Последнее предупреждение - Казанцев Кирилл - Страница 8

Выполнив "обязательную программу", то есть угостив Анжелу пивом с чипсами и отпрыгав рядом с ней несколько так называемых танцев, Скопцов предложил продолжить вечер у него дома. "Музыку послушаем..." Девица раздумывала недолго – встряхнула крашеными волосами и, по-гагарински взмахнув рукой, ответила: "Поехали!" С молчаливым одобрением наблюдала, как Скопцов в ближайшем павильоне приобретал бутылку водки и немудреную закусь вместо более соответствующих случаю шоколада и шампанского. Короче, наш человек!

А дальше... Дальше все пошло по отработанной классической схеме – немного выпили, немного потанцевали. По такому случаю Василий отыскал среди своих записей пару композиций под "медляк". Прикрыв глаза, Анжела кружилась в танце, не обращая внимания на вездесущие руки Скопцова. Когда же он начал расстегивать блузку, новая знакомая остановила его:

– Подожди! Я должна позвонить...

Сказано это было настолько серьезным тоном, что Василий не осмелился отказать. Послушно отошел в сторону, чтобы не мешать беседе. Анжела говорила довольно долго, минут, наверное, десять, не меньше. Краем уха Скопцов слышал, как она объясняет кому-то, что "задержится у Маринки". Повернувшись к окну, Василий закурил. Неторопливо затягивался горьковатым дымком и смотрел на ночной город.

Приближения Анжелы он не услышал – музыка мешала. Просто почувствовал на шее теплое дыхание. В ухе жарко защекотало:

– Продолжим?

Скопцов повернулся. Девушка стояла перед ним. Спокойная, на лице ни тени смущения. И полное отсутствие обычного женского кокетства: "Что ты делаешь?! Не надо! Нет! Да сколько ты будешь возиться с этой застежкой?!" Анжела даже не использовала возникшую паузу для того, чтобы привести в порядок одежду – легкую блузочку чисто символически сдерживала одна-единственная пуговичка, самая нижняя. Бежевый кружевной бюстгальтер и большая часть его содержимого были полностью открыты нескромным взглядам. У Скопцова пересохло во рту. Шагнув вперед, он обнял девушку, осторожно коснулся губами одной из грудок. Сладко... Больше он не мог сдерживаться – сгреб Анжелу в охапку и поволок к дивану, на ходу освобождая ее от остатков одежды.

У нее оказалось восхитительное тело. По-девичьи стройное, но без свойственной многим недокормышам угловатости. Полная завершенность, плавные, округлые линии, развитые бедра и грудь. И обалденная кожа... Сухая, прохладная, чистая. Скопцов не мог найти подходящего сравнения, чтобы описать даже самому себе, какова она была на ощупь. "Шелк", "бархат", "атлас" – все это ерунда! Глупо сравнивать какие-то ткани с натуральной женской кожей. Вряд ли можно найти что-то прекрасней этого. Василий медленно провел ладонью от груди вниз, к животу, к волнующей и манящей впадине, поросшей темным кучерявым волосом. Впечатление было такое, что от кончиков пальцев вверх по руке бегут шустрые мураши, перескакивают на спину, щекоча торопливо семенящими малюсенькими лапками кожу. Извиваясь, подобно червяку, на тесном диване, Скопцов начал стаскивать собственную одежду.

Да... Сама собой вспомнилась шутка времен далекой юности. Простенький вопрос: "Какая девушка пахнет лесом?" А вот ответить на него с ходу не смогут даже умные-преумные телезнатоки из "Что? Где? Почем?". Хотя ответ чрезвычайно прост. Какая девушка пахнет лесом?! Да которая лежит как бревно! И это оказалось самым обидным...

Удовольствие превратилось в тяжелую и бессмысленную работу. Скопцов выкладывался полностью, на всю катушку, использовав весь свой арсенал постельных приемов. А результатов – ноль. Анжела оставалась такой же спокойной, равнодушной, холодной. Смотрела в потолок, время от времени лениво поглаживая спину Скопцова или короткий "ежик" волос на его затылке. Периодически негромко, видимо из вежливости, покряхтывала. И вся реакция...

Психология столкнулась с физиологией. И если первая настоятельно требовала спихнуть партнершу с дивана и выставить за дверь вместе с ее бельишком, то вторая заставляла продолжать процесс. И Скопцов продолжал...

Завершение наступило подобно освобождению от тяжелой и ненавистной работы. Потный, предельно измотанный, он сполз с Анжелы и с трудом пристроил свое крупное тело рядом, на узеньком диване – разложить его времени не было. Знать бы, куда спешил...

Девушка приподнялась на локте, заглянула в лицо партнера:

– Ты все? Кончил? – Василий отвернулся. Не дождавшись ответа, Анжела перебралась через него и, нисколько не смущаясь собственной наготы, вышла из комнаты. В ванной зашумела вода. Скопцов прислушался к собственным ощущениям. Обычно близость с женщиной приносила не только удовольствие и облегчение. Эта сладкая борьба, в которой не было победителей, приводила его в состояние эйфории, тихой радости, как после приема наркотиков. Он любил не только своих партнерш – он любил весь мир. Сейчас же он чувствовал себя обманутым и униженным. А эту равнодушную суку просто ненавидел.

Зашлепали босые ноги – девушка вернулась в комнату. Не приближаясь к дивану, на котором развалился Скопцов, остановилась посреди комнаты.

– Мне домой надо... – сказала она негромко.

Василий лениво повернул голову, неторопливо оглядел не спешившую одеваться или хотя бы прикрыть чем-нибудь свою наготу Анжелу. Все же хороша, ох, до чего же хороша, зараза! И, видимо, знает цену своему телу, раз не спешит его спрятать.

– Так и пойдешь? – буркнул Скопцов, пытаясь за насмешкой скрыть рвущиеся наружу обиду и раздражение.

– Не-а... – девушка огляделась и не спеша стала собирать разбросанные по всей комнате предметы собственной одежды. При этом непроизвольно или специально демонстрировала достоинства своей удивительной фигуры. Медленно натянула узенькие трусики, огладила их ладонями. Гибко изогнувшись, извлекла из-под письменного стола неизвестно как там оказавшийся бюстгальтер. Набросила узенькие лямочки на плечи, повернулась спиной к Скопцову: – Застегни...

Ему дико, до дрожи в руках, захотелось ударить Анжелу. Как учили, ребром ладони в основание черепа, ломая хрупкие шейные позвонки. Такое равнодушие воспринималось им сейчас как умышленное и открытое оскорбление. Прикрыв глаза, он несколько раз глубоко вдохнул. Медленно, через нос, выпуская воздух ртом. Отсчитав про себя до десяти, открыл глаза. Девушка по-прежнему стояла к нему спиной, придерживая невесомое кружево бельишка руками. Ждала... Взгляд помимо воли упал на "ударную" точку. Тело знакомо напряглось... Но в то же время другая часть сознания, принадлежащая не оскорбленному в своих лучших чувствах спецназовцу Скопе, а вежливому и хорошо воспитанному журналисту Скопцову, отметила красоту длинной, "лебединой" девичьей шеи.

Короткое, но смертельно опасное раздвоение личности прошло. Сознание слилось в единое целое, и Скопцову стало стыдно. Мудила! Чем девчонка виновата?! Не царапалась и не визжала?! Так это твоя вина! Она отдала тебе то, что имела. И не хер искать крайних в том, что ты не сумел этим правильно воспользоваться.

Быстренько приведя тело в положение "сидя", он протянул руки и зацепил блеснувшие крючочки. Анжела, не говоря ни слова, повела плечами и, шагнув в сторону, наклонилась за блузкой.

Пока она завершала процесс облачения, Скопцов тоже не терял времени даром. Натянул брюки, набросил майку-футболку с короткими рукавами – лето на улице. Подождал немного, пока девушка быстро и умело поправила макияж.

– Я готова... – Анжела даже не повернула головы.

– Я – тоже... – хмыкнул Василий и взял с телефонной тумбочки борсетку. Открыв дверь, вежливо пропустил девушку вперед.

Лифт вызывать не стали – спустились пешком. Шестой этаж – это не так уж и высоко... Особенно когда двигаешься сверху вниз, а не наоборот. Разболтанная подъездная дверь тоскливо скрипнула и выпустила их в теплую ночь.

Время было позднее. А может быть, наоборот, раннее – с какой стороны смотреть. Но, так или иначе, машин было не слишком много. И даже те, редкие, что специально выезжали "побомбить" в расчете на завсегдатаев многочисленных ночных заведений города, не спешили остановиться и подхватить "голосующую" парочку, готовую поделиться с ними деньгами.