Сильнее времени - Костман Олег - Страница 4

- Ведь ты мог, ты все мог! Но тебе дела не было до живого человека! Тебе были нужны только эти про клятые бумажки! Да гори они все синим пламенем - только бы он сейчас был жив!

- Рукописи не горят! - жестко отчеканил посланец будущего.

То ли он использовал какой-то свой прием, то ли просто напряжение, охватившее меня, уже получило необходимую разрядку, но ярость вдруг ушла так же внезапно, как и появилась. В изнеможении я рухнул на пол. Бить и крушить уже не хотелось. Хотелось только разрыдаться - стало так горько и обидно, как бывает разве что в раннем детстве.

Неужели они там, в будущем, такие бездушные и черствые? Да и что для них наша жизнь - если честно разобраться, лишь объект бесстрастного и беспристрастного исследования, не больше. У них есть цель, которую они осуществляют - добросовестно и педантично. Рукописям они сгореть не дадут - и на том спасибо. Что же касается судьбы самих создателей шедевров какое им, бесконечно далеким от нас, дело до мук и радостей этих гениев?.. Нас ведь тоже не очень-то беспокоят перипетии личной жизни какого-нибудь строителя египетских пирамид. Может быть, и в самом деле таково свойство больших промежутков времени: возвышать творение над его создателем, событие - над участником. И, как говорится, ничего тут не попишешь...

Но нам-то дано видеть прошлое только издали. А для них, странствующих во времени, люди минувших веков - это же реальные, во плоти и крови, личности!

Перед глазами стояло лицо Ильи - живое, улыбающееся... Какие еще шедевры он мог бы создать, попытайся пришелец использовать хоть малую толику своих возможностей! Да что там использовать - достаточно было в ту первую встречу просто обо всем рассказать мне, даже не рассказать - единым словечком намекнуть...

Не намекнул... Зато сейчас донельзя доволен и горд. Еще бы: куда как эффектно - открыть вдруг взорам пораженных людей очередное сокровище, которое было едва не затоптано ими, - главные слова двенадцатого, двадцатого или какого еще там столетия... Кушайте, мол, на здоровье, наслаждайтесь, современнички, приятного вам аппетита. И помните, как мы вас осчастливили!

С ненавистью смотрел я на своего гостя.

- Немедленно убирайся отсюда! Слышишь! Я не желаю видеть тебя больше ни секунды! Задачу свою ты выполнил: с рукописями будет сделано все, что нужно, - можешь не беспокоиться...

- Спасибо. Только вам придется потерпеть мое общество еще некоторое время. Двух часов не прошло, а в этом кресле так уютно... Да и некуда мне убираться.

- То есть как это некуда? - опешил я.

- Может быть, вы хотите предложить мне обратный билет?

- Какой еще билет? - Я опять ничего не понимал.

- Мне не хотелось рассказывать вам об этом... Есть такие простые вещи, говорить о которых очень трудно... Существует одно обстоятельство... Словом, чтобы выполнить то, для чего я был послан в вашу эпоху, я должен был пропустить временную точку, из которой еще возможна обратная хронотранспортировка. Придя к вам, я сказал, что у меня в запасе два часа. На два часа хватит энергии моего изолирующего поля - вот что это значило.

- И... что будет... потом?.. - Язык у меня вдруг стал деревянным.

- Ничего. Пустота.

- И... вы...

- Да. Я знал об этом. С самого начала... Ну что вы на меня так смотрите?

Наверно, я и в самом деле смотрел на него в этот момент так, как никогда ни на кого не смотрел. Мне вдруг явственно представился жаркий бой - и он, в вылинявшей, потом просоленной гимнастерке, готовый, стиснув зубы, броситься с последней гранатой под вражеский танк... Но ведь когда под танки - это война, это решается судьба страны, а другое дело...

- Когда речь идет о судьбе гениальных творений, - властно раздался его голос. - Это не другое дело, это тоже первое дело. Иной возможности здесь не было - иди так, или вообще никак. Я сделал свой выбор. Рукописи не горят! - еще раз твердо повторил он. - В ваше время эти слова, кажется, уже были классикой...

"А ведь это и вправду бой! - вдруг подумалось мне. - Бой, где победить необходимо любой ценой. И он сделал свой выбор - вступил в этот бой как солдат, который поднимается в атаку, даже зная, что гибель неизбежна... Потому что иначе нельзя, - внезапно осенило меня. - Иначе прошлое, в котором о чем-то важном забыли, прошли мимо него, становится опасным - оно нарушает нормальный ход времени, превращается в нечто вроде мины, заложенной против будущего... Так вот почему не горят рукописи! И не о себе ведь они, такие, как мой гость, думают - уж для них-то наверняка не осталось в минувшем ничего забытого. Они хотят для каждого поколения открыть сокровища, о которых человечество и не подозревает, они готовы жизнь отдать за это - спасибо им великое! Только... Сберечь такой ценой вещь, даже не попытавшись спасти ее создателя... Этого я не понимаю... И разве в одном Илье дело?"

- Я знаю, о чем вы сейчас думаете, - прервал он меня. - Стоит нам только захотеть - и не окрасится кровью снег в то январское утро у Черной речки, не рухнет к подножию Машука простреленный поручик Тенгинского пехотного, долгие годы еще будет греметь могучий бас командора вашей поэтической революции... Так? А почему вы считаете, что этого хочется только вам? Нам тоже этого хочется - не меньше вашего. Нам, может быть, много чего хочется видеть в прошлом иным. Только история не делается дважды - переписать ее заново невозможно... Это вы понимаете? В вашем веке расстреляли Лорку и отрубили руки Харе, вашим веком пережита величайшая трагедия истории, в вашем веке доведены до совершенства системы уничтожения человечества - это вы понимаете? В вашем веке - не в моем! И не говорите сейчас, что от вас все это никак не зависит - от каждого как-то зависит. Не перебивайте, пожалуйста! Дайте закончить - мне осталось немного... Вы в своем времени не гости: вам отвечать за него - и за беды его, и за победы. И только вам, современникам, по силам определять его ход - никто другой за вас этого не сделает, даже если захочет. Так постарайтесь распоряжаться своей эпохой так, чтобы потомкам не захотелось увидеть ее иной. Ни в чем не захотелось - даже в самой малой малости. И чтобы не понадобились больше такие экспедиции, как моя... Постарайтесь...

Он внезапно умолк, откинулся на спинку кресла, посмотрел на часы.

- Ну а что касается рукописей, для вас ничего не осталось неясным?

Я отрицательно покачал головой.

- Ну вот и хорошо...

Может быть, он ждал, что я сейчас удалюсь, дам ему возможность провести оставшиеся минуты наедине с собственными мыслями. Но я, словно ребенок, которому никак не показывают обещанный фокус, поспешно, прежде чем успел что-либо сообразить, выпалил:

- Пожалуйста, расскажите о будущем - хоть что-нибудь! Какое оно?

- Какое оно? - Гость мягко улыбнулся чему-то своему. - Хорошее... Хотя во многом и не такое, каким его обычно изображали в ваше время. Молочные реки в кисельных берегах у нас не текут. И рецепт всеобщего счастья тоже пока что не открыт... Мы радуемся любимой работе - как и все, кто жил до нас. Мы ценим дружбу и презираем подлость - в наше время она тоже иногда встречается... Мы знаем, что не успеть нам Охватить все сущее, и завидуем тем, кто придет в мир после нас, потому что они сумеют шагнуть дальше. Разве вашим современникам эти чувства не знакомы?.. Ну что еще вам сказать? Мы многое можем: у нас надежные помощники - умные и добрые машины... Впрочем, вас, гуманитария, технические достижения ведь мало волнуют. А человек - всегда человек, на все времена. И на все времена ценность его не в том, в чем он повторяет других, а в том, чем он от других отличается. Для нас эта истина бесспорна... Как сказали бы в древности, дай-то бог, чтобы он и дальше оставался таким же. А дел у него - много! На миллионы лет... Вот что я могу рассказать вам о будущем... А теперь принесите, пожалуйста, немного воды. Только подольше спускайте ее из крана, чтоб была похолодней...

Я вышел в кухню. Это заняло, наверное, около минуты. Может быть, даже меньше. И когда я возвратился, в комнате ничего не изменилось. Не сдвинулся с места ни один стул, ни одна книга не свалилась со стеллажа, из аквариума не выплеснулось ни капельки воды... Лишь кресло, в котором только что сидел мой гость, было уже пустым.