Повесть об Атлантиде - Томин Юрий Геннадьевич - Страница 13

Ребята переглянулись.

— Вы долго будете искать нефть? — спросил Димка.

— До весны, — сказала Тоня.

— Всю жизнь! — сказал Сергей Михайлович, выходя из палатки. — И другим еще останется. Вы не представляете, хлопцы, как мало мы знаем о том, что делается у нас под ногами. В небо летят ракеты… Телескопы направляются на звезды, до которых свет идет тысячи лет… Даже самолеты и те поднимаются на двадцать километров. Человечество стремится вверх! А по земле мы ползаем, как мухи по глобусу. Самая глубокая шахта — несколько километров. На такую же глубину опустился человек под воду. Это ничтожно! До Марса шестьдесят миллионов километров, но я уверен, что на Марсе человек будет раньше, чем опустится на шестьдесят километров под землю.

— Самолеты тоже нужны, — возразил Петька. — Особенно реактивные.

— Конечно, — засмеялся Сергей Михайлович, — разве я говорю, что не нужны? Ты ведь, наверное, летчиком будешь?

Петька вздохнул.

— А мне, хлопцы, хочется… только вы не поверите… Мне хочется топнуть ногой изо всей силы и, как в сказке, провалиться под землю — не очень глубоко — километров на сто.

— Не очень… — подтвердил Димка. Ребята рассмеялись.

— Да! На сто! Но только чтобы обязательно вернуться обратно. Иначе нет смысла. Я должен рассказать, что там внутри. Ведь никто толком не знает этого…

— А правда, что внутри земли, в самом центре — шар из чистого золота? — спросил Димка. — Говорят, только оно расплавленное…

— Золото — ерунда, — отмахнулся Сергей Михайлович.

Плеск воды заставил ребят обернуться. По ручью, шлепая босыми ногами, брела Лена.

— Ленушка, иди сюда, к тебе гости пришли.

Очень хорошо и ласково сказал Сергей Михайлович это «Ленушка».

— Никто так не умеет находить необыкновенные вещи, как Ленушка, — сказал Сергей Михайлович, беря девочку под руку. — Она — прирожденный следопыт. Вверх по ручью они вместе с Тоней нашли ванну, выдолбленную в камне. Там вполне теплая вода и можно купаться. Кроме того, она всегда знает, где мои очки.

— А где ваши очки? — смеясь, спросила Лена.

— А правда, где? — Сергей Михайлович похлопал свободной рукой по карманам куртки. — Наверное, в палатке.

Очки он держал в другой руке. Дужкой они упирались Лене в бок. Она потянула за дужку.

— Так и знал!

Сергей Михайлович выглядел очень рассерженным. Лена смеялась.

Ребята так и не поняли: игра это или на самом деле Сергей Михайлович всегда терял очки. Но они видели, как покорно нагнулся Сергей Михайлович, когда Лена потянулась надеть ему очки, и поняли, что он добрый и любит Лену.

— Папа скоро придет? — спросила Лена.

— Наверное, завтра, Ленушка. А мы тут с ребятами разговорились… Они золотом интересуются.

— Расскажите им про цунами, дядя Сережа.

И Сергей Михайлович рассказало цунами — волне, которая приходит из океана и смывает целые города. Эту волну, которая возникает при землетрясениях под водой, почти не заметно вдали от суши. Но она способна пересечь океан. Когда волна подходит к берегу и попадает на мелководье, она вырастает до сорока метров в вышину. Она смывает на своем пути все… И если берег пологий, вода забирается далеко на сушу — бешеный поток, под его ударами рушатся самые крепкие постройки. Отступая, вода уносит людей и обломки в океан.

— А потом находят эти города? — спросил Юрка.

— Конечно, — сказал Сергей Михайлович. — Только не города, а то, что от них осталось. Города приходится строить заново.

— Главное — найти… — туманно сказал Димка.

— Чего их искать! — удивился Сергей Михайлович. — Они на карте есть.

— А которых на карте нет?.. — допытывался Димка.

— Раз на карте нет, — значит, вообще нет.

— Дядя Сережа, — сказала Лена, — я вас все хотела спросить: в Одессе бывает цунами?

— Нет, Ленушка, — мягко ответил Сергей Михайлович, — в закрытых морях не бывает цунами. Черное море — закрытое.

Из тайги донесся треск сучьев. Трое мужчин, заросших, облепленных пухом, вышли на поляну.

— Чертова паутина! — сказал один. — По всему лесу летает. Здравствуйте, товарищ начальник.

— Здравствуй, Леша. Как дела?

Леша махнул рукой с таким видом, будто дела — хуже некуда.

— Участок закончили…

— Молодцы! А что ты такой сердитый?

— Да паутина же! Пока шли, все глаза позалепило.

Леша снял шапку, сосульками рассыпались густые волосы. Из-под бровей блеснули глаза — совсем молодые. Он выглядел очень солидно со своей бородой, но лет ему было не больше тридцати.

— Будем лагерь переносить? — спросил он.

— Дня через три. А где Строганова потеряли?

— Там он, со всем барахлом остался, — ответил Леша и повторил громче: — слышишь, Лена, батька твой имущество караулит. Тебе привет прислал.

Пока, сняв куртки, пришедшие плескались у ручья, Сергей Михайлович снова подошел к ребятам.

— Ну, Ленушка, скоро будешь прощаться со своими приятелями. Через три дня перебираемся на новое место.

— Вы далеко уходите? — спросил Петька.

— Километров на пятнадцать.

— Вы придете к нам? — спросила Лена.

— Не знаю… — покачал головой Петька. — Если бы дня на два-три… За один день не успеть. Мы лучше завтра зайдем. Можно? — он взглянул на Сергея Михайловича.

— Можно. Обязательно можно. А пока давайте закусим. Как там у тебя, Антонина?

— Кипит, — отозвалась Тоня.

На маленьком столике у палатки в алюминиевых чашках дымился борщ. В котле лениво булькала картошка с тушенкой. Поели и борща и картошки.

— Вот как мы живем, — приговаривал Сергей Михайлович: — И первое и второе…

— А бывает — ни первого, ни второго, — откликнулся Леша. — Аж кишки в животе громыхают, как пустая посуда.

— Бывает, — согласился Сергей Михайлович. — Вот, хлопцы, жалко, что уходим, мы бы из них, — он кивнул на ребят, — геофизиков сделали. Есть у них в лицах что-то бродяжье. Только они, кажется, в летчики собираются… А уж если на земле что-нибудь открывать, то не меньше, чем алмазы или золото, так? А ведь золото, хлопцы, — это металл прошлого.

— Никакого золота нам не нужно, — заявил Петька.

А Юрка добавил:

— Главное — чтобы была романтика.

Сергей Михайлович внимательно посмотрел на него.

— Да, это главное, — сказал он, помолчав, и спросил негромко: — Леша, как ты думаешь, есть у нас романтика?

— Я этой романтики сегодня полные сапоги набрал, — засмеялся Леша. — Иду, а там, понимаешь, промоина… Ну, я и влез чуть не по уши.

— Такой-то романтики везде достаточно, — улыбнулся Сергей Михайлович. — А я думаю: романтики нет.

— Как нет! — изумилась Тоня.

— А так… Есть люди — разные: мечтатели, мужественные, добрые… Есть нытики, трусливые, просто слабые. И разные люди по-разному видят одно и то же. Помню, еще студентом, я видел кота, которого привезли на дачу. У него были изумленные, по-человечески изумленные глаза. До этого он жил в комнате. А здесь все было большое и светлое… Небо и солнце, и пушистые деревья… Новые звуки. Необычные запахи. И, конечно, если кошки умеют думать, он думал тогда, что это страшно интересно — жить на свете. А потом привык. Через неделю кот уже бегал воровать к соседям в погреб и не оглядывался по сторонам. Бывают и люди, которые очень быстро привыкают к тому, что видят вокруг себя. И только тот, кто всю жизнь смотрит на мир так, будто увидел его впервые, кто никогда и ни к чему не остается равнодушным, тот каждый день открывает новое и удивительное. Для него романтика всюду, потому что он сам романтик.

— Что же, по-вашему, выходит? — спросил Леша. — Где человек ни работает, какая у него профессия — это неважно? Важно, какой он сам.

— В общем — да.

Леша улыбнулся и подмигнул ребятам.

— Сергей Михайлыч, — нараспев сказал он. — Уважаемый товарищ начальник… Короче так: ведь бывают специальности, ну, скажем, героические. Вроде летчиков или саперов. Не за тот рычажок дернул и — крышка. А бывают обыкновенные, вроде нашей. Есть разница?