Попробуй догони - Кауффман (Кауфман) Донна - Страница 25

Такое поведение возбудило Таггарта самым невероятным образом. Он вошел во вкус и с трудом сдерживал желание пустить в ход свое мужское обаяние. С жадностью впиваясь ртом в губы шотландки, он вдруг осознал, что никогда прежде не испытывал от поцелуя подобного райского блаженства. И тотчас же задался вопросом, как такое могло с ним произойти, коль скоро плотские радости ему давно уже не в диковинку. Вопрос этот требовал немедленного ответа.

Отчасти это могло объясняться тем, что он слишком много времени отдал изучению древних цивилизаций, уклоняясь при этом от контактов с окружающим его современным обществом. Разумеется, монахом он не был, однако и не испытывал столь мощного прилива сексуальных чувств. Этой же Снежной королеве волшебным образом удалось без видимых усилий лишить его самоконтроля и заставить вытворять такое, чего он себе никогда не позволял, будучи в здравом уме.

Может быть, на него так повлияло продолжительное воздушное путешествие? Или сказались бессонница и нервное перевозбуждение?

Шотландка прервала нить его рассуждений, просунув руку ему под свитер и промурлыкав:

– Какие милые на нем вышиты цветочки!

– Цветочки? – переспросил он, пытаясь освободиться от дурмана вожделения, затуманившего ему мозг. – Какие еще цветочки?

– А те, что вышиты на этом свитере! Наверняка такой игривый узор навел Хелен на определенные подозрения относительно наклонностей своего ночного гостя!

Она слегка отодвинулась от него, и он, взглянув на свой свитер, увидел на нем рисунок в виде голубеньких и желтеньких цветочков. Он посмотрел в глаза смеющейся шотландки – они, как он и предполагал, тоже оказались небесно-голубыми, искрящимися задором и юмором, и пробормотал:

– Кажется, произошло маленькое недоразумение.

Она стиснула руками его бедра и прошептала, плотнее прижимаясь к его внушительному мужскому естеству:

– А это тоже недоразумение? Или еще одно свидетельство вашей приверженности к извращенному сексу?

Таггарт удивленно вытаращил глаза. Она хихикнула и запустила руку ему под резинку трусов. Более не в силах отмалчиваться, он порывисто сжал ее щеки ладонями и сказал:

– По-моему, все происходящее с нами не укладывается в рамки общепринятых норм морали. Назовем это импровизацией, капризом, фантазией, но только не извращением.

– Пожалуй, на извращенца вы действительно не похожи. Но один вопрос все-таки не дает мне покоя: каких еще фокусов можно ожидать от человека, не дрогнувшего даже перед семейкой людоедов?

– Дочери вождя того племени каннибалов кое в чем проявили поразительную смекалку... – промурлыкал он. – Некоторым цивилизованным дамам следовало бы у них кое-чему поучиться...

– Неужели? – Она задумчиво наморщила лоб. – Это ставит меня перед сложной дилеммой...

– Какой же? – поинтересовался Таггарт, чувствуя, что его мужское достоинство готово взорваться.

– Либо вынудить вас признаться, что именно с вами вытворяли те смуглокожие дикарки, пустив в ход свои умелые руки, либо самым варварским образом разорвать оба наши свитера и предоставить полную свободу действий вашим ловким пальцам.

Туман вожделения в голове Таггарта снова сгустился. Законченным трудоголиком, не признающим юмора, он себя не считал, хотя фактически посвятил всю свою жизнь любимой работе. Но не мог припомнить, когда в последний раз получал удовольствие от легкого подтрунивания и обмена шутками.

– Неужели всего лишь один забавный эпизод из множества случившихся со мной поставил вас в недоумение? – сказал он, состроив серьезную физиономию. – Ведь я мог бы рассказать вам тысячу подобных историй. К сожалению, мы с вами ограничены во времени...

– Я знаю! Только говорите, пожалуйста, чуточку потише! – прошептала Мойра, с опаской оглядываясь по сторонам.

Таггарт кивнул в знак своего полного согласия с ней и сжал губами ее пальцы, чтобы чем-то занять свой рот. Мойра попыталась отползти от него, но оказалась в буквальном смысле загнанной угол. Таггарт стал облизывать ее дрожащие пальцы, глядя в ее расширившиеся зрачки. Она прочистила горло и тихо сказала:

– По-моему, у вас проявляется склонность к каннибализму. Это меня пугает.

– А мне казалось, что вы поняли это, еще когда мы были в моей машине, – сказал он, оставив наконец в покое ее пальцы. – Но тогда вас это почему-то не смутило...

– В этом вы правы, проказник! С вами трудно спорить, вы из тех, кому лучше не класть палец в рот. Однако мне нравятся плохие парни. – Она хохотнула.

– Забавно слышать, что я похож на плохого парня, – сказал Таггарт. – Я всегда думал, что меня все принимают за пай-мальчика.

Дверь ближайшего номера со скрипом отворилась, и раздраженный мужской голос произнес:

– Послушай, пай-мальчик! Увел бы ты лучше свою подружку в номер и уложил ее в постель. Я здесь один, и ваши шуры-муры мешают мне заснуть.

Дверь захлопнулась. И Мойра воскликнула:

– А в самом деле почему бы нам не последовать его совету? Здесь дует, я боюсь сквозняков.

– Это серьезный довод, – промолвил он, наморщив лоб, и, взяв за руку, рывком поднял ее с холодного пола и увлек за собой по коридору.

Миновав дверь сексуально озабоченного постояльца, они отперли длинным старинным ключом дверь своей комнаты и ввалились в нее. В номере было темно, однако Таггарт даже не попытался нащупать на стене выключатель, включать свет он пока не собирался. Ему не терпелось заключить свою спутницу в объятия. И он это сделал, прижав ее спиной к стене. Она порывисто обняла его и жадно поцеловала в губы.

Такое совпадение желаний не могло его не обрадовать. Они стали срывать друг с друга одежду и швырять ее на пол, дрожа от страсти.

– Минуточку! – воскликнул Таггарт и, подняв с пола куртку, стал шарить по карманам. – Слава Богу, он здесь! – обнаружив заветный пакетик, с облегчением промолвил он. – Теперь можно продолжать со спокойной душой.

Мойра не заставила себя ждать. Она разделась догола, прижала своего обнаженного партнера спиной к холодной стенке и встала перед ним на колени. Таггарт замер в трепетном ожидании. Не прошло и секунды, как все его мужское достоинство оказалось у нее во рту. Он вцепился пальцами в ее волосы и сладострастно застонал, зажмурившись. Она заурчала, словно кошка, и принялась энергично работать ртом. Подавив дикое желание вогнать свой пест ей по самую рукоять в горло, Таггарт извлек его у нее изо рта, зубами надорвал упаковку и натянул презерватив на свой любовный инструмент. Затем он поднял Мойру с колен, прижал ее спиной к стене и, подхватив руками под аппетитные бедра, с диким рычанием овладел ею. Она запрокинула голову, впилась коготками ему в плечи и выдохнула:

– Наконец-то!

Вогнав свое раскаленное амурное орудие в нее до упора, Таггарт стал энергично работать торсом. Она же прыгала на нем, как отчаянная дикарка на мустанге, сотрясая воздух стонами и призывами любить ее еще и еще. Совершенно обезумев, Таггарт обращался с ней так, словно бы никогда не имел женщины. Впервые в жизни он вел себя не как джентльмен, а как каннибал, вознамерившийся проткнуть жертву своим копьем насквозь. Их лобковые кости трещали, соприкасаясь. Дамский нектар разлетался брызгами по всему номеру, казалось, еще немного, и из ушей прелюбодеев повалит пар. Но они никак не унимались.

Напротив, Мойра только-только вошла в раж и принялась отвечать на удары своего партнера с не меньшей силой, как бы бросая ему вызов, стремясь доказать ему, что это не он овладевает ею, а она имеет его. Стиснув его напрягшееся тело ногами, руками и стенками лона, дочь шотландских гор целиком завладела в этой схватке инициативой и полностью подчинила своим желаниям иноземного вояжера.

И тогда он применил хитрый маневр – впился своим горячим ртом в ее нежные пухлые губы и глубоко просунул язык. Задыхаясь, она изогнулась в дугу, упершись острыми торчащими сосками ему в грудь, и расцарапала ноготками его кожу на спине до крови. Это пробудило в нем зверя. Он сжал пальцами ее мясистые ягодицы и принялся с невероятной силой нанизывать ее на свой шампур. Она замотала головой и, содрогнувшись, вскричала: