Последний свет Солнца - Кей Гай Гэвриел - Страница 50

Двое часовых предупредили их криком, как положено. Вспоминая об этом, Бургред решил, что он со своими людьми так же застал врасплох отряд эрлингов, как застали врасплох их самих. К несчастью, эрлингов было двадцать человек — почти половина корабля, — и они оказались опытными воинами. Даже слишком опытными. Прозвучали резкие команды, их услышали и выполнили в ночной стычке. Бургред очень быстро понял, откуда эти люди, и смирился с тем, что жизнь и судьба приготовили для них этой ночью.

Он приказал своим людям бросить оружие, но не раньше, чем двое караульных и один из их отряда — Ото, он был хорошим человеком, — сложили головы. Нет большего позора, чем сдаться десятку наемников из Йормсвика, у которых хватило безумия оказаться на берегу так близко от Эсферта. Он понятия не имел, почему они здесь: наемники слишком прагматичны, чтобы ввязываться в такие безрассудные набеги, каким мог стать этот. Кто заплатил им достаточно денег, чтобы они пошли на это? И почему?

Во всем случившемся было слишком мало смысла. И не стоила эта загадка гибели новых людей, пока он будет стараться ее разгадать. Лучше сдаться, как ему это ни противно, позволить им обменять их у Элдреда на серебро и безопасный проход туда, куда они направляются.

— Мы сдаемся! — громко крикнул он и бросил свой меч на залитую лунным светом траву. Они его должны понять. Их языки заимствовали слова друг у друга, и пожилые разбойники из Йормсвика, должно быть, много раз бывали здесь в молодости. — Вы сделали несказанную глупость, когда пришли сюда, но иногда безумие вознаграждается, ибо нам неведомы причины поступков Джада.

Самый могучий из эрлингов — его глаза скрывал шлем — ухмыльнулся и сплюнул.

— Джад, говоришь? Не думаю. Твое имя? — прохрипел он. Он уже понял, в чем дело.

Нет причин скрывать имя. В сущности, весь смысл заключался в его имени и в том, чего оно стоит. Оно должно спасти жизнь ему и трем уцелевшим воинам. Это наемники.

— Я — Бургред, граф Денфертский, — ответил он. — Командир войска короля Элдреда и его личной гвардии.

— Ха! — взревел стоящий перед ним великан. Остальные разразились смехом и криками, хриплыми и торжествующими, словно не верили в свою удачу. Они его знали. Конечно, знали. И эти опытные люди также знали, что Элдред заплатит, чтобы вернуть его. Бургред снова выругался про себя.

— Что вы здесь делаете? — сердито спросил он. — Разве вы не знаете, как мало можно взять теперь на этом берегу? Когда это мужчины из Йормсвика начали продаваться за мелкую монету и идти на верную гибель?

Он всю жизнь провел, сражаясь с ними, и изучил их. Он почувствовал их колебание.

— Нам сказали, что Дренгест можно взять, — в конце концов ответил стоящий перед ним человек.

Бургред заморгал.

— Дренгест? Ты смеешься надо мной.

Последовало молчание. Они над ним не смеялись.

Бургред расхохотался.

— Какой глупец вам это сказал? Какие глупцы его слушали? Вы уже видели Дренгест? Должны были видеть.

Эрлинг воткнул меч в землю, снял шлем. Его длинные желтые волосы прилипли ко лбу.

— Я его видел.

— Ты понимаешь, что там почти сотня воинов, не считая остальных людей в его стенах? Ты видел стены? Видел строящийся флот? Вы собирались атаковать Дренгест? Вы знаете, как вы близко от Эсферта? Сколько у вас кораблей — тридцать? Сорок? Пятьдесят? Неужели весь Йормсвик опустел ради этого безумного предприятия? Или вас всех поразило летнее безумие?

— Пять кораблей, — в конце концов ответил эрлинг, переминаясь с ноги на ногу. Профессионал, не безумец, он сознавал все, о чем говорил Бургред, и от этого понять происходящее было еще труднее.

Пять ладей означало две сотни человек. Меньше, если у них есть кони. Большой отряд, дорогой. Но слишком малые силы, чтобы надеяться на успех.

— Вас заставили поверить, будто вы сможете взять крепость, где строится наш флот, силами пяти кораблей? Кто-то вам солгал, — напрямик сказал Бургред.

Это были последние слова в его достойной жизни.

Он еще успел вспомнить, снова удивившись, что эрлинги всегда считали лук оружием труса, а потом лунный свет померк в его глазах, и он отправился со стрелой в груди искать бога.

Гутрум Скалсон моргнул в лунном свете, не вполне веря тому, что только увидел. Потом он все же поверил и обернулся.

Он не был берсерком, никогда не впадал в такое бешенство на поле боя, ему нравилось носить доспехи, но ярость, которая охватила его в тот момент, была очень велика, она подхватила и понесла его. Он подошел к человеку с луком, далеко отвел назад руку и со всего размаху ударил лучника в лицо, от чего тот растянулся на залитой голубым светом луны траве.

Он двинулся к нему, все еще в ярости, ругаясь. Наклонился над скорчившейся фигурой, схватил упавший лук, переломил его о колено, затем выхватил стрелы из колчана на поясе и расшвырял их одним яростным, широким движением руки по летнему полю. Он тяжело дышал и готов был убить.

— Ты за это умрешь, — произнес человек на траве разбитыми губами, своим странным голосом.

Гутрум снова заморгал. Тряхнул головой, ошеломленный. Это невозможно было вынести. Он одной рукой поднял этого человека; тот весил меньше любого из них, намного. Держа его на весу за тунику на груди, так что ноги болтались в воздухе, Гутрум выхватил из-за пояса нож.

— Нет! — закричал Атли у него за спиной. Гутрум не обратил на него внимания.

— Повтори мне это еще раз, — прорычал он маленькому человечку, болтающемуся в воздухе перед ним.

— Я убью тебя за этот удар, — ответил человек, который был полностью в его власти. Слова с присвистом выходили из кровоточащих губ.

— Хорошо же, — сказал Гутрум.

Он коротким, натренированным движением замахнулся ножом. И был остановлен тяжелой рукой, схватившей и сильно сжавшей его запястье.

— Он не расплатится с нами, если умрет, — проворчал Атли. — Стой!

Гутрум выругался.

— Ты знаешь, сколько серебра он только что нам стоил?

— Конечно, знаю.

— Ты слышал, как этот белолицый трус угрожал меня убить? Меня!

— Ты его ударил.

— Глаз Ингавина! Он убил наш выкуп, ты, тупой дурак!

Атли кивнул.

— Правильно. И еще он нам платит. И он — Вольгансон. Последний. Ты хочешь вернуться домой с его кровью на своих руках? Мы разберемся с ним на корабле. Лучше теперь убраться отсюда и от берега, до наступления утра. Элдред скоро явится, когда они найдут эти тела.

— Конечно, явится.

— Тогда уходим. Убьем двух последних? — Атли ждал приказаний.

— Конечно, убьем, — прохрипел маленький человечек, которого Гутрум все еще держал на весу. Гутрум отшвырнул его прочь, назад в траву. Он лежал там, маленький и скорчившийся, не двигаясь.

Гутрум выругался. Чего ему хотелось, так это отправить последних двух англсинов обратно в Эсферт, чтобы объяснить, чтобы сказать, что убийство не было намеренным. Что дружины покидают этот берег. Здесь обитало много эрлингов, или недалеко отсюда, к востоку. Последнее, что нужно Йормсвику, это привести в ярость собственный народ из-за того, что англсины урежут их торговые права, или поднимут налоги, или решат убить десяток людей и выставить их головы на пиках в отместку за смерть графа и друга короля. Это могло случиться. Такое уже случалось.

Но он не мог их отпустить. Не существовало объяснения, которое принесло бы хоть какую-то пользу. Оставшиеся в живых расскажут, что разбойники из Йормсвика убили графа англсинов из лука труса, после того как он сдался. Это никуда не годится.

Он вздохнул, снова сердито взглянул на лежащего в траве.

— Убейте их, — нехотя произнес он. — Потом в путь.

Вряд ли стоит оспаривать ту истину, что большинство людей предпочитают, чтобы им не объявляли о времени их смерти. Наемники Йормсвика, ответственные поодиночке и все вместе за столько смертей, это сознавали. В то же время захватывающие и тревожные события на том залитом луной лугу, после убийства англсина до того момента, когда Гутрум отдал последний приказ, приковали к себе их внимание — и отвлекли их.