Охота на медведя - Катериничев Петр Владимирович - Страница 54

— Скорее всего. Примите мои соболезнования.

— Благодарю вас. Но разве что-то вернет нам нашего Марика? Одно утешает:

Марик всегда жил в свое удовольствие. На нас ему было...

— Мне тоже казалось, что он по-своему был счастлив.

— Счастлив... А что для кого счастье? Кто скажет?

Глава 65

Мысли неслись стремительно, и первая из них была столь глупа, что грешила паранойей, но Олег бросил взгляд на фотографии, на которых Марина в позах неутомимой «труженицы станка» угождала ему и покойному Леониду Сергеевичу... А что, если она... Глупо. Но просто. А может быть, то, что кажется самым простым, не так уж и глупо?

Он набрал номер. Насчитал одиннадцать гудков и положил трубку. Подумал, набрал другой номер.

— Да... — Голос Марины был хрипл и, кажется, не вполне трезв. — Ну и как покувыркалась с толстячком? — начал Олег безо всяких предисловий, прикрыв мембрану платком и слегка изменив голос.

— Покувыркаться не успела.

— Что так? Марк слыл за образцового любовника. Несмотря на избыточный вес.

— Все кончилось слишком быстро. Не знаю, что за дрянь ты мне дал, но я влила ему в коньяк, и, как только он начал проявлять «мужчинское начало», ему стало плохо... — Марина замолчала, было слышно, как она отхлебнула из бокала, прокашлялась, голос стал более резким, и в нем появились нотки истерики:

— Плохо... Да он просто рухнул всей тушей прямо на пол. Я думала, это клофелин...

— Ты просмотрела его бумаги?

— Ален, мы так не договаривались! Он должен был уснуть, а он — сыграл в ящик! — Потом возникла пауза, девушка спросила сдавленно:

— Кеша? Почему у тебя такой голос? Ты что, заболел? И зачем ты звонишь? Ты же обещал зайти после четырех... И вообще, это не телефонный... Ален?

— Марина, это не Ален. Это Гринев. И — не вздумай выключить трубу! Не то через час за тобой приедут архаровцы Борзова и ты будешь удостоена личной беседы с этим веселым господином... Слышала о нем?

— Олег?! Погоди, как ты... И при чем здесь Борзов?

— При том. Он — мой новый босс.

— Зачем ты звонишь?

— Ален приказал тебе убить Марка?

— Никто не приказывал его убивать, понял! Я должна была просто дождаться, пока он уснет, а потом... Откуда ты все знаешь?

— На кого работает Ален?!

— Какой Ален?

— Не надо играть со мной в игры!

— Дурак ты, Гринев! Как был несуразным медведем, так и остался! «В игры...» На Москве медведи если и живут, так только плюшевые! И — заводные!

Знаешь? Ключик в спинку вставляется, и миша пляшет... пляшет-попляшет, лапками помашет... — Марина расхохоталась хрипло, но совсем невесело. — Пока не надоест. Пока завод не кончится. А потом его раз — и в темный ящик. — Марина положила трубку, Олег испугался было, что она прекратит разговор, но понял — девушка лишь приняла очередную дозу спиртного. Да и когда он ей позвонил, она была уже на порядочном взводе. — Ну? Теперь поговорим, медвежонок? Напоследок?

Что ты замолк? Не хочешь спросить, почему «напоследок»?

— Соображаю.

— Все еще соображаешь? Странно...

— Кто тебе приказал познакомиться со мной? Те же люди? Ален?

— Не, ты точно дурак, Гринев! Стоеросовый! Неужели ты думаешь, я знаю? Ни к чему мне это — знать. Мне за это не платят!

— Ты врезалась в мою машину нарочно...

— Какой ты догадливый зверюга, а? Прямо Буратино на «поле чудес»...

Помнишь песню из того фильма? Я, дура, любила ее, когда была маленькая... «Там поле-поле-поле-поле-поле чудес, поле чуде-е-ес... в Стране дураков!» Впрочем, никакая другая страна не лучше, но эта мне точно опостылела. Немного посплю и — туту... До свидания! Или, как говорят поляки, до видзения. Звучит куда лучше.

Похоже на «везение». И мне еще повезет, я знаю. — Девушка замолчала, Олег услышал, как взикнуло колесико зажигалки. — Хочешь честно, Медведь? Ведь ничего плохого ты мне не сделал и даже был мил со мною... Не знаю, зачем и кому ты был нужен, но... Да, обстоятельства нашего «случайного» знакомства были организованы. Все! Включая котенка!

— Куда он делся?

— Да выбросила я его, понял? Его место на помойке! Мне сказали, что ты человечек легковерный, ранимый и сентиментальный. Но — не глупый. В этом они ошиблись... И кстати, все, что я тебе лепила тогда в машине, — я не придумывала... Я рассказывала тебе мою жизнь. С легкими купюрами. Я ведь действительно искусствовед, действительно занималась журналистикой, только...

Мир наш таков, что никому не нужны ни мои мозги, ни моя душа, нужно только тело. Заработать я могу лишь им — вот и зарабатываю, пока не состарилась.

— Квартира подставная?

— Разумеется.

— Ты знала, что нас снимают?

— Да. Детскую стыдливость я утеряла в подростковом возрасте, народным комиссаром становиться не собираюсь, там что мне до большого зеленого пениса, где развесят эти снимки...

— Мурдин тоже был твоим клиентом?

— Мурдин? А кто это?

Олег быстро и кратко описал покойника.

— Ах, этот... Неприятный тип. Я отработала всю программу, но механически, какой-то он скользкий, как липкий угорь. И — страшный.

Гринев готов был спросить: «Со мною тоже — механически?», но обругал себя и только сцепил зубы. А Марина — та словно услышала его вопрос:

— С тобой все было иначе. Ты был искренен. И я... я тоже позволила себе быть искренней. Это ведь такая редкость в нашей жизни. Но... Что я могу сделать, Медведь, раз жизнь такая подлая? Сначала мне было даже интересно «раскручивать» тебя — эдакий молодой барчук, сын состоятельного московского папашки... А потом вдруг поняла: ты безмерно одинок, может быть, куда больше, чем я, потому что я просто хочу сбежать со всех крючков, скрыться, а ты... ты лелеешь мечту о несбыточном: ты хочешь переделать этот мир... И мне стало тебя даже немножко жалко. Но... если совсем по правде, себя мне жальче. Я выпью еще, пожалуй.

— Марина, ты можешь сейчас понять все, что я тебе скажу?

— Естественно. Я пьяна, но я же не дура... Слушай, Гринев, а откуда ты узнал про Марка? Или у вас там... клуб по обмену... юными Василисами... и прочими премудростями?

— Кто такой Ален?

— Посредник.

— Он мне нужен.

— Нужен — найди. Я не знаю, где его искать. Когда я бываю нужна, он сам меня находит.

— Он знает твой адрес?

— Знает, и — что? Он обещал подойти. Но его нету.

— Слушай меня внимательно, Марина. Мурдин, с которым ты спала «под камеру», уже труп. Марк — тоже, и ты это знаешь. Меня... меня к этому готовят, но как-то неуверенно и витиевато. Мысль улавливаешь?

— Какую? Что все мужики — трупы? Ха! Конечно трупы, пока вас не расшевелишь!

— Марина, ты жить хочешь?

— Хочу. Но не здесь и не с тобой.

— Тогда снимайся сейчас же и — уезжай. Куда глаза глядят. Ален — не посредник. Он — играет!

— Звучит сказочно. Но он мне должен еще пять штук. Может, для тебя, финансист, деньги и маленькие, вернее, никакие, нет у тебя к радостям этого мира никакой страсти... Ох, медведь, ты даже не представляешь, как хорошо тебя знают те, кто меня инструктировал! Тебя расписали, как на блюдечке! Есть же такие спецы! А для меня... Знаешь, что я собираюсь сделать? Уеду за бугор, найму такого вот спеца, он распишет мне «психологический портрет» какого-нибудь добропорядочного швейцарца, я его, при таких знаниях, естественно, покорю, а после свадьбы он как-нибудь сыграет в ящик. Надеюсь, добропорядочно, как все они, от какого-нибудь ишиаса — кабы еще знать, что это такое! У миллионеров тамошних бездна комплексов, глупо будет их не использовать! И стану я — свободная девушка на выданье, какая-нибудь мадам Гюнтер! Звучит?

— Просто «мадам» при твоих способностях будет звучать лучше.

— Что ты знаешь о моих способностях, барчук? Хотя... кое-что все-таки знаешь.

— Марина, если ты не уедешь немедленно, тебя убьют, — устало проговорил Олег.

— Что? — переспросила Марина тихо. Казалось, только что до нее дошел смысл того, что пытался ей втолковать Гринев. — Что ты сказал?