упечь в тюрьму, что твой родной дедушка бросился на старости лет на поиски сокровищ…

Тут не то что зубами — мозгами заскрипишь!

Как ни хотелось Ваське побежать вниз по эскалатору, он и тут себя сдержал.

Успокоиться, успокоиться во что бы то ни стало! И нечего похлопывать рукой по ноге! Это — тоже от нервов!

Пока Васька ждал поезда в нужную сторону, он прохаживался по перрону. Ну, не мог он устоять на месте. А тут еще на глаза ему попалось электронное табло для машинистов. Время на нем подпирало под десять часов, и отнюдь не утра.

Васька понимал, что очень скоро, когда папаня заберет обалдевшую от работы маму со службы, они приедут домой и выпьют первую чашку чаю, то непременно позвонят ему на дедову квартиру — чтобы исполнить свой родительский долг. А если сына там не окажется, начнутся звонки по больницам и моргам.

«Только не это!» — взвыл про себя Васька.

Васька проехал три станции и выскочил в город. По пути он купил жетон для телефона. Родительский звонок следовало упредить.

Дома довольно долго никто не отвечал, и Васька понял, что попал как раз вовремя — на первую после работы чашку чая.

– Алло, мам, это ты? — постарался придать своему голосу беззаботно-скучающую нотку Васька.

– Нет — папа. Карло… — отшутилась мама.

– Ну, как у вас дела?

– Как сажа бела, — помрачнела мама.

– Что, на работе покоя не дают? — посочувствовал Васька. — У меня тоже дел полно. Вот, сижу, алгебру мучаю…

– Ну, давай, давай, сынок, — подбодрила мама Ваську. — Ты уж прости, что мы с отцом сейчас мало на тебя внимания обращаем. Вот возьмем отпуск, махнем куда-нибудь, а?

Хотя Васька прекрасно понимал, что раза два в год повторяемая фраза «Вот возьмем отпуск, махнем куда-нибудь, а?» никогда ни к какому отпуску не приводила, но ему тем не менее стало стыдно за свою бессовестную ложь.

Распрощавшись с мамой, Васька с нехорошим чувством повесил трубку. Единственное, что его успокаивало, это то, что цель, ради которой он врал, была святая.

Теперь дело обеспечения родительского спокойствия можно было считать завершенным. Была, конечно, небольшая вероятность того, что маманя, забыв дать ему какое-нибудь жутко ценное напутствие, наберет номер деда еще раз. Но ведь он, Васька, мог быть в это время в ванной и не слышать звонка. Врать и изворачиваться потом будет опять стыдно, но уж раз начал лгать, то надо идти до конца…

Нужный адрес Васька нашел не сразу. В респектабельном, центральном деловом районе людей в это время было уже мало — конторские служащие разошлись по домам, а немногочисленные обитатели в сохранившихся жилых этажах сидели по квартирам.

Лавируя между иномарками, облепившими все тротуары, Васька, наконец, отловил какую-то местную старушку, которая, подслеповато щурясь, огляделась кругом и указала Ваське на нужный дом.

К Васькиному удивлению, никакого домофона и службы охраны у входа тут не было. Лифт тоже не работал, но в подъезде было чисто — не то что у него дома.

Васька нашел нужную квартиру и, несколько раз глубоко вздохнув, нажал на кнопку звонка.

За дверью послышалось какое-то шуршание, и твердый, поражающий своей властностью голос приказал:

– Я сам открою, подожди меня в кабинете. Щелкнул засов, звякнула металлическая цепочка, скрипнул, проворачиваясь в замке, ключ.

Дверь открылась. На пороге стоял совершенно седой старикан в тренировочном костюме и шлепанцах. Вид у него, несмотря на преклонные годы, был суровый и мужественный настолько, чтобы хулиганы задумывались, прежде чем его доставать. Спокойно, не мигая, он посмотрел на Ваську и… улыбнулся:

– Василий, если не ошибаюсь?

– А вы — Валентин Борисович?

– Собственной персоной. Проходи, разувайся. Вот, бери тапочки. Бери-бери, пол у нас не особо теплый.

Старик тщательно запер дверь, обнял правой рукой Ваську за плечо и почти поволок его в комнату.

Ладонь у Валентина Борисовича была широкая, как лопата, и тяжелая, как колун.

Васька сел в широкое велюровое кресло. Валентин Борисович расположился напротив, достал из нагрудного кармана очки и некоторое время молча рассматривал Василия. Васька от нечего делать тоже вертел головой.

Квартира Валентина Борисовича чем-то сильно напоминала дедову. Вскоре Васька понял отчего: так же как и у деда, здесь было много вещей, имевших прямое отношение к Востоку. Вдоль стены выстроилась коллекция кальянов. На полочках гордо отсвечивали позолотой кумганы и кумганчики разного роста и толщины. Несколько иранских миниатюр, то ли копий, то ли подлинников — в этом Васька разобраться не мог, — висели на стенах. Большой деревянный Будда оккупировал верх безразмерного телевизора, два скрещенных ятагана зловеще поблескивали на ковре.

– Одно лицо, — наконец изрек Валентин Борисович. — Вы с дедом — одно лицо.

Потом он закинул ногу на ногу, потер подбородок:

– А теперь перейдем от лирики к делу. Признаюсь честно: если бы обстоятельства не складывались в такую неудачную и запутанную… э-э-э… ситуацию, то этого разговора, конечно бы, не было. Надеюсь, твой дед и мой друг, Петр Никодимович, это поймет…