Последнее предупреждение - Казанцев Кирилл - Страница 4

Но Скопцов-то этого не знал!.. В университетах этому не учат! Поэтому, ступив на нелегкий путь криминального репортера одной из красногорских газет, все свободное время он посвящал расследовательской деятельности. Играя во Флетча, таскался по всякого рода сомнительным и подозрительным местам, где встречался с такими же личностями. Вот здесь-то он и столкнулся с первой проблемой из "зоны умолчания" – независимое журналистское расследование оказалось занятием весьма и весьма затратным. Информация – это ведь тоже товар... Тощенький оклад и столь же тощенькие гонорары окупить эти изыскания не могли, а редакция в лице главного категорически отказывалась принимать участие в авантюрах Скопцова. Спасибо, хоть публиковать не отказывались. Плюс моральные издержки – сомнительные личности, выступавшие в роли загадочных "источников информации", время от времени пытались отобрать у Скопцова бумажник или хотя бы просто набить ему морду, самоутвердиться за счет "культурного лоха". Приходилось жестко ставить их на место – вот это Василий умел делать неплохо. Разумеется, в результате проводимой им воспитательной работы "источники информации" терялись.

Кроме того, расследовательская ниша в красногорских СМИ была полностью монополизирована теледамой Алиной Извольской, дипломантом и лауреатом различных региональных и даже федеральных конкурсов. Ее материалы были убийственны, принципиальны и предельно достоверны. На нее был спрос... А то, что ее спонсором выступает общегородской "крестный папа" Пахом и Извольская исподволь, ненавязчиво "гасит" его конкурентов и противников – так кого это волнует?!

И все же, несмотря на все объективные трудности, Скопцов сумел сделать несколько неплохих материалов. Денег они ему, правда, не принесли. Славы тоже. Только в одном телеинтервью некий местный политический деятель, чересчур активно лоббировавший в областной Думе интересы одной из городских криминальных финансовых группировок, обозвал его "гаденышем", процитировав всем известного министра обороны. Но разве это настоящая слава?..

Расследовательская деятельность Скопцова закончилась тем, чем и должна была закончиться – его подставили. "Запустили втемную". Проще говоря, подсунули материалы, не соответствующие действительности, но добротно и убедительно сделанные. Эта комбинация принесла ее автору несколько пунктов политического рейтинга. Ну, а самому Василию – неприятности...

Редакцию газеты, в которой он тогда работал, посетили крайне недовольные ребята, чья бычья внешность и сопутствующая атрибутика – прически, золотые цепи, "гайки", борсетки – не оставляли никаких сомнений в роде их занятий. Так как самого Скопцова на тот момент в редакции не было, визитеры "наехали" на главного. Тыкали ему в лицо газету, как небезызвестному Ваньке Жукову селедочную морду, и грозили всеми возможными карами. Несколько оправившись, главный вызвонил собственную группу поддержки – не менее быковатых хлопцев. Коррида проходила в помещении редакции при большом скоплении народа, в разгар рабочего дня. В результате удалось отделаться минимальными потерями – было разбито оконное стекло, сломана пара стульев и разбита морда мужика-корректора, случайно оказавшегося не в то время, не в том месте. После этого участники переговоров пришли к консенсусу, заключили мир и отправились бухать в ближайший кабак за счет главного, милостиво позволив ему разобраться со Скопцовым самому.

Главный, пришедший в журналистику с комсомольской работы, отправил избитого корректора домой, а сам заперся в собственном кабинете, повелев предоставить ему Скопцова живым или мертвым. Незамедлительно! К тому времени, когда Василий вернулся в редакцию, его начальник, усидевший сам-на-сам две трети бутылки дагестанского коньяку, был в полной мере готов к проведению экзекуции. Было сказано много ненужных и гадких слов. Говорил в основном главный, сохранивший с героических комсомольских времен склонность к словоблудию. Скопцов просто слушал, потихоньку наливаясь злобой. Он еще не забыл, как этот низкорослый – почти на голову ниже самого Василия – толстяк радостно потирал ручки, читая статью, нахваливал и обещал всемерную поддержку во всех его начинаниях. Нет, разумеется, он, главный, был прав – ответственность за достоверность предоставляемых сведений в полной мере ложится на автора материала! И каких-либо споров на этот счет просто-напросто быть не может. Но после "снятия стресса" главный стал несколько... Ну-у... Неадекватен, во! И начал переходить на личности, самыми яркими красками живописуя внешность, манеры и сексуальные пристрастия Скопцова. Это было обидно, но еще терпимо. Можно было вытерпеть и размахивание кулачками перед лицом, и брызги слюны... Но когда распалившийся руководитель позволил себе лишние слова в отношение матери Василия, он не выдержал. Мать Скопцов любил, как и всякий нормальный человек. Шагнув к столу, он коротко, почти небрежно взмахнул рукой над высокой коньячной бутылкой. В углу редакторского кабинета стеклянно зазвенело. Сам редактор резко, на полуслове прервал очередную матерную тираду и громко икнул. С его лица медленно стекал багрянец праведного гнева.

– Видел?.. – негромко поинтересовался Скопцов у главного.

– Да, – торопливо кивнул тот и опять икнул.

– А хочешь, с твоей башкой то же самое сделаю?.. – задал следующий вопрос Василий.

– Нет. – Круглое лицо главного стало мелово-белым. – Не надо. Пожалуйста...

– Тогда пасть завали, скот-тина! – заорал Скопцов и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Моментально протрезвевший главный в каком-то ступоре смотрел на собственный стол. На его гладкой полировке по-прежнему стояла изящная коньячная бутылка. На том же самом месте, где ее он поставил. Вот только горлышка у нее уже не было...

Разумеется, что после всех этих событий оставаться в редакции и вообще в газете было бы просто верхом неприличия. Пришлось распрощаться... А пришедший в себя главный сделал все возможное, чтобы Скопцов не смог найти в Красногорске работу по специальности. В один прекрасный день, устав мотаться по редакциям и выслушивать отказы, по большей части вежливые, Василий заперся дома. И, как уже говорилось, дело было вечером и делать действительно было нечего...

Перелопатив свои старые материалы, просто так, от скуки, чтобы не потерять навыки, Скопцов их дополнил, систематизировал, "разогнал" в объеме. К его удивлению, получилось нечто довольно интересное и, как это принято говорить, "читабельное". Получилась книга.

Посомневавшись некоторое время, Василий перепечатал этот труд на машинке через два интервала и отправился в поход по местным издательствам. Книгу хвалили, прочили бешеный успех на книжном рынке и готовы были печатать хоть завтра... Точнее, сразу после того, как Скопцов предоставит деньги. Причем речь шла не о двухстах-трехстах рублях. Запрашиваемые суммы были близки по величине к астрономическим числам. По крайней мере, для самого Скопцова...

Вообще-то он никогда даже не думал о том, что может стать писателем. Журналистика – это одно, а вот литература... По его мнению, это был спорт для избранных, к числу которых самого себя Василий никогда не относил. Но жаль было потраченного времени. Плюнув на все, он обычной почтовой бандеролью отправил рукопись в одно из столичных издательств. Отправил без какой-либо надежды на успех. Просто потому, что привык в любом деле идти до конца, использовать любой, самый призрачный шанс. И каково же было его удивление, когда через два месяца он получил письмо на бланке издательства. Предложение к сотрудничеству.

...Книга вышла через полгода. Возможно, она бы осталась незамеченной... Но как раз в это время в Красногорской области проводились очередные выборы. И один из кандидатов на выборный пост в теледебатах с удовольствием цитировал целые страницы, не забыв упомянуть автора и высоко оценив его работу в целом. Делал он это главным образом потому, что его личности не нашлось места на страницах книги. Ведь на всех нравственных уродов бумаги не хватит...