В тени горностаевой мантии - Томилин Анатолий Николаевич - Страница 15

Роскошь дворца и многочисленных павильонов в саду, беззаботная жизнь и дух куртуазности делали лето в Царском Селе веселым и легкомысленным. При этом тон жизни задавала сама императрица. Здесь она почти всегда бывала в добром расположении духа, легко доступна, очень разговорчива, и охотно откликалась на всевозможные предложения и забавы.

Среди фрейлин в Царском Селе волнами ходили любовные интриги. Молодые мужчины и женщины, не занятые никаким делом и постоянно вращавшиеся в обстановке двусмысленных разговоров и флирта, считали летние влюбленности и связи делом естественным и вполне невинным. Через девять месяцев порою сказывались результаты. Но, как правило, они никого не отягощали. Появившихся младенцев отправляли в деревни или отдавали на воспитание «в хорошие руки», а юные (или не очень юные) дамы снова появлялись при дворе еще более расцветшими и горевали только о пропущенном сезоне. Но эти сожаления лишь усиливали их стремление наверстать все грядущим. Императрица смотрела на шалости придворных сквозь пальцы.

Анна сочувственно относилась к повествованиям фрейлин. Она была хорошей слушательницей, но сама никогда не вдавалась в подробности своих переживаний. За эту скрытность девицы за глаза порицали ее. Анна даже заслужила нелестное прозвище пустосвятки.[38] Особенно много разговоров вызвало появление в ее комнатах «племянницы», очаровательной двухлетней девочки. Государыня время от времени брала ребенка в свои покои, где вместе с графом Григорием Григорьевичем забавлялась с нею и смеялась над невинными шалостями ребенка. Вскоре кто?то нашел, что дитя личиком очень похоже на… императрицу, а глазки ну точь?в?точь, как у Орловых… После такого открытия толки прекратились.

Первые два?три лета Анна не принимала участия ни в каких любовных играх. Придворная служба и заботы о подкинутом ребенке поглощали все время. Она привязалась к девочке и, когда та простудилась осенью и заболела, была безутешна. Доктор Роджерсон, приветливый и молчаливый шотландец, пользовавший больную, сказал, что дворец и придворная обстановка не место для малышки, и девочку с мамками и няньками увезли в поместье Орлова… Анна скучала без нее. Пожалуй, тогда она впервые почувствовала какое?то внутреннее неудовлетворение от жизни.

В немногие свободные часы она полюбила бродить одна по парку, сидела у тихой воды, отдаваясь неясным думам, дурно спала. Знакомые юношеские мечтания все чаще посещали ее воображение. Она пыталась справиться сама, как это делала раньше, но ничто не помогало. После обычных месячных очищений долго болела грудь, тянуло низ живота. Незаметно для себя она стала задерживаться на вечерах, разглядывать из?под полуопущенных ресниц блестящих кавалеров, заполняющих залы Царскосельского дворца…

Нет, нет, она еще никого не искала, просто проявляла интерес. Воротясь к себе, вспоминала лица, фигуры, заново ощущала руки, касавшиеся ее в танцах, видела губы — яркие, сочные мужские губы, столь соблазнительно складывающиеся и готовые для поцелуя после любой французской фразы. Подчас возникало неукротимое желание физической близости. Симптомы были знакомыми, но Анна не хотела признаваться себе, что понимает их причину, и что не может справиться с бунтующей плотью.

Иногда посреди ночи она вставала и выходила в сад подышать, бродила по дорожкам, предаваясь мечтаниям и одновременно испытывая раздражение против всего на свете. В конце концов, ей стало трудно сдерживаться даже во время дежурств.

Императрица как?то заметила:

— Вы устали, ma cherie. Может быть, желать получать небольшой отпуск?

— Спасибо, ваше величество. Я постараюсь быть более внимательной, чтобы не доставлять вам неприятных минут.

— Как желаете. Но вы всегда можете на меня рассчитывать.

Нет, отпуск ей был не нужен. О деревне она думала с отвращением.

На малых эрмитажных собраниях государыня сажала ее с собою за стол, когда играли в ее любимые вопросы и ответы. Суть игры заключалась в том, что играющим предлагалась некая тема, на которую каждый, по своему желанию и разуму, должен был дать ответ. Так однажды Екатерина предложила тему: «характеристики». Во избежание обид придумали некий «Двор Бамбукового Короля» и состязались в остроумии, характеризуя вымышленных придворных. В анонимных записочках нередко содержались довольно колкие зарисовки, в которых нетрудно было узнать истинных лиц… В этих играх Екатерина часто объединялась со своей юнгферой. Государыня обладала легким пером, а Анета была всегда в курсе всех главных «событий». Но и милостивое отношение императрицы не заглушало чувств, которые обуревали Анну.

Как?то, на одном из вечеров, она, впервые с начала своей службы, протанцевала весь вечер только с одним гвардейским офицером. Почему именно с ним? Непонятно. С нею многие пытались заговаривать. И не только по причине ее явной близости к императрице. Видная собой Аннета привлекала взоры. Но она с таким гордым и независимым видом проходила мимо, что в молодежных кругах распространилось мнение о ней, как о неприступной гордячке, желающей, повыгоднее устроить свою судьбу. И вдруг — гвардеец… Новость тотчас же стала предметом обсуждения среди фрейлин. Девушки недоумевали: среди других офицеров избранник Аннеты ничем не выделялся. Императрица любила окружать себя пригожими молодыми людьми. А поручик, звали его Федором Высоцким, был и небогат… Но кто возьмется растолковать анатомию страсти, вспыхивающей вдруг между мужчиной и женщиной?..

После нескольких мимолетных встреч и короткого флирта на маскараде, Анна согласилась на свидание, условившись встретиться с поручиком, когда закончится у императрицы игра в карты и она освободится.

Вечером, накинув на голову длинную косынку, концы которой горничная Дуняша помогла ей завязать на груди, она подошла, обмахиваясь веточкой сирени от комаров, к беседке над прудом. Белая ночь заставляла влюбленных искать уединения вдали от летнего дворца. Поручик ждал. Анна издалека увидела его силуэт на фоне белой колонны. Услыхав ее шаги, он отступил в тень. Аннa сделала вид, что не догадывается о его присутствии, и вошла в беседку. Она остановилась у балюстрады, как бы для того, чтобы полюбоваться видом на воду. Поручик неслышно подошел сзади, сильно обнял ее и прижал к себе. Анна тихо охнула.

— Перестаньте, — тихо сказала она, — вы безрассудны.

— Ах, это не то слово, — пылко возразил молодой человек, — я теряю голову. Но как говорил наш пиита Сумароков:

— А ежели кто узнает, что вы себе позволяете, и донесет ее величеству?

— Государыня будет снисходительна. Никто, как она, не понимает, что такое любовь. Вы сами чай изволите знать, что о любострастии ее величества ходит немало commerages[39] среди офицеров…

— Оставьте, поручик.

— И не только в разговорах…

— Этого не может быть.

— Вы мне не верите?..

— Конечно, нет!

— Тогда, смотрите…

Он подал Анне сложенный пополам листок бумаги. Это была злая карикатура, отпечатанная, скорее всего в Польше. Екатерина, стоя одной ногою на Варшаве, а другой на Константинополе, накрывает подолом своих широких юбок всех государей Европы, столпившихся внизу. А они, подняв глаза и раскрыв рты, дивятся лучистой звезде, сияющей в центре шатра. При этом каждый из них подает свою реплику в соответствии с положением и чувствами. Папа Римский восклицает: «Иисусе! Какая бездна погибели!», Станислав Август: «Это я, я расширил ее пределы!»…

— Как вы смеете?.. — Анна притворно рассердилась и, сложив непристойный рисунок, сунула его за корсаж.

— Ну вот. Вы рассердились, а я так хотел вас посмешить.