Джекилл и Хейди - Стайн Роберт Лоуренс - Страница 8

После завтрака дядя Джекилл скрылся в своей лаборатории. Я услышала, как он закрыл за собой дверь, а потом запер ее на ключ.

Я отправилась в комнату Марианны. Она стояла, наклоняясь над стеклянным ящичком, и держала в руках маленького светло-коричневого хомячка.

— Кто это? — спросила я как можно дружелюбнее и приветливее.

— Эрни, — ответила она, не оборачиваясь. Хомячок бегал по ее рукам.

— Это мой лучший друг во всем мире.

— Какой хорошенький, — сказала я, подходя к ней. — Мне нравится его розовый носик.

Марианна молча кивнула. Нет, не буду я больше ходить вокруг да около. Я должна узнать о ней все.

— Я солгала сегодня утром, — призналась я. — Перед завтраком я слышала твой разговор с папой.

Она взяла Эрни в руку. Ее темные глаза сверкнули.

— Слышала? Я кивнула:

— Вы оба были очень взволнованы. Марианна нахмурилась:

— Мы просто разговаривали, вот и все.

— Нет, не все, — возразила я. — Я слышала, о чем вы говорили. О лжи и секретах.

Она не ответила. Только внимательно посмотрела на меня, прищурив глаза.

— Все это пустяки, — пробормотала Марианна.

— Послушай, скажи мне правду, — умоляюще проговорила я. — Прошлой ночью я слышала крики в поселке. Из окна моей спальни все видно. Слышала вой сирен. Видела, как бегали люди.

— Я… я ничего не знаю про это, — пробормотала она.

— Нет, ты знаешь! — настаивала я. — Мне нужно знать правду, Марианна. Правду о твоем отце. Ты должна мне сказать! Должна!

Марианна подалась назад. Ее лицо исказила злобная гримаса.

— Оставь меня! — закричала она, тяжело дыша. — Не суй нос в чужие дела, Хейди. И не пытайся узнать что-либо о моем отце. Ты пожалеешь об этом! Я предупреждаю тебя!

Мы обе с испугом посмотрели на ее руку.

— О нееет! — простонала Марианна. Она задушила хомячка до смерти.

12

Надо бежать из этого дома, решила я.

Я оставила Марианну рыдающей в своей комнате. Она отказалась принять мои извинения. И захлопнула дверь своей комнаты перед самым моим носом, когда я, пятясь, выходила от нее.

Она так сжала хомячка, что задушила его! Подумать только!

Теперь она возненавидит меня, решила я. Она наверняка обвиняет в этом меня. Обвиняет меня…

Я и раньше ей не нравилась. А теперь она меня просто ненавидит.

И никогда не скажет правды об отце.

Никогда не расскажет, о чем они спорили этим утром.

Я чувствовала себя отвратительно. Мое сердце учащенно билось. В желудке ощущалась тяжесть, будто там лежал камень.

— Надо уходить… надо уходить… — повторяла я, возвращаясь в свою комнату.

Я надела куртку и стала искать перчатки. Открыла шкаф и присела на корточки, чтобы посмотреть, что там внизу. Перчаток нигде не было.

— Потерялись, — пробормотала я. — Так можно отморозить руки. И все равно: уходи, Хейди. Прочь из этого дома.

Я поспешно вышла на улицу. Скорее, скорее из этого большого противного дома. Подальше от его секретов.

Холодный свежий воздух набросился на мои щеки. Но яркое солнце, высоко поднявшееся в ясном небе, согрело меня.

Я откинула капюшон и встряхнула своими длинными волосами. Под моими сапогами приятно поскрипывал снег. Я свернула за угол дома.

Отсюда была видна узкая дорога, которая, петляя, спускалась вниз с холма, к поселку. Никого и ничего. Пустынная снежная гладь.

В гараже я нашла старый велосипед для девочек. Наверное, он принадлежал Марианне.

Я проверила шины. Надуты достаточно, меня выдержат.

— Да! — радостно прокричала я. — Бегу отсюда!

И уже через насколько секунд, налегая на педали, я мчалась вниз. Шины постукивали по замерзшей дороге, а мои волосы развевались за мной, словно флаг.

Мне стало так хорошо, что хотелось петь и кричать. Высоко в небе громко перекликались дикие канадские гуси. По мере того как я спускалась с холма, сосны приобретали светло-зеленый цвет. Я нажимала на педали, радуясь свежему воздуху и свободе.

Однако когда я добралась до окраины поселка…

Я снова почувствовала себя, словно в фильме ужасов.

13

Как только показались первые дома, я притормозила. За одним из домов я увидела поваленный металлический забор.

— Ну и ну! — пробормотала я.

Деревянный забор вокруг другого дома был проломан. Казалось, кто-то вырвал из него несколько брусьев и бросил их тут же, на снег, сломанными и исковерканными.

Окна нижнего этажа другого дома были разбиты вдребезги. Осколки стекла блестели под лучами утреннего солнца. Боковая дверь, сорванная с петель, еле держалась в дверном проеме.

Казалось, здесь прошел ураган.

Я снова нажала на педали. Около углового дома стояла группа людей. Они разглядывали автомобиль, оживленно разговаривая и покачивая головами.

Когда я подъехала ближе, то увидела, что ветровое стекло машины разбито. Миллионы трещин, словно паутина, покрывали его. Дверца, сорванная со стороны водительского места, валялась на дороге, погнутая и разбитая. Руль вырван, из-под машины торчат пучки спутанных проводов.

— Что тут случилось? — крикнула я с дороги.

Люди повернулись ко мне.

— А ты разве не знаешь? — крикнула женщина.

— А может, ты выползла из-под скалы?

— Ты что, здесь впервые? — спросил мужчина. — И ничего не слышала?

Люди были так расстроены, раздражены и озлоблены, что мне не захотелось останавливаться, и я поехала дальше.

— Будь осторожна, не езди на этой штуке по вечерам! — крикнул мне вслед мужчина.

Под шинами потрескивали обломки стекла. Еще у двух автомобилей были разбиты ветровые стекла.

В следующем квартале около кирпичного здания стоял черно-белый полицейский автомобиль. Двое полисменов с хмурыми лицами помогали пожилому мужчине поставить на место дверь дома.

Все окна в доме были прикрыты газетами. На переднем дворе валялись осколки стекла.

Через несколько секунд я свернула за угол и оказалась на главной улице города. Там вокруг красно-белого автофургона, припаркованного посередине улицы, собралась небольшая толпа.

Я подъехала и спрыгнула с велосипеда. На борту автофургона большими буквами было написано: ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ.

Подойдя поближе к толпе, я увидела мужчину с видеокамерой на плече. В центре толпы стояла молодая рыжеволосая женщина с микрофоном.

Телевизионная группа новостей, поняла я. Сейчас узнаю, что же случилось здесь прошлой ночью.

Я протиснулась сквозь толпу. Женщина-репортер поднесла микрофон к мальчику, показавшемуся мне знакомым.

Арон!

Он разговаривал с женщиной, глядя на микрофон. И не видел меня.

Я придвинулась поближе, чтобы расслышать, о чем они говорят.

— Так, значит, чудовище напало на вас прошлой ночью? — спросила репортер.

Арон посмотрел на микрофон:

— Да. Оно сбежало с холма перед одиннадцатью часами. И принялось крушить все вокруг.

— Ты был на улице так поздно? И сам видел, как оно спускалось с холма? — спросила репортер и, повернув голову, посмотрела на заснеженный холм, возвышающийся над поселком.

— Нет, — ответил Арон. — Я был дома. Мои родители не разрешают мне выходить по вечерам. Мой предел — девять часов, и все из-за этого чудовища.

— А ты когда-нибудь видел его? — продолжала свои расспросы женщина.

Мимо с грохотом прокатил грузовик. — Стоп! Подождем, пока проедет грузовик, очень шумно! — сказал мужчина с видеокамерой.

Через некоторое время оператор махнул рукой, давая понять, что Арон может продолжать.

— Что вы сказали? — переспросил он.

— Ты когда-нибудь видел чудовище?

Женщина поднесла микрофон к губам Арона.

— Да.

— Это человек?

— Ну… — Арон задумался. — Вроде того. Ростом с человека. И ходит на двух ногах. Только как-то пошатываясь. Но весь покрыт мехом.

— Мехом? — переспросила репортер. Арон кивнул: