Звездные самураи - Като Кен - Страница 104

— Это важно. Очень важно, мой господин.

Он неожиданно обернулся и на сей раз голос его был исполнен жгучей ярости.

— Меня зовут Синго! Синго-сама! Или вы забыли?

Она ждала, как делала это всегда, молча, высоко подняв голову, возмутительно высокомерная и в душе насмехалась над ним. Люди видели как она ходила в Звездный Сад и поднималась на башню, а потом через несколько минут по ступеням, одеваясь на ходу, вниз сбежал Хайден.

— Так что там у вас? Говорите!

— Сегодня мне стало известно, что Хонда Юкио-сан официально попросил назначить его префектом Кюсю. Если сёгуна сумеют уговорить дать на это разрешение, он, вполне возможно, попытается изгнать нашего господина из Мияконодзё.

Он пристально вглядывался в ее лицо.

— Еще что-нибудь?

— А разве этого недостаточно, мой гос… Синго-сама? Я считаю, что это достаточно важное известие, и вам следует немедленно связаться с вашим отцом. Если вы отправите корабль прямо сегодня…

— Я спросил, желаете ли вы сообщить что-нибудь еще. От вас требуется только передавать то, что вам удалось услышать! А ваши соображения меня не интересуют! Так вам есть что еще сказать мне?

— Нет, господин.

— Тогда долой с моих глаз!

Она поднялась и изящно попятилась, склонив голову и даже не пытаясь изображать почтение. Затем подняла голову.

— Возможно… возможно есть и еще кое-что.

— Слушаю.

— Кое-кто из женщин верит, что у Юкио-сана есть секретный план, с помощью которого он намерен завладеть Кюсю. Это очень сложная игра и ключевыми фигурами в ней должны стать вы и мистер Стрейкер. Но, чтобы понять смысл слышанного, мне необходимо знать какова будет судьба новой амигдалы.

— Она хранится у меня и в полной безопасности, — буркнул он, внутренне страдая от того, что она вслух упомянула имя гайдзина.

— Но я все равно должна задать вопрос: что вы намерены делать с камнем?

Хидеки Синго с презрением взглянул на нее.

— Какая разница? Я ненавижу этот грязный булыжник! Это чужеземная вещь. Мерзкая вещь. Она справедливо проклята и совершенно закономерно навлекла несчастье на наш дом! Лично я с огромным удовольствием расколол бы его на мелкие кусочки, истер их в порошок и развеял его по нексус-цепям!

— Не сочтите это за неуважение, господин, но разве амигдала не была вверена вам вашим отцом? Как он поручил вам с ней поступить?

Он молча разглядывал ее, взбешенный тем, что не только ему, но оказывается и ей были известны намерения Рюдзи-самы в отношении камня, и тем не менее она продолжала эту свою игру в покорность. «Ты хранишь верность отцу, а не мне, — думал он. — Ты никогда не относилась ко мне так, как жена должна относиться к мужу. Никогда». Вслух же он осторожно произнес:

— Тогда вам следовало бы знать и вот что: мой отец отказался от намерения получить сёгунат.

— А разве это когда-нибудь входило в его намерения? — мягко спросила она.

— Входило. — Теперь в его голосе слышалось торжество. — Но после разгрома армии репутация Хидеки Рюдзи втоптана в грязь. Они с моим братом теперь возглавляют жалкие остатки армии Осуми, используя их для помощи американцам в удержании их последнего оплота. Они пресмыкаются у ног чужеземцев! И тем не менее, я послан сюда, чтобы избавиться от проклятого камня но при этом спасти обесчещенную шею моего отца от удара катаны. — Он угрожающе поднял голову и глаза его вдруг загорелись желтым огнем, как у тигра. — Но вам конечно это известно. Поскольку вы являетесь глазами и ушами моего отца и хвалитесь, что знаете о чем он думает лучше чем я сам.

Говорил он исключительно жестко. Она отвернулась, стараясь не встречаться с ним взглядом.

— И Сакума Киохиде-сан и Хонда Юкио-сан хотели бы завладеть американской амигдалой, поскольку она в состоянии противостоять камню сёгуна. Но кто из них получит ее? И какова будет цена?

— Мне еще предстоит найти ответы на оба вопроса.

— Тогда отдайте камень Хонде Юкио, — ровно сказала она, — и вы дадите ему преимущество, позволяющее получить сегунат. А став сёгуном, он естественно откажется от притязаний на Кюсю.

— Довольно! Как вы смеете давать мне советы!

Она снова потупилась.

— Прошу прощения.

— Нечего тут извиняться! — рявкнул он, приблизив свое лицо вплотную к ее лицу. — В вас нет ни капли искренности! Все эти годы вы играли со мной! Вы предали меня! У вас черное сердце! Почему вам так нравится мучать меня?

Синго метнулся молниеносно, как кобра. Он схватил ее за подбородок и впился губами в ее губы. От столь неожиданного порыва его страсти, она пошатнулась, но устояла, борясь с отвращением и стараясь не отворачиваться. Но то, что она по-прежнему стояла совершенно неподвижно, бесчувственная как деревянная дарумская кукла, только еще сильнее распалило его ярость. Он скрипнул зубами и левой здоровой рукой схватил ее за горло.

— Что ж, не хотите любить меня — должны хотя бы бояться!

Его пальцы сжимали ее горло, а большой палец надавил на сонную артерию. Она с трудом вырвалась, тяжело хватая ртом воздух. Не имея возможности воспользоваться и правой рукой, он не в состоянии был довести дело до конца, разве что броситься на нее и повалить, или вытащить меч левой рукой. Но она проворно отскочила и остановилась шагах в шести от него.

— Почему? Ясуко-сан? Почему вы ненавидите меня?

— Я вовсе не ненавижу вас! Но я никогда не смогу полюбить вас. А бояться вас я просто не желаю.

— Вы предпочитаете моему обществу компанию этого грязного гайдзина! Вы же моя жена!

— Синго-сама, я — это я!

Он прыгнул на нее как тигр и его левая рука обрушилась на левую сторону ее лица. Удар был настолько силен, что она вылетела за дверь и там рухнула на пол.

— Так идите к нему! Убирайтесь! Забирайте его себе!

Она с трудом поднялась. Ее носки-таби скользили по дощатому полу. Тыльная сторона ладони была в крови, но достоинства она не теряла.

— Помните, что вы находитесь здесь в качестве посла нашего господина! — выдохнула она. — И прошу вас, постарайтесь вести себя соответственно.

Сказав это она повернулась и ушла и идя по коридору с матовыми стенами, ведущему в ее покои, она еще долго слышала за спиной отчаянные рыдания Хидеки Синго.

8

Стояла ночь и дорожки, проходящие по гребням стен, окружающих обширный дворцовый комплекс Эдо, освещались пламенем светильников, сделанных из черепов именитых недругов, с которыми у клана Сакумы возникали недоразумения.

Сокольничий Томоки был невысоким изможденного вида человеком лет сорока с небольшим, очень смуглым и с тусклыми серыми глазами. По крови он был сангокудзином родом с одного странного маленького мирка в глубине Зоны. Японское имя он принял после того как его за выдающееся искусство удостоили статуса чонина. Птицами Сакумы Хиденаги он занимался вот уже двадцать лет.

Хайден Стрейкер взял у него сокола и теперь крепко держал его, сидящего вцепившись когтями в грубую кожаную рукавицу, за привязанные к одетым на его лапки кольцам путы. Он поразился тому насколько крепко птица впилась когтями в рукавицу и ее довольно значительным весом. Томоки, как человек всецело увлеченный своей профессией и всегда готовый поделиться профессиональными секретами, гордо улыбнулся ему.

— Ну как, нравится вам Рен-сан? — спросил он.

— Просто великолепен. И кстати довольно тяжел.

— О, нет! Это не он, это она, почтенный гость!

Хайден Стрейкер восхищенно поднял брови, захваченный горделивым обликом птицы и совершенством ее оперения. Он взглянул на Ясуко. Прошла уже неделя и синяк почти сошел, но на шее и щеке все еще была заметна легкая синева.

Он снова повернулся к Томоки.

— А сколько ей лет?

— Два года и три месяца, почтенный гость. На Эдо много разных видов хищных птиц. Все они либо длиннокрылые охотники, убивающие добычу в воздухе, как например соколы, либо короткокрылые птицы, убивающие на земле, как ястребы. Моя прекрасная Рен-сан — соколиха, она убивает на лету.