Расписание свиданий - Селин Вадим - Страница 5

Я, конечно, знала, что ему нужно будет уехать, но еще не так давно это обстоятельство выглядело призрачным, далеким, я думала: «Это будет когда?то, но не сейчас», — и вот момент «когда?то» начал потихоньку подкрадываться.

— Слушай… — начала я, очнувшись от размышлений. — А тебе обязательно уезжать?

— К сожалению, да, — ответил катамаранщик. — Последний, одиннадцатый класс. Нет, Полин, ехать нужно.

— Да, да, я понимаю, просто так сказала… — рассеянно объяснила я. — Вот же морской еж! Что же делать?

Ситуация была очень сложной. Я не могла уговаривать Марата остаться тут, хотя очень этого хотела бы. Не могла, потому что с тем же успехом он мог бы уговаривать меня поехать с ним. Мы оба понимали, что и он тут не останется, и я не поеду с ним. Потому что мы еще не вправе распоряжаться своей жизнью и делать так, как нам хочется. Пока что мы зависим от многих людей, а не только от себя.

— Знаешь, Поль, любые сюрпризы жизни нужно воспринимать философски, — изрек Марат, садясь на «банан» и жестом приглашая меня сесть рядом.

— Это как? Как можно воспринять философски этот «сюрприз»? — невесело усмехнулась я, чувствуя себя подавленной. А как не чувствовать, если скоро закончится счастье?

— Ну, сама посмотри. Мы были с тобой счастливы три месяца, да? (Месяц, когда друг за другом наблюдали и боялись познакомиться, я тоже считаю.)

— Да.

— А теперь судьба придумала новый поворот в нашей жизни — временную разлуку.

— И?..

— И я считаю, что это испытание.

— О каком испытании идет речь? — не поняла я.

— Об испытании, у которого есть два выхода: бросить все или продолжить общаться с надеждой, что увидимся снова. Это и есть испытание. Испытание разлукой. Если мы выберем второй путь, выдержим расставание, то потом нам будет награда за это: мы встретимся и, надеюсь, надолго… А если пошлем друг друга, то… то так нам и надо. Ты какой вариант выбираешь?

— Подожди, я еще никак не соображу, — помотала головой я, запутавшись в философии Марата.

— Я выбираю вариант второй, — продолжал катамаранщик, не став ждать, когда я распутаюсь. — Мне нет смысла с тобой расставаться. Зачем? Чтобы искать кого?то другого? А смысл в этом какой? Перед собой я честен, зачем себя обманывать, я прекрасно понимаю, мне нужна ты — или никто. В таких случаях моя бабушка говорит: «Любовь, которая досталась легко, так же легко может и исчезнуть. И только прошедшая испытания выдержит все». И я верю бабушке. Она мудрая.

— Это ты сейчас так говоришь. А приедешь к себе в город, подзабудешь лето, увидишь других девушек…

— Ты что, не веришь мне?! — от возмущения Марат вскочил с «банана». — Не смей мне не верить! Я лучше знаю свое сердце, чем ты! Я не такой, как все! Не надо грести всех парней под одну гребенку! — прокричал он, привлекая к нам внимание немногочисленных людей на пляже. Потом успокоился и деловито добавил: — И вообще, я уже все решил.

— Что решил? — вытаращила я глаза.

— Ну, что мне только ты нужна. Главное, чтобы ты тут себе никого не нашла. И тем не менее я хочу сказать одно: ты можешь строить отношения с кем?то другим, но знай, что даже это обстоятельство для меня роли не сыграет. Будет, конечно, обидно, но я все равно сюда приеду. К тебе. Знай, что я всегда буду тебя ждать. Если понадобится, всю жизнь. И ты не думай, что это просто красивые слова. Я уже миллиард раз об этом думал и столько же раз уже все для себя решил. Одним словом, ты мне нужна, несмотря на расстояние и так далее. Верь мне, у нас все будет хорошо. Мы встретимся, дождемся друг друга.

Этой речью я была шокирована второй раз. Ведь Марат фактически признается мне в любви. Мы с ним никогда открыто это не обсуждали. Мы просто были вместе. Гуляли, о чем?то говорили, делились мыслями, чувствуя, как нам легко и хорошо вместе. Лишних слов не требовалось. А теперь он говорит о любви. Говорит, не смущаясь, так, словно мы только слово «любовь» и произносили всегда. А я и не возражаю… Наверное, так оно и было на самом деле — не решая, мы уже давно все решили.

А вообще, как?то не верилось, что эти слова были обращены не к кому?то, а именно ко мне. Но кто я такая? Кто такая, чтобы меня ждал всю жизнь какой?то парень? Да не просто парень, а Марат — красивый темноволосый юноша (в его внешности есть что?то мистическое), на которого обращает внимание весь пляж. Однако между мной и всем пляжем есть существенная разница — я одна знаю хорошо его душу… А он — мою.

— Марат… — тихо произнесла я, каждой клеточкой своего организма ощущая уникальность, неповторимость происходящего разговора. Я знаю, что потом много раз буду вспоминать каждое слово, каждое движение — и мое, и Марата, каждый взгляд. И это никогда не повторится вновь. Сейчас обсуждается то, что прежде было только в наших мыслях.

— А?

— Из?за чего? За что?

— Что — «из?за чего»? — удивился он. — Что — «за что»?

— За что ты так ко мне относишься? Почему, из?за чего хочешь меня ждать? Я что, какая?то особенная? — мне действительно было непонятно, ничего непонятно. Почему именно я достойна таких чувств?

— За что? Глупый вопрос. Лучше маме его задай.

— Маме? — поразилась я. — Мама?то тут при чем?

— Она лучше меня ответит, почему людей тянет друг к другу. Вот только я не знаю, достоин ли я тебя, твоих чувств? Будешь ли ты меня ждать? Я?то тебя буду.

«Господи, он прочитал мои мысли», — подумала я и расплакалась. Как самая настоящая дурочка. Да, взяла и расплакалась. А почему бы и не расплакаться, если в горле встал ком и хочется плакать? А может, от счастья плачут не только дурочки? Тогда почему я постоянно ощущаю себя при Марате опьяневшей дурочкой?

Марат вернулся на место на «банане» и положил руку мне на плечо. И не так, как это делает большинство парней — со смаком жуя жвачку и с таким видом, будто девушка — их собственность, а широко раскрытая потная ладонь на ее плече — доказательство собственности. Нет. Совсем по?другому. Он положил руку так, будто я была дельфином, который от одного неверного прикосновения может нырнуть в волны и уплыть в морскую синь.

Мы долго так сидели и смотрели на луну, которая с каждой минутой становилась все больше и серебристее.

А потом я сказала:

— Марат, я хочу, чтобы ожидание было временным, а не постоянным. Хочу гарантии, что у нас все будет хорошо.

Марат замер. Посмотрел мне в глаза.

— Гарантии? А какие гарантии? Никаких гарантий нет. Можно только верить. Я сказал, что приеду, как только выдастся возможность. А там это уже твое дело — ждать или нет.

Мне стало стыдно.

— Ты извини, пожалуйста, извини… Просто я вспомнила родителей. Папа — моряк, и мама всю жизнь его ждет. Всю жизнь. Он ее муж только формально. Он в море пропадает от шести до девяти месяцев, а три бывает дома, с нами. А остальные девять? Мама ждет. И он ждет встречи с мамой. Наверное. О нем не могу ничего говорить, я же только маму вижу. Я не хочу повторять ее судьбу. Не хочу всю жизнь ждать… Я жить хочу рядом с другом. Ты не подумай, что ты мне не нравишься. Просто… это подвешенное состояние. Вроде есть друг, и вроде нет.

— Тьфу ты, ну ты, ножки гнуты! — второй раз закричал Марат и снова вскочил с «банана». — О чем ты говоришь? Какую еще всю жизнь? Я в следующем году школу заканчиваю.

— И что?

— И то! Как только разделаюсь с экзаменами, сразу к тебе приеду. Даже на выпускной не пойду. Сразу в Лимонный рвану.

— А потом что?

— А потом я тут буду. Всегда.

— В смысле — «всегда»? — запуталась я в происходящем. — А учеба?

— На заочное поступлю. Все равно мне отсрочка от армии не нужна, меня и так не возьмут, у меня плоскостопие. Специально его не лечим, чтоб в армию не взяли, — сообщил Марат и предложил: — Мне кажется, сегодня вечером нам лучше не гулять. Нужно над многим подумать. И тебе, и мне. Увидимся завтра. Как всегда, здесь, на пляже.

«Как всегда… — эхом пронеслось в моей голове. — Но скоро, когда ты уедешь, этого „как всегда“ не будет».