Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

За далью — даль

Твардовский Александр Трифонович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

За далью — даль - Твардовский Александр Трифонович - Страница 3

Изменить размер шрифта:

Бредет обочиной дороги

Туда ли, нет — не знает сам,

И счет в отчаянной тревоге

Ведет потерянным часам.

Один в пути — какой он житель!

Догнать, явиться: виноват,

Отстал, взыщите, накажите…

А как наказан, так — солдат!

Так свой опять — и дело свято.

Хоть потерпел, зато учен.

А что еще там ждет солдата,

То все на свете нипочем…

Изведав горькую тревогу,

В беде уверившись вполне,

Я в эту бросился дорогу,

Я знал, она поможет мне.

Иль не меня четыре года,

Покамест шла войны страда,

Трепала всякая погода,

Мотала всякая езда.

И был мне тот режим не вреден,

Я жил со всеми наравне.

Давай—ка, брат, давай поедем:

Не только свету, что в окне.

Скорее вон из кельи тесной,

И все не так, и ты хорош, —

Самообман давно известный,

Давно испытанный, а все ж —

Пусть трезвый опыт не перечит,

Что нам дорога — лучший быт.

Она трясет и бьет,

А — лечит.

И старит нас,

А — молодит.

Понять ли доброму соседу,

Что подо мной внизу в купе,

Как сладко мне слова: «Я еду,

Я еду», — повторять себе.

И сколько есть в дороге станций,

Наверно б, я на каждой мог

Сойти с вещами и остаться

На некий неизвестный срок.

Я рад любому месту в мире,

Как новожил московский тот,

Что счастлив жить в любой квартире,

Какую бог ему пошлет.

Я в скуку дальних мест не верю,

И край, где нынче нет меня,

Я ощущаю, как потерю

Из жизни вы бывшего дня.

Я сердце по свету рассеять

Готов. Везде хочу поспеть.

Нужны мне разом

Юг и север,

Восток и запад,

Лес и степь;

Моря и каменные горы,

И вольный плес равнинных рек,

И мой родной далекий город,

И тот, где не был я вовек;

И те края, куда я еду,

И те места, куда — нет-нет —

По зарастающему следу

Уводит память давних лет…

Есть два разряда путешествий:

Один — пускаться с места вдаль;

Другой — сидеть себе на месте,

Листать обратно календарь.

На этот раз резон особый

Их сочетать позволит мне.

И тот и тот — мне кстати оба,

И путь мой выгоден вдвойне.

Помимо прочего, при этом

Я полон радости побыть

С самим собою, с белым светом,

Что в жизни вспомнить, что забыть…

Но знай, читатель, эти строки,

С отрадой лежа на боку,

Сложил я, будучи в дороге,

От службы как бы в отпуску,

Подальше как бы от начальства.

И если доброй ты души,

Ты на меня не ополчайся

И суд свой править не спеши.

Не метусись, как критик вздорный,

По пустякам не трать огня.

И не ищи во мне упорно

Того, что знаешь без меня…

Повремени вскрывать причины

С угрюмой важностью лица.

Прочти хотя б до половины,

Авось — прочтешь и до конца.

Семь тысяч рек

Еще сквозь сон на третье полке

Расслышал я под стук колес,

Как слово первое о Волге

Негромко кто-то произнес.

Встаю — вагон с рассвета в сборе,

Теснясь у каждого окна,

Уже толпится в коридоре, —

Уже вблизи была она.

И пыл волненья необычный

Всех сразу сблизил меж собой,

Как перед аркой пограничной

Иль в первый раз перед Москвой…

И мы стоим с майором в паре,

Припав к стеклу, плечо в плечо,

С кем ночь в купе одном проспали

И не знакомились еще.

Стоим и жадно курим оба,

Полны взаимного добра,

Как будто мы друзья до гроба

Иль вместе выпили с утра.

И уступить спешим друг другу

Мы лучший краешек окна.

И вот мою он тронул руку

И словно выдохнул:

— Она!

— Она! —

И тихо засмеялся,

Как будто Волгу он, сосед,

Мне обещал, а сам боялся,

Что вдруг ее на месте нет.

— Она! —

И справа, недалеко,

Моста не видя впереди,

Мы видим плес ее широкий

В разрыве поля на пути.