Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Сорос о Соросе. Опережая перемены - Сорос Джордж - Страница 34


34
Изменить размер шрифта:

КК – Вы говорили ранее, что не хотите делать инвестиции в Восточной Европе не только потому, что у вас уже достаточно средств, но и потому, что это может привести к конфликту между вашими коммерческими и филантропическими целями. Почему вы изменили свою позицию?

ДС – Изменилась ситуация.

КК – Вам не хватает средств?

ДС – Нет, дело не в этом. У меня есть правило не делать инвестиций в странах, где я открыл фонды. Это – простое правило для сложной ситуации. Оно было удобно, поскольку позволяло избегать конфликта интересов. Сегодня это правило уже не верно. Восточноевропейские финансовые рынки развиваются, а мой бизнес как раз и состоит в операциях на финансовых рынках. Почему я должен отказывать своим инвестиционным фондам в возможности участвовать на этих рынках? Более того, восточноевропейские страны остро нуждаются в иностранном капитале. Мне не следует воздерживаться от инвестиций из соображений личного удобства.

КК – Таким образом, ваши фонды и возможность конфликта интересов не являются достаточной причиной того, чтобы оставаться вне восточноевропейских рынков?

ДС – Нет, больше нет. Сначала меня беспокоила перспектива, что мои инвестиции могут оказаться заложниками в целях влияния на поведение моих фондов. Сейчас фонды достаточно сильны и могут сопротивляться подобному шантажу. Некоторый риск все еще, конечно, существует, но он намного меньше, чем раньше.

Кроме того, опыт показывает, что люди воспринимают меня как серьезного инвестора, а не как филантропа, поэтому если я действительно хочу пользоваться своим влиянием в этих странах, то лучше справлюсь с этим в роли потенциального инвестора. В Румынии, например, правительство сначала крайне враждебно отнеслось к моему фонду. Однако после кризиса фунта стерлингов президент Илиеску срочно пожелал встретиться со мной, и после этого фонду также стало несколько легче. Но у меня в настоящее время нет намерений делать инвестиции в Румынии.

Остается еще одна проблема. Меня могут обвинить в том, что я эксплуатирую свое политическое влияние в целях получения финансовой прибыли. В качестве защиты против этого у меня есть аргумент: я осуществляю инвестиции только от имени моих фондов, а не в целях получения прибыли, когда бы такая возможность ни появилась. Например, в настоящее время я работаю над созданием инвестиционного фонда на Украине, направленного на интенсификацию там процесса приватизации. Таким образом, за это я спокоен. Меня больше беспокоит другое: если я делаю инвестиции в той стране, где у меня есть фонд, я немедленно попадаю в ту же категорию Робертов Максвеллов или Армандов Хаммеров, чьи фонды были частью их коммерческой деятельности. Такое сравнение меня коробит. Но дело важнее имиджа. Мои фонды опередили мою коммерческую деятельность в этом регионе более чем на 10 лет. Нужно быть очень наивным, чтобы поверить, будто я организовал фонды только для того, чтобы подготовить почву для вхождения на рынок в качестве инвестора.

КК – Но, воздерживаясь от инвестиций, вы можете ослабить поводы Для нападок.

ДС – Да, мог бы. Но я сознательно решил поставить себя под уцар. Образ бескорыстного благотворителя слишком хорош, чтобы быть правдивым. Он поддерживал меня в собственных глазах:

некто богоподобный стоит над толпой, творит добро и борется со злом. Да-да, я говорю о своих мессианских фантазиях и я не стыжусь их. Без подобных фантазий мир был бы слишком тоскливым местом. Но это – только фантазии. И быть богоподобным – значит быть исключенным из человеческого сообщества. Великая польза фонда для меня лично состояла в том, что он позволил мне поддерживать связь с человечеством. Но взрывной рост фондов и самые размеры их деятельности несут опасность того, что я вновь отдаляюсь от людей. Я стал ужасной фигурой. Люди просто не могли понять, чего я хочу, особенно в России. До этого мне никогда не приходилось объяснять свои мотивы людям, которые разделяли мои цели. Но в сегодняшней России люди настолько поглощены борьбой за выживание, что в стремление к абстрактному благу, такому, как открытое общество, вообще трудно поверить. Я принял решение начать инвестиции в прошлом году, в момент пика ситуации с капиталистами-грабителями. Мне казалось, что роль капиталиста-грабителя, озабоченного культурными и политическими ценностями, вызывала больше доверия, чем роль абстрактного интеллектуала, защищающего преимущества открытого общества. Я мог служить в качестве ролевой модели для новых российских капиталистов. Вступая в игру в качестве инвестора, я спускаюсь с Олимпа и вновь становлюсь человеком из плоти и крови.

Мой спуск был более быстрым, чем я ожидал. Я вступил на российский рынок – созревший «нарыв» на возникающем рынке – прямо перед его прорывом. Я осознал это практически в тот же момент, когда вступил на него и тут же попытался выйти. Но это оказалось труднее, чем войти, поэтому я расстался с частью наших инвестиций и сел в лужу Из богоподобного существа я в одночасье превратился в обычного человека.

КК – Теряли ли вы инвестиции в странах Восточной Европы?

ДС – В целом не проиграл и не выиграл. Мы добились хороших результатов в ходе чешской ваучерной приватизации.

КК – Считаете ли вы, что Восточной Европе необходимы такого рода инвестиции? Не слишком ли велик Quantum Fund для стран, где так не хватает средств?

ДС – Странам Восточной Европы нужны финансовые рынки. Мы можем внести свой вклад в развитие финансовых рынков в качестве инвесторов. Конечно, мы не представляем это как услугу обществу Мы делаем это с целью получить прибыль. Может быть, в цели этих стран не входит предоставление нам той прибыли, которую мы там получаем, но такова природа финансовых рынков. Будет намного хуже и для нас, и для них, если мы не получим никакой прибыли. В любом случае слухи об объемах наших инвестиций явно преувеличены. Во всей Восточной Европе мы вложили максимум 1-2% капитала. Очевидно, эта сумма не столь незначительна для Восточной Европы, но она слишком мала, чтобы оправдать усилия. Наши 10 млрд. долл. похожи на супертанкер, который может зайти лишь в несколько особенно глубоких портов. Тот факт, что рынки Восточной Европы столь малы, безусловно, налагает ограничения.

КК – Вы принимаете инвестиционные решения самостоятельно?

ДС – Только стратегические решения участвовать в чем-либо или нет.

КК – Вас обвиняли в том, что вы играете по собственным правилам и меняете их, когда это вас устраивает.

ДС – Признаю свою вину. Я не принимал правил, предлагаемых другими. Если бы я это делал, я бы уже не жил. Я – законопослушный гражданин, но существуют режимы, которым надо сопротивляться, а не принимать. В периоды смены режимов обычные правила не действуют. Необходимо приспосабливать свое поведение к изменяющимся обстоятельствам.

Взгляните на громадные изменения, через которые я прошел на личном плане. Возьмите мою карьеру филантропа. Вначале я избегал любого личного участия. Я отвергал известность. Позже, когда революция набрала силу, я согласился на глубокое личное участие. После 1989 г. я активно стремился высказывать свои взгляды. Уже одно это – колоссальная перемена. В то же самое время я продолжал воздерживаться от коммерческих операций в Восточной Европе. Сейчас я отказался и от этого. Поворот на 180 градусов от начала моей филантропической деятельности, когда я не хотел связывать свое имя со своей филантропической деятельностью, полностью завершен. Я принимаю все, что делаю, и как инвестор, и как филантроп. Все это – неотъемлемая часть моего существования. Поэтому я счастлив, поскольку в некотором смысле вся моя жизнь была единым усилием, направленным на интеграцию различных граней моего существа.

Можно провести заметную параллель в эволюции моего отношения к филантропии и моего отношения к зарабатыванию денег. Вначале я не хотел отождествлять себя с коммерческой карьерой. Я чувствовал, что был способен на большее, чем просто делать деньги. Я держал свою частную жизнь строго отделенной от моего бизнеса. Затем я пережил трудный этап в 1952 г., когда был практически сметен, и это глубоко изменило меня. У меня были некоторые психосоматические симптомы, как, например, головокружение. Это заставило меня понять, что зара-батывание денег является важной частью существования. Сейчас я завершаю этот процесс, отказываясь от искусственного разделения между моей деятельностью в качестве инвестора и в качестве филантропа.