Мост дружбы - Казанцев Александр Петрович - Страница 52

— Садятся! Садятся! Все внутрь залезают!

— Смотрите, смотрите! А тетечка в комбинезоне осталась…

— Ну она-то обязательно полетит!

— Почему ты думаешь?

— Дурак, сам сказал, что она в комбинезоне. Управлять снарядом будет. А потом, она сама конструктор. Мне Егорка говорил.

— А почему все вошли, а она осталась?

— На часы смотрит…

— Еще одна машина на шоссе! — истошно закричали с верхней ветки.

— Двое! Еще двое! Это наверняка самые главные!

— Потому и тетечка к ним бежит! Ух ты! Как прыгнула! Постой… он ее на руки взял. Вот так штука! Несет! Тю-у!

Ребята все разом принялись кричать и хлопать в ладоши.

Андрей, не обращая ни на кого внимания, нес Аню к вагону.

— Что ты делаешь, сумасшедший? Пусти, кругом люди.

— А что мне целый свет! Наконец-то ты со мной!

— Даже у тебя на руках…

— Почему ты меня не встречала? Почему не прилетела вместе с Суреном? Почему мне нужно было сюда приехать?

— Сто тысяч почему, моя милый Почемучка! Папа здоров и тоже здесь. А вон идет Степан Григорьевич.

— А что это за штуковина на колесах? Почему ты в комбинезоне?

— Андрюша, прости, милый… давай сядем сюда, на лавочку… Но вот… здесь дачники ждут поезда… и мы тоже сейчас поедем…

— Поедем?

— Ты знаешь, я волнуюсь… я не знаю, как тебе сказать. Мне казалось, что все будет просто… — Аня смотрела на Андрея, и он ей казался каким-то другим, немножко чужим, к тому же он нахмурился. — Знаешь, Степан Григорьевич часто бывал у меня, принимал во мне участие.

— Очень мило с его стороны.

— Ты поблагодари его.

Подошел Степан. Андрей встал. Они молча обнялись.

— Спасибо тебе за все. За Арктический мост, что отстоял, за Аню вот тоже…

— Ты уже знаешь? — спросил Степан Григорьевич.

— Нет еще, — быстро сказала Аня.

— Товарищи, дальше ждать нельзя. Иван Семенович торопит, ибо перегон нам отвели на строго определенное время. Да вон он и сам сюда идет.

— Ничего не понимаю! Что это? Аня на практике, что ли? Новый дачный поезд? А зачем вы все здесь?

— Здорово, Андрюха! — еще издали крикнул старый гигант. — Дай я тебя… словом, поломаю тебе шпангоуты. Э-эх! Ну, крепок! Теперь тебя не сломишь — какой вышел молодец! Мужицкая кость, говорю! — Иван Семенович сжал Андрея в медвежьих объятиях, отпустил со смехом, взял за плечи и повел к вагону. — Анка-то у меня как отличилась! Не у всякого инженерика по дипломному проекту вагон построят.

— Ах, вот как! Я поздравляю тебя, Аня!

— Ну вот… Я знала… Вот видишь, оказывается, совсем тебя не знала… Спасибо, Андрюша, — смущенно лепетала Аня.

— Ты мне хоть объясни…

— Нечего, нечего! — заторопил Седых. — Время подошло. Полезайте оба в кабину. В пути наговоритесь.

— Это ты нарочно меня минута в минуту сюда доставил?.. — спросил Андрей Сурена.

Тот вынул изо рта трубку и глубокомысленно выпустил клуб дыма:

— Слушай, понимать надо! Лишнее время — лишние разговоры! А тут сразу хлоп — и четыреста километров в час!

— Неужели такая скорость? — спросил Андрей, взбираясь на подножку.

Аня улыбнулась ему из дверей кабины, маня за собой.

Мальчишки тотчас отозвались:

— Ну, ребята, держись, не падай с дерева! Сейчас взрыв будет, и они… прямо в космос!..

— Привет Марсу! — кричали с забора.

— А как же они обратно на рельсы сядут? А вдруг поезд? — беспокоился кто-то на дереве.

Андрей вместе с Аней входили в кабину управления, непринужденно шутя:

— Очень трогательное участие в судьбе молодого специалиста!

Впереди вместо стены было сплошное круглое стекло, словно в подводной лодке капитана Немо. Перед стеклом находился пульт управления с рычагами, приборами и кнопками.

— Андрюша, милый… сегодня у меня особенный день… пожелай мне удачи. Здесь ЭВМ — моя первая помощница.

— От всей души!

Аня положила руки на пульт. Сзади что-то взревело. Андрей отлетел назад и ударился о стенку. Еще одно движение Аниных пальцев — и Андрея прижало к стенке с еще большей силой. Аня оглянулась, виновато и в то же время торжествующе улыбнулась. Андрей, приходя в себя, заметил, что поезд мчится с огромной скоростью. Он хотел что-то сказать, но боялся, что Аня все равно не услышит — такой был грохот сзади в вагоне.

«Шумное, надо сказать, пригородное сообщение…» — подумал он.

И вдруг все стихло. Андрею на мгновение показалось, что он потерял слух. Но он услышал тихий Анин голос:

— Ты не ушибся? Я нечаянно перевела контроллер на два деления. Водитель, оказывается, из меня неважный… Папа все сердится, что машину гоняю…

Телеграфные столбы проносились мимо, как спицы бешено вращающегося колеса. Сеть проводов вздымалась и опускалась волнами и словно задыхалась.

«Для дипломницы, конечно, просто необыкновенная удача! — думал Андрей. — Но все же… она могла бы меня встретить… Ну если прежде — врачи… то теперь? Что ж, вероятно, вскружил голову успех!»

— Черт знает какая скорость! — меж тем говорил он. — Какие потребуются пути?

Аня загадочно засмеялась:

— О, для нашего вагона будет построена самая идеальная трасса — без подъемов и уклонов, без поворотов, как…

Андрей не расслышал, что сказала дальше Аня — кажется, про ствол ружья… Она повернула контроллер, снова включились дюзы, и Андрея опять прижало к переборке.

Аня крикнула:

— Нам выделили самый лучший участок пути! Как в Арктическом мосте.

На этот раз Андрей услышал и вдруг понял сразу все. Так это поезд для его Арктического моста, поезд, который должен заменить его собственную конструкцию магнитофугального экспресса, показанного на нью-йоркской выставке! Вот почему ему ничего не писали, вот почему не встречали, вот почему доставили прямо на испытание: чтобы оглушить взрывами дюз, ошеломить… наконец, унизить. Так вот почему она такая чужая, далекая! Оказывается, она теперь конкурирует с ним! Завтра о ней напишут все газеты как о победительнице… Вот что ей нужно! Как меняются люди! Где же прежняя робкая, нежная Аня, которую он встречал в игрушечном вагончике на узкоколейке! Где? Сердце у Андрея стучало…

Деревья слились в сплошную стену, через которую, как через зеленое стекло, можно было видеть дорогу и дальние перелески.

— Вот теперь… четыреста километров в час! — воскликнула Аня.

Глаза ее горели, она улыбалась, она забыла о том, как будет реагировать Андрей, забыла! Она полна была собственным счастьем, успехом, победой! Она торжествовала! Такого поезда еще не было в мире!

Грохот смолк. Поезд мчался с непостижимой скоростью по инерции.

Аня обернулась:

— И это только еще одна пятая той скорости, которая будет… которая будет… — Аня остановилась.

Вид Андрея был страшен. Щеки его провалились, испарина выступила на лбу, глаза лихорадочно блестели.

— Ничего не говори, я все понял, — сказал Андрей. — Все слишком ясно…

— Андрюша! — невольно тормозя, воскликнула Аня. Она предостерегала, умоляла, возмущалась — все было в этом возгласе.

Андрей с горькой усмешкой покачал головой:

— Если капля переполняет чашу, значит, чаша была полной.

— Но ведь это же дико, нелепо… в такой час!

— Что ж… час ты сама выбрала! Мы действительно слишком долго находились вдалеке… И слишком мало осталось соединяющего нас…

— Ты хочешь… упрекнуть меня как врача, что я не уберегла…

— Хочу сказать, что ракетный вагон, сделанный втайне от меня, за моей спиной, сделанный, чтобы скомпрометировать, отвергнуть мой магнитофугальный поезд, который я вынашивал годами, этот ракетный вагон не связь, а преграда между нами!

— Ах так! — Аня закусила губы. Она продолжала тормозить. — Ты — человек с болезненным самолюбием, привыкший к поклонению! Тебе бы рабыню, чтобы ноги мыть… А я-то хотела, чтобы сын наш походил на тебя!

— Лучше не говори о сыне! Не терзай хоть этим… Тебя забуду, а его нет…

Аня хотела крикнуть, что Андрей сумасшедший, хотела броситься к нему, не дать ему открыть дверцу кабины… но осталась, прикованная к пульту, готовая разрыдаться от обиды, досады, от жалости к себе, но не к Андрею… Порвалось, безвозвратно порвалось то, что должно было снова связать их… Значит, не осталось ничего…