Лилия и шиповник - Сомов Кирилл Григорьевич - Страница 53

Джованни решил выйти еще засветло, чтобы убедиться, что не будет ни слежки, ни засады. Он шел задворками, пробирался по закоулкам и окружным улицам.

Сад Винченце Роза встретил его темными молчаливыми аллеями, на которых не было ни души. В этот сад и днем-то было опасно соваться, не говоря уж о сумерках и глухой ночи. Но юный барон был отнюдь не робкого десятка. Озираясь вокруг, он прошелся по аллеям, изучая местность, затем устроился в уголке за невысокой мансардой. Отсюда была видна и главная аллея, и вход в сад. Джованни сложил вчетверо плащ, расстелил его на траве и сел, приготовившись ожидать несколько часов.

Медленно смеркалось, и над головой взошел полумесяц. Звезды рассыпались по черному небосводу, но Джованни взглянул вверх лишь мельком — сейчас его больше занимали дела земные.

Судя по тому, как перекликалась городская стража, время близилось к назначенному сроку. И Джованни теперь глядел на ворота сада, не отрывая взгляд.

Показалась темная тень. Она плавно скользила по главной аллее, затем остановилась — человек принялся оглядываться вокруг.

Джованни еще немного понаблюдал — нет, похоже, этот человек пришел один. И юноша решился — неслышно ступая по усыпанной гравием дорожке, он приблизился к человеку и негромко окликнул его.

— Доброй ночи, сеньор. Я назначал здесь встречу. Окажите мне честь, представьтесь.

Человек вздрогнул и обернулся. В лунном свете его лицо показалось бледным и неживым, но это обманчивое впечатление быстро сменилось, когда он заговорил:

— Мое имя — Аугусто Фольи. Вы хотели со мной говорить? Представьтесь в свою очередь.

— Барон Джованни Кордозо, к вашим услугам, синьор, — поклонился юноша. — Может быть, присядем? По крайней мере, необходимо сойти с этой аллеи — здесь мы видны со всех сторон.

Ювелир кивнул, подтверждая сказанное и они уединились в той самой мансарде, за которой скрывался Джованни.

— Итак, в чем суть вашего дела? — спросил ювелир. Его глаза суетливо бегали, нервные тонкие губы слегка подрагивали.

Вместо ответа Джованни вынул из кармана футляр и подал его собеседнику.

— Думаете, я что-то смогу разглядеть? — спросил ювелир, но едва раскрыв футляр, он тут же отдал его обратно, узнав изящную вещицу. — Откуда это у вас?

— Это не моя тайна, синьор. Мне ведомо, что именно вы создали это орудие. Вы не будете это отрицать?

— Ну, положим, что так. Из него кого-то убили?

— Нет, к счастью, нет. Но мне крайне необходимо узнать, какой именно яд находился в пуле.

— Я не знаю! Право, синьор, вы задаете странный вопрос. Я не обязан знать!

— Успокойтесь, я вас ни в чем не виню. Напротив, я готов расплатиться с вами за необходимые мне сведения. Вас устроит тысяча двести флоринов?

Ювелир молчал, лихорадочно размышляя. Затем проговорил:

— Яд я добавил в лак, которым покрыл серебряную пулю. А пузырек мне передал...

— Кто? — подался вперед юноша, сверкая глазами.

— Вы что-нибудь слыхали о Цезаре Борджиа?

— Да, несомненно. Но этот великий кардинал умер более сотни лет назад.

— Это так, но он оставил после себя весьма талантливых учеников и подробные записи, где перечислял яды, известные и изобретенные им самолично и его сестрой Лукрецией. Наш герцог Фернандо II приблизил к себе одного из последователей Борджиа и умело пользуется его знаниями. Это ближайший фаворит герцога — некогда простой аптекарь. Его имя — Арнольфо ди Камио. Именно он передал мне тайно яд.

— И вам действительно ничего не известно о составе смертельного зелья? — недоверчиво спросил Джованни.

— Ничего не известно, клянусь Мадонной.

— Как жаль... — задумчиво произнес юноша. — Где мне разыскать этого аптекаря?

— Он практически не выходит из замка, только изредка — купить травы, коренья и прочие колдовские штучки. Если бы не защита герцога, его давно бы сожгли на костре!

— А вы не могли бы содействовать нашей встрече?

— Нет! Нет! Я и так слишком многим рискую, разговаривая с вами! — испугался ювелир. Он засуетился, поднимаясь. — Прощайте, синьор, мне пора уходить.

— Ну что же, благодарю вас. Примите вот этот вексель. По нему вы сможете получить тысячу двести флоринов в любом отделении банка «Чезаре и сын» Но лучше не во Флоренции. Лучше для вашей безопасности.

— Да, понимаю. Прощайте!

Ювелир неловко поклонился и быстро пошел к выходу, глядя под ноги и не оборачиваясь назад.

— Синьор, последний вопрос! — спохватился Джованни. — А кто сделал заказ? Кто забрал у вас готовое изделие?

На мгновение обернувшись, ювелир отвечал, снизив голос до шепота:

— Я общался только с ним, с синьором ди Камио. Чертежи я изготовил сам, но идею и общие требования исходили от него.

С этими словами синьор Фольи скрылся в темноте.

А юноша сел обратно на скамью и прошептал:

— Арнольфо ди Камио... Я найду тебя...

Глава пятьдесят вторая

Утро в джунглях после праздника напоминало поле брани после проигранной битвы — тут и там, лежали неподвижные черные тела. И только мерный храп, исторгаемый ими, говорил о присутствии жизни. Костры давно угасли; мясо жертвенных животных прогорело на углях и его остатки достались муравьям.

Шаман, морщась от головной боли, глотнул холодной воды. Стало чуть полегче и он отправился будить своих пленников.

У дверей хижины, бросив копья наземь, безмятежно спали оба охранника. Шаман молча переступил через одного и прошел внутрь. Солнце пробивалось сквозь соломенные стены, освещая земляной пол и грязные циновки, на которых спали мальчишки.

Шаман толкнул палкой ближнего к нему. Мбаса недовольно дернул ногой, перевернулся на другой бок. Но шаман был настойчив и с третьего удара добился своего. Негритенок громко зевнул, сел, протер слипшиеся глаза и сказал:

— Что вам надо? Я хотеть спать!

— Бездельники! Солнце уже над деревьями, а они все спят! Живо буди остальных! Я жду вас у хижины вождя. Поторопитесь!

Мбаса лениво кивнул, с большим трудом преодолевая сонливость. А когда шаман вышел, мальчик попытался растолкать крепко спящего друга. Генрих был очень недоволен и едва не поколотил Мбасу, но шустрый мальчишка со смехом увернулся от шутливых тумаков и выскочил наружу. Пирата Брюльи и вовсе не удалось добудиться, пока Мбаса не притащил воды и не плеснул ему в лицо полкружки. А Жан-Мишель провел ночь в хижине под присмотром шамана.

Умывшись и наскоро перекусив, все трое появились у хижины вождя, как повелел шаман.

Принц Генрих был на удивление спокоен для человека, которого еще накануне собирались заколоть и поджарить. Яркое утреннее солнце разогнало ночные страхи.

Он стряхнул с подбородка прилипшую кору и спросил:

— Мбаса, ты что, всерьез решил пробраться в тот заколдованный город? Мало нам приключений на нашу голову?

— А что мне было делать, если хотели убивать Анри, — ответил негритенок чуть виновато.

— За это я благодарен тебе, — сказал Генрих. — Ты молодец. Только... Как-то мне не по себе...

Разговор прервался, потому что из хижины шамана выбрался Жан-Мишель. Он был бледен, но встретил друзей слабой улыбкой. Голова мальчика была повязана белой тканью, на которой проступили серо-зеленые пятна от целебных трав.

Мальчишки бросились к нему и чуть не опрокинули от радости. Оказалось, что рана была лишь поверхностной, воин не слишком усердствовал и не проломил мальчишке череп, как показалось прошлой ночью.

Всеобщее ликование по поводу выздоровления угасло, как началось — мальчишки заметили, что появился шаман. Он поддерживал под руку старого вождя, который еле передвигал ноги.

— Подойдите поближе! — призвал мальчишек шаман. — Я говорил о вашем предложении Мокуни-Агоуэле и он соизволил принять его. Вы все отправитесь к потаенному месту, но берегитесь, если там ничего не обнаружится! Вы будете умолять о смерти, ползая на коленях перед нами! А сейчас ты, грязный торговец рабами, посмотри эту карту и скажи, как нам выбрать самый удобный и самый короткий путь.