Темная любовь (антология) - Кинг Стивен - Страница 69

— Ну, нет, — сказал Рэнди, — это не Роджер Дэй.

— Сожалею, но это он.

Я благоразумно не протянул руки. Он бы ее не пожал.

— Где этот чертов официант? — сказал Рэнди, и я только теперь заметил, что он пьян.

Его рев перекрыл даже царивший в зале шум.

Он и девушка сели, и тут появился официант.

— Давно пора, черт дери, — сказал Рэнди пожилому человеку с подносом.

— Простите, сэр, сегодня у нас наплыв.

— А мне какое дело?

— Рэнди, пожалуйста, — сказала Эми.

— Да, папочка, пожалуйста, — сказала ослепительная девушка.

Сначала я подумал, что она шутит, намекая на возраст Рэнди. Но она не улыбнулась. Как и Рэнди. Как и Эми.

Я сидел за их столиком и ошалело думал, почему Рэнди щеголяет своей дочерью, будто новой подружкой, и почему Эми так к ней ревнует.

Спустя шесть виски и множество баек про Южную Калифорнию (жители Среднего Запада обожают байки про Южную Калифорнию, как когда-нибудь люди будут обожать байки про Юпитер и Плутон), Рэнди сказал:

— Я же, кажется, как-то руку тебе сломал?

Он был единственным человеком из всех, кого я знал, кто мог сидя пройтись бахвалящейся походкой.

— Боюсь, что да.

— И за дело. Нечего было обнюхивать Эми.

— Рэнди, — сказала Эми.

— Папочка, — сказала Кендра.

— Так ведь это же правда, а, Роджер? Ты же только и думал, как залезть Эми под юбку. И сейчас, конечно не прочь.

— Рэнди, — сказала Эми.

— Папочка, — сказала Кендра.

Но мне не хотелось, чтобы он замолчал. Он ревновал ко мне, и меня переполняла гордость. Рэнди Карсон, футбольная звезда, ревнует ко мне!

— Мистер Дэй, вы танцуете?

Я изо всех сил старался не обращать на нее внимания, так как знал, что тогда уже не остановлюсь. Не сумею оторвать от нее взгляда и сердца. Она была неотразима, эта юная девушка.

— С величайшим удовольствием.

Я встал из-за столика, но тут Эми посмотрела на Кендру и сказала:

— Он уже пригласил меня на этот танец, дорогая.

Я еще не успел опомниться, как Эми взяла меня за руку и вывела в круг.

Долгое время мы молчали. Только, танцевали. Добрый старый бокс-степ. Совсем как в седьмом классе.

— Я знаю, тебе хотелось танцевать с ней.

— Она очень привлекательна.

— О Господи! Только этого мне не хватало.

— Я сказал что-то не то?

— Нет… просто меня больше никто не замечает. Я знаю, сказать такое про собственную дочь — дерьмово. Но это правда.

— Ты очень красивая женщина.

— Для моего возраста.

— Ну, послушай!

— Но не полная очарования юности и свежести, как Кендра.

— Чудесное имя — Кендра.

— Его выбрала я.

— И очень удачно.

— Жаль, что я не назвала ее Джуди или Джейком.

— Джейком?

Она засмеялась.

— Я ужасна, правда? Говорю так о собственной дочери? Об этой сучке. Последние два слова она еле выговорила. Она, не переставая, пила свое "блэк энд уайт" чистое, и теперь это начинало сказываться.

Мы продолжали танцевать. Раза два она наступила мне на ногу. А я ловил себя на том, что ищу взглядом Кендру. Всю жизнь я ждал, чтобы вот так танцевать с Эми Тауэрс. А теперь это ничего не значило.

— Я была галкой девочкой, Роджер.

— А?

— Нет, правда. По отношению к Кендре.

— Наверное, небольшое соперничество между матерью и дочерью не такая уж неслыханная вещь.

— Не в том дело. Я спала с ее мальчиком в прошлом году.

— Ах, так.

— Видел бы ты свое лицо. Свое поразительно красивое лицо. Ты смутился.

— А она знает?

— Про своего мальчика?

— Угу.

— Конечно. Я подстроила так, что она нас застукала. Я просто хотела показать ей… ну, что некоторые из ее друзей могут найти меня привлекательной.

— И, полагаю, тебе было очень скверно?

— Ну, нет! Мне было очень хорошо. Естественно, она наябедничала Рэнди, и он устроил бучу — ломал мебель, несколько раз ударил меня по лицу — и это было замечательно. Я снова почувствовала себя молодой и желанной. Понимаешь?

— Не очень.

— Но они со мной поквитались.

— А?

— Ну, как же! Разве ты не видел, как они сегодня танцевали?

— Вполне нормально. Она же его дочь, хочу сказан.

— Ну, значит, ты последнее время не разговаривал но душам со стариной Рэнди.

— А?

— Он прочитал статеечку в "Пентхаусе" о том, что инцест — вполне нормальная потребность, и нет ничего плохого в том, чтобы трахать членов своей семьи, при условии, что это по взаимному согласию, и вы принимаете предосторожности.

— Господи!

— Ну, и теперь она расхаживает по дому практически голая, а он гладит ее, похлопывает и прижимает, крепко и долго.

— И она соглашается?

— В том-то и соль. Они стакнулись, чтобы отплатить мне за то, что я спала с Бобби.

— Бобби это…

— Ее дружок. То есть бывший, я думаю.

Кендра и Рэнди вошли в круг для следующего танца. Если мы с Эми и привлекали внимание, оно сразу переключилось на Кендру с Рэнди. Но теперь они танцевали не на публику, а интимно обнявшись. Я все ждал, когда Рэнди начнет тереться бедрами о Кендру, как школьники, когда свет пригашен.

— Господи, они омерзительны, — сказала Эми.

И я с ней согласился.

— Знаешь, она постарается тебя соблазнить, — сказала Эми.

— Ну, послушай!

— Господи, ты что — шутишь? Она захочет присоединить тебя к своей коллекции, если сумеет.

— Сколько ей лет? Двадцать? Двадцать один?

— Двадцать два. Но это не существенно. Подожди и увидишь.

Снова за столиком. Я выпил еще две стопки. Все происходило не так, как планировалось. Красавец Роджер вернется в родной город и заманит королеву школьных провожаний в свои объятия. Киногрезы. Но тут все было по-другому — сумеречно и комично, и потливо, и, в немалой степени, зловеще. Я словно видел, как Рэнди трогает и там, и там, и там почти обнаженное, чудесное тело своей дочери, и я словно видел, как Эми — довольно жалкое зрелище бросается на атлетического студента, специализирующегося по гормонам половых желез.

Господи, я хотел всего лишь чуть-чуть по-старомодному разрушить семейный очаг… и поглядите, во что я вляпался!

Кендра и Рэнди вернулись к столику. Рэнди обругал еще двух официантов, а потом сказал мне:

— Вся эта пластическая хирургия… не понимаю, почему ты заодно не потребовал, чтобы тебя изменили в бабу. Ты же всегда слегка смахивал на бабу. Я по-дружески, ты понимаешь.

— Рэнди, — сказала Эми.

— Папочка, — сказала Кендра.

Но для меня это был высочайший комплимент: Рэнди, идол школы, опять взревновал ко мне.

Я не совсем понял, зачем Кендра вышла из-за столика, но она тут же оказалась около меня и сказала:

— Почему бы нам не потанцевать?

— Но Роджер устал, дорогая, — сказала Эми.

Кендра улыбнулась.

— А по-моему, у него еще осталась чуточка энергии, правда, мистер Дэй?

Танцуя в моих объятиях, соблазнительная, нежная, ласковая, кроткая, хитрая Кендра сказала:

— Знаете, она постарается вас соблазнить.

— Кто?

— Эми. Моя мать.

— Возможно, вы не замечали, но она замужем.

— Как будто это что-то меняет.

— Мы старинные друзья, только и всего.

— Я читала некоторые ваши любовные письма.

— Господи, она их сохранила?

— Все до единого. От всех мальчиков, которые были в нее влюблены. Они сложены на чердаке в картонках. Разложены по алфавиту. Едва она почувствует, что стареет, как вытаскивает их и перечитывает. Когда я была маленькой, она читала их мне вслух.

— Наверное, мои были очень непристойными.

— Очень милыми. Вот какими были ваши письма.

Наши взгляды встретились, как пишут в дамских романах. Но встретились не только они. Каким-то образом тыльная сторона ее ладони скользнула по моим брюкам в паху, и вздыбилась эрекция, которой позавидовал бы самый похотливый пятнадцатилетний козлик. Затем ее рука вернулась на положенное в танцах место.

— Вы действительно потрясающе красивы.