Неотразимая (Богатая и сильная, Новый Пигмалион) - Кауи Вера - Страница 65

— Боюсь, я оторвал тебя от работы, — сказал Дэв.

— Да меня не от чего отрывать… у здешних жителей завидное здоровье. Я полностью в твоем распоряжении.

Скажи-ка, как идут дела в кинобизнесе?

У Луиса тоже была доля в двух последних фильмах Дэва, но, кроме финансовых вопросов, его живо интересовал сам процесс производства фильмов. Поэтому какое-то время они говорили о кино.

— Кто знает, — произнес Луис, подливая вина в стаканы, — быть может, теперь, когда старый лис в могиле, наши дела поправятся. Оттуда он не сможет нам вредить.

— Ты слышал что-нибудь о его наследнице?

Луис усмехнулся.

— Все только о ней и говорят.

— Ты с ней встречался?

— Один раз, — карие глаза блеснули. — Потрясающая женщина…

— Вот о ней-то я и хотел с тобой поговорить.

— Как, уже? — Луис завистливо вздохнул.

— Мне нужен совет профессионала. Похоже, у нее какие-то эмоциональные нарушения.

Луис был само внимание.

— Я хочу изложить тебе свою версию.

— Это тебя волнует? — Луис усмехнулся.

— Боюсь, что да, — голос Дэва звучал серьезно.

Луис нахмурился. Дэв и вправду не шутил.

— Я знаю, ты не психиатр, но я также знаю, что ты много читаешь по всем областям медицины. Мне хотелось бы услышать мнение специалиста.

— О чем?

— О ее психическом состоянии.

— Мне она показалась абсолютно нормальной.

— Но дело в том, что в самой ее нормальности есть что-то ненормальное.

— Знаешь, есть поговорка: «Ключи от изолятора в руках у самих безумцев».

— Это как раз про нее. Только изолятор устроила она сама.

Он кратко изложил Луису, что произошло с того момента, как она вышла из воды.

— Возможно, тебе не приходилось с этим сталкиваться, но некоторым женщинам противна даже мысль о сексе.

— Но ведь на то всегда есть причина, не так ли?

— Гм… и что за причина у нее, по-твоему?

— Я думаю, причину следует искать в первых пяти годах ее жизни. Она абсолютно ничего не помнит не только о них, но даже о своей матери. Она призналась в этом Харви. Ни одного воспоминания. Ни малейшего представления о том, что было до того, как она очутилась в приюте. Скорей всего вследствие сильнейшего шока, как ты думаешь?

— Все возможно. — Луис надел очки. — Пять лет — опасный возраст.

— Может ли подобный шок повлечь за собой изменение психики?

Луис кивнул.

— Такие случаи известны.

— По-моему, именно это с ней и произошло.

Луис достал трубку и принялся набивать ее — признак того, что он глубоко задумался.

— Вот откуда эта неестественная сдержанность, отсутствие эмоций, стремление жить головой, а не…

— Тобой? — глаза Луиса заблестели.

— Ну хорошо, мной. Нас бросило друг к другу, Луис. У меня было много женщин, но ничего подобного со мной не случалось. Никогда.

— И она сразу испугалась?

— Смертельно. — Дэв перегнулся через стол. — Не столько меня, сколько себя.

— Известно, что у детей, потерявших мать в том возрасте, когда они еще не в состоянии объяснить ее смерть, последствия перенесенной душевной травмы могут оказаться весьма серьезными. У них развивается стойкое чувство беззащитности, неуверенности в себе, которое, в свою очередь, приводит к излишней самозащите, переходящей иногда в настоящую манию.

— Это на нее похоже, — сказал Дэв.

— Возможно, именно поэтому она восприняла то, что произошло между вами, как угрозу. Подобные люди, как правило, считают, что окружены враждебностью и непониманием. Вот почему они все время начеку…

— Это уж точно про нее, — подтвердил Дэв.

— Классический случай, — сочувственно произнес Луис.

— Чего?

— Депривации. В самом уязвимом возрасте она лишилась матери, возможно, единственного существа, которое она любила. Это подавило все ее эмоциональные реакции, так как они причиняли только боль и страдание. Такова мотивация эмоциональной ущербности у людей, к которым она, судя по всему, принадлежит. Но это лишь мои предположения. Чтобы утверждать что-либо наверняка, необходимо ее увидеть и с ней побеседовать.

— Она никогда не согласится на это. Я же говорил, у нее нет ни малейшего подозрения, что с ней не все в порядке.

— Тогда она нуждается в помощи.

— Так помоги ей.

— Я не в силах ей помочь. Но я могу направить ее к тому, кто поможет.

— Луис, ты тонко чувствуешь людей, ты прирожденный психиатр.

— Но у меня нет специальной подготовки. И я могу повредить не только ей. Я не имею права рисковать своей работой и репутацией больницы.

— Тогда рискну я.

Луис молча глядел на Дэва.

— Она и в самом деле задела тебя за живое.

— Я же сказал тебе, нас бросило друг к другу.

Луис снова вздохнул.

— Ну, хорошо, если это случилось с тобой впервые, мы вправе предположить, что с ней такого никогда не было.

— По всей вероятности, так.

Луис почесал за ухом черенком трубки.

— Сложный случай.

— Поэтому я и пришел к тебе.

— Ты в самом деле хочешь ей помочь?

— Конечно. Растопить ее, если можно так выразиться.

Улыбка Луиса была теплой, но к ней примешивалась зависть.

— По-моему, ты всегда добивался своего.

— По-моему, тоже. Мне повезло, во мне есть то, что нравится женщинам. Это меня и раззадорило. Я знаю, ей хочется того же, что и мне. Но она противится своей природе. В сердцевине айсберга прячется женщина, Луис. Я убежден. Я сразу же это почувствовал… Она не то, что о себе думает. Но как мне ей это доказать? Она абсолютно закрыта… Я должен прорваться к ней сквозь все преграды. Я должен это сделать.

Ну и ну, думал Луис, изумляясь. Он часто наблюдал, как его друг одерживал блестящие победы на любовном поприще, но Дэв всегда любил женщин, а не одну женщину. До сегодняшнего дня. А она, должно быть, и в самом деле со сдвигом. Наверное, поэтому он так и загорелся. У Дэва было столько любовниц, что вызвать в нем интерес могла лишь необыкновенная женщина. Что, впрочем, вполне справедливо, подумал Луис. Несмотря на бьющую через край мужественность, Дэв Локлин не был просто жеребцом: он обладал чутким сердцем, и источник его нежности никогда не иссякал, сколько бы он ни уделял из него страждущим.

Душа всегда интересовала его не меньше тела. Луис иногда изумлялся, как мастерски его друг применял сексуальную терапию, хотя никогда этому не учился!

Он неуверенно сказал:

— Что ж, желаю успеха. Кажется, ты зашел так далеко, что отступать уже поздно.

— Я знаю. Но я хотел спросить, как мне себя вести?

Луис задумался.

— Тебе уже удалось установить с ней контакт. Остается лишь его поддерживать… Говорить с ней, наблюдать, стараться ее понять, как она относится к разным вещам, какова ее жизненная позиция. Ты рассказал мне то, что узнал от других. Составь свое собственное мнение, и если тебя что-нибудь встревожит, обратись ко мне. А я свяжусь со знакомым психоаналитиком из Майами. Но, ради Бога, будь осторожен… у этой девушки и так имеются отклонения. Не оказывай жесткого нажима, но в то же время не ослабляй мягкого давления… которое она уже почувствовала. — В карих глазах Луиса промелькнула тревога. — И если тебе понадобится моя помощь…

— Благодарю, наверняка понадобится, — откровенно признался Дэв.

— Очень красивая женщина, — произнес Луис отсутствующим тоном.

— Потрясающе красивая! Но, клянусь, сама она так не думает. Но в то же время пользуется своей красотой… Дейвид ходит вокруг нее кругами.

Луис вздохнул:

— Ах, Дейвид… Но он ей совершенно не нужен. Вероятно, она держит его при себе, чтобы отвадить других ухажеров.

— В том-то и дело! Такая красота пропадает напрасно! Она не живет, Луис, а существует, и не знает ничего лучшего. По-моему, ад — это жизнь без жизни.

— Вот почему я умоляю тебя соблюдать осторожность. Тебе известно, как ведут себя люди, загнанные в угол. Тихий голос и нежная улыбка. Не напирай на нее, но всегда будь рядом… если тебе понятно, о чем я говорю, — прибавил он неуверенно, хотя Дэв его прекрасно понял. Все, что ему приходилось делать, когда речь шла о женщинах, так это просто быть рядом.