Лилия и шиповник - Сомов Кирилл Григорьевич - Страница 38

Едва он присел, как в залу вошел смуглый молодой мужчина, одетый по марокканским обычаям, но еще более ярко и празднично. Лишь запылившиеся сапоги говорили о долгом пути, проделанном им.

Мужчина встал на колени пред султаном и замер в ожидании. Султан произнес:

— Поднимись, Салех ад-Дин, поднимись. Начинай свой рассказ, мы в нетерпении.

Посланник выпрямился и преданно взглянул на своего владыку.

— О, повелитель! Я мчался к тебе так быстро, как только мог! Выслушай же, какие вести я принес. Я встречался с королем Франции Людовиком и сообщил ему, что его сын находится в безопасности при дворе моего светлейшего повелителся. И будет немедля сопровожден к дому, едва король поставит подпись под договором.

— Так, так, и что он ответил? — султан напрягся от нетерпения.

— Людовик согласился на все твои условия, повелитель!

— Я так и думал! — довольно хлопнул в ладоши султан, не удержавшись. — Завтра же отправляем мальчишек в дальний путь! Ты рад, принц?

— О каком договоре идет речь, великий султан? — Генрих поднялся. Его кулаки судорожно сжались — принц предчувствовал какой-то подвох.

— О, это сущие пустяки, принц. Не стоит забивать себе голову такими мелочами.

— И все же? Я настаиваю... Что пообещал мой отец в обмен на мое возвращение?

Султан помолчал. Он размышлял, говорить ли принцу о подробностях или держать в неведении. Потом рассудил, что вреда никакого не будет и ответил:

— Я выдвинул небольшое условие — твой отец отправит часть своей армии нам в помощь. Чтобы выбить остатки испанцев с северного побережья. Согласись, разве это большая цена за твою жизнь?

В голове у Генриха поднялся кавардак — он живо представил себе, что грозит его родине, пойди король на такой договор.

— Это невозможно, великий султан! Мой отец не должен подписывать такой документ! Я...

— Это уже решено, принц! И если будешь настаивать, то будешь закован в цепи. И это мое последнее слово! Уведите его. И усилить стражу втрое!

После этих слов принц понял, что султан не изменит своего решения — король пойдет на любые условия, даже такие гибельные для страны...

Вернувшись в свою комнату, Генрих упал на постель, ткнулся лицом в подушку и застыл. Жан-Мишель и Мбаса, ожидавшие его возвращения, нерешительно подошли поближе. Жан-Мишель погладил друга по плечу:

— Анри... Что случилось? Что решил султан?

— Все плохо... Он предлагает такие условия, что... Нет, погоди, давай лучше выйдем, здесь могут подслушивать.

Под пристальными взглядами стражников мальчишки вышли во двор и присели у фонтана. Свежие прохладные струи чуть скрывали их под пеленой брызг и приглушали разговор.

— Понимаешь... Султан хочет заключить договор, по которому Франция обязуется помогать ему в войне с испанцами.

— Ну, и что же здесь такого? Мы всегда вели с ними войну, разве не так? Как же ты собираешься стать королем, если боишься войны?

— Глупец! Я не боюсь войны! Как ты не понимаешь! — гневно взвился принц. — Именно сейчас нам нельзя влезать в это! Идет война за колонии в Новом Свете, туда направлены наши лучшие силы. Необходимо содержать часть армии на северных границах, в Нормандии — с Англией только-только заключено перемирие. Если начнется война еще и с Испанией, то все наши границы заполыхают в гигантском костре! Прольются моря крови! И всему этому причиной буду лишь я?! Не бывать тому!!!

Жан-Мишель наконец проникся. Он воочию представил, как сотни французских солдат умирают на полях сражения, как враг проходит по городам Франции с огнем и мечом... И холодок пробежал у мальчика по спине...

— Но что же делать, Анри? Мы во власти султана и он сделает все, что задумал... Он силой доставит тебя в Париж, даже против твоей воли.

— Я еще не знаю, что предпринять. Но одно я знаю доподлинно — во Францию я не должен попасть! По крайней мере, с помощью султана. Мы должны найти способ сбежать... Непременно должны...

— Сегодня ночью? — прошептал Мбаса.

— Нет... Не думаю... Отсюда нам некуда бежать, вокруг только пустыня и горы. И армия султана, что бросится за нами в погоню. Думаю, будет лучше устроить побег по дороге в порт, куда нас повезут завтра. А сейчас пойдем-ка спать — нам понадобятся силы!

Глава тридцать седьмая

Должно быть, это такая местная традиция — отправляться в путь за час-другой до рассвета, до наступления жары. Мальчишек растолкали и вывели во двор.

Султан решил, что его присутствие не обязательно и передал слова прощания через управителя гарема. Верховный евнух уже поджидал их и сопроводил до самых ворот.

Конечно, это было не слишком вежливо со стороны Великого султана, но Генрих уже свыкся с таким обхождением.

У городских ворот был собран небольшой отряд — два десятка конных воинов, два верблюда с красивыми, шитыми золотом попонами. А также шесть мулов, груженых большими тюками — наверное, султан повелел собрать еще и подарки для короля Франции. Чтобы уж совсем наверняка был подписан договор о военной помощи.

Главным был поставлен один из лучших воинов султана — алькаид Устам ал-ад-Фархани. Высокий, статный, в красном бурнусе, он поглядел на Генриха свысока и бросил пару фраз на арабском.

К сожалению, султан забыл дать в помощь своего переводчика, потому дорога сулила много веселого и увлекательного.

Зато не был забыт подарок повелителя — прекрасный арабский жеребец Кохейлан. Генрих забрался в седло, а его друзей разместили на спине одного из верблюдов.

И весь этот караван побрел не спеша по темным предрассветным улочкам Рабата.

Принц почти не обращал внимания, куда ступала нога его коня, не до того ему было. Судя по всему, в запасе есть дня три-четыре, пока доберутся до побережья. Значит, необходимо тщательно просчитать все возможности для побега. И удобней всего сбежать, очевидно — с ночной стоянки. Приняв это решение, Генрих немного расслабился, ожил и стал озираться вокруг.

Жан-Мишель с Мбасой развлекались, сидя на верблюде. Негритенок изображал из себя бравого капитана корабля, что держит невидимый штурвал. А Жан-Мишель греб столь же невидимыми веслами.

Одногорбый верблюд, называемый еще «дромадером», шел плавно, словно действительно плыл по песчанику. Он что-то лениво пережевывал на ходу, глядя перед собой большими темными глазами, в которых застыло полное равнодушие ко всему и превосходство над всем живущим.

Большая голова и шея верблюда были украшены сложным переплетением из многочисленных разноцветных ремешков, бус, шерстяных шнуров, кисточек. И дополнялось все это великолепие ожерельем из медных бубенцов и кованым колокольчиком, чей звон предупреждал жителей загодя о приближении каравана.

Воины разговаривали между собой вполголоса, что было несвойственно жителям Марокко. Обычно они почти кричали, даже находясь на расстоянии вытянутой руки друг от друга — горячее южное солнце будоражило кровь. Этим они походили на испанцев, сицилийцев или греков — такие же темпераментные и шумные.

Дорога шла по гористой местности, вилась меж красных и коричневых скал с плоскими вершинами. На вершинах этих во множестве были расставлены сторожевые крепости, выстроенные предшественниками султана Абд Ахмед аль-Мансура.

Поднялось наконец солнце, воздух стал постепенно накаляться. И уже через час создалось полное ощущение, что караван вошел в хорошо прогретую печь. Песок от ехавших впереди лошадей поднимался вверх и оседал мелкой пылью на лице, скрипел на зубах, царапал горло. Закутавшись в бурнусы, подняв на лицо шарфы, мальчишки кое-как смогли продержаться до первого большого привала. Малых привалов было несколько, они занимали полчаса-час от силы.

На ночь остановились в деревеньке, похожей на ту, первую, жители которой выдали мальчишек в счет налогов. Сейчас Генрих уже знал название этого народа — берберы.