Скрытая камера - Казанцев Кирилл - Страница 10

Уже вылетая со двора, Сумин в зеркало заднего вида заметил, как двое оставшихся на ногах преследователей усаживаются в "бэху", бросая своего неудачливого партнера на произвол судьбы.

Сколько он получил форы?.. Ну, от силы минуту... Много это или мало?.. Федор Михайлович не знал ответа. В любом случае его догонят – на мастера экстремального вождения он не тянул, а движок у "БМВ", пусть даже и не новой, однозначно мощнее, чем у "шестерки". Главное, не дать себя подрезать, прижать к обочине... А там... В центре, на "пятачке" у дверей управления ФСБ тронуть его не посмеют...

С этими мыслями Сумин, не сбавляя скорости, бросил машину в поворот. И тут же резко ударил по тормозам – на дороге был ребенок. Пацан лет шести испуганно замер посредине проезжей части...

На скользкой, обильно политой дождями дороге "шестерку" закрутило. Совсем рядом мелькнули расширенные глаза мальчишки... А потом автомобиль выбросило на обочину...

Какое-то время Федор Михайлович приходил в себя – его изрядно тряхануло... Потом попытался запустить двигатель... "Старушка" упорно молчала... Наверное, что-то там, под капотом, при ударе соскочило с должного места – разбираться не было времени. Вот-вот из-за угла должна была показаться "бэха" преследователей. Выхватив из бардачка сотовый, Сумин выбрался из салона машины и, разбрызгивая жидкую грязь, побежал во дворы...

"БМВ" преследователей оказалась рядом с "шестеркой" Сумина буквально через минуту. Машина еще и не остановилась-то толком, а из ее салона уже вывалился крупный малый, вся одежда которого была заляпана грязью – еще там, во дворе, уклоняясь от столкновения с автомобилем отставного сыщика, он неудачно упал в лужу. Малый подскочил к "шохе", засунул голову в пустой салон, на что-то еще надеясь. Даже на всякий случай заглянул в промежуток между задними и передними сиденьями. Понятно, что никого он там не нашел. Выпрямившись, начал вертеть головой по сторонам. И выражение лица у него было самое отчаянное.

– Ну, что там?.. – К самому шустрому подбежали его партнеры.

– А ты сам не видишь, да?! – вызверился малый. – Свалил, сучара!

– Куда?..

Ответом на этот вопрос был только уничтожающий взгляд.

– Надо Никитичу звонить... – негромко и ни к кому конкретно не обращаясь, сказал водитель "БМВ", до сих пор молчавший.

– Сам знаю! – огрызнулся первый малый – по всей видимости, старший в этой команде, и, бросив в сторону водителя неприязненный взгляд, потащил из кармана "мо-билу". Быстро набрал номер... Дождавшись ответа, нервно сглотнул и слегка одеревеневшим голосом сказал: – Вячеслав Никитич?.. Это я... Аким... Тут, короче, такое дело...

4

Федор Михайлович Сумин умирал... Умирал плохо... Не дома, в собственной постели, окруженный любящими и скорбящими домочадцами, а как отравленная крыса, забившись в какую-то грязную щель между гаражами в чужом дворе, на куче мусора. Изношенное сердце не выдержало выпавших за последние несколько часов перегрузок...

Темнело в глазах, а непослушное, как будто чужое тело уже не ощущало осеннего холода... В ушах сквозь тихий звон слышался строгий голос женщины-кардиолога из окружного госпиталя: "И никаких физических нагрузок!.. При вашем сердце это смерть!" "Что поделать... – Извиняющаяся улыбка чуть тронула губы отставного полковника. – Все мы смертны..."

Оставалось лишь отдать последние долги... Кое-как, из последних сил, Сумин поднял сотовый...

– Таня?.. Не перебивай – времени нет... Домой не ходи... Это опасно... Для тебя... И для Настеньки... – Голос звучал слабо, бледные до синевы губы еле шевелились. – Спрячься где-нибудь... На пару дней...

– Папа?! – послышался встревоженный голос дочери. – Что случилось, папа?! Что с тобой? Ты где?..

– Времени... нет... – это Федор Михайлович сказал не столько для дочери, сколько для себя самого.

– Папа! Алло?! Папа!..

Сумин отключил телефон.

Пару дней... А что может измениться за пару дней?.. Ничего... Пара дней – это только отсрочка... Не более... Нужен кто-то, кто мог бы помочь дочери выжить... Кто?..

Чуть скосив глаза на дисплей, отставной полковник листал "записную книжку" телефона. Не то... Не то... Этот?.. Нет, после предательства Покатилова бывшим коллегам верить нельзя... А это... Ну-ка!..

– Мне очень жаль, но сейчас я ответить не могу... – раздался чуть хрипловатый мужской голос. – А вот если вы оставите свое сообщение, я обязательно вам перезвоню!

"Вот так!" – ухмыльнулся Сумин. Перезвонить – это, конечно, вряд ли получится... А сообщение...

...Он успел сказать все то, что хотел и считал нужным. А потом звон в ушах перешел в нестерпимо высокий визг, темнота в глазах сменилась ярким белым светом, и Федор Михайлович, без сожаления и без печали, улыбаясь, шагнул в этот свет...

Глава 3

1

Телекамера крупным планом "схватила" круглое и полное, по-крестьянски простодушное лицо женщины-репортера. Испуганно округляя неумело подведенные глаза, она сообщила скороговоркой:

– Сегодня в областной Думе разразился очередной скандал!

Лицо исчезло. Ему на смену пошла панорама большого зала, стены которого были щедро задрапированы полотнищами с символикой Российской Федерации, Красногорской области и самого города Красногорска. Сам зал чем-то был похож на ресторанный благодаря расставленным небольшим полированным столикам. Так, на двух персон... Но только сидели за ними по одному – мужчины и женщины, солидные, преисполненные чувства собственного достоинства, в строгих деловых костюмах "от кутюр". Депутаты... Слуги народа... Шел репортаж с очередной сессии Красногорской областной думы.

Камера пробежала по залу слева направо, слегка коснувшись в этом пробеге отдельных сытых лиц, которых даже в присутствии телевизионщиков и журналистов печатных СМИ не покидало выражение смертельной скуки.

Очередную остановку в своем движении камера сделала на трибуне, за которой стоял спикер Думы Андрей Валерьевич Мезенцев. Красавец-мужчина, кумир всех медленно стареющих дам из околополитической тусовки. Бывший доцент факультета экономики Красногорского сельскохозяйственного института – ныне ни много ни мало Агропромышленной академии, – которого мутная волна "перестройки" и "демократизации общества" занесла в органы власти.

Сейчас ходили слухи (и сам Мезенцев всячески их поддерживал), что этот "процесс пошел" против его воли, что Андрей Валерьевич связывал свое будущее только с наукой, но вот воля народа, избирателей, электората... Ну и так далее. Обычное кокетство, присущее большей части государственных мужей – дескать, устал смертельно в ежедневных заботах о благе людском! Сейчас бы на речку или на дачку, в баньке попариться, но... Вот тут, как правило, на лице жалующегося народного избранника появляется скорбная мина озабоченного судьбами мира человека и произносится расхожая фраза. Ну, типа того, что кто же, если не я?..

Впрочем, факт остается фактом – Андрей Валерьевич махнул рукой на незавершенную докторскую диссертацию и весьма активно работал в органах власти уже второй десяток лет, постепенно вырастая из малозаметного чинуши в видную; даже в какой-то степени знаковую фигуру областной политики. Его карьера не была стремительной – он продвигался вверх медленно, от одной ступеньки к другой. Советник губернатора по экономике, начальник экономического отдела областной администрации... Потом, когда бывшему губернатору, его старому приятелю, понадобилось взять под контроль областную Думу, – спикер законодательного собрания.

Красавец-доцент обладал многими необходимыми политическому деятелю его уровня качествами. Ну, например, он умел заводить нужные и полезные знакомства... Умел оказывать влияние на людей, используя их в собственных интересах... Умел нравиться электорату... Ну и, кроме того, был предельно циничен и не стеснялся, если видел в этом необходимость, шагать по головам недавних соратников по "борьбе".