Сборник «Мамины бусы» - Исенбаева Анастасия "log84" - Страница 11

Открылась дверь и на пороге появился Первый Апостол. Выглядел он тоже не на обложку журнала, но в сравнении со мной неплохо. Вошел, молча протянул мне бутылку минералки и какие-то две таблетки:

– Одна болеутоляющая, – сказал он и криво улыбнулся,– а другая для восстановления после пси-анализа, которому тебя подверг Миссия.

– А я думала, что ты Морфеус, а я Нео, ну а дальше ты помнишь,– Попытка сформировать хоть какую-то мысль вкупе с попыткой выдавить из себя смех, вызвали перезвон визгливых колокольцев в моем черепе, что незамедлительно отразилось на лице.

– Не хочешь – не принимай, – сказал он, зажимая таблетки в грязном кулаке.

– НЕЕЕТ! – завопила я и рванула к Апостолу. Картина маслом: «наркоманка и дилер».

Как только я быстро проглотила таблетки и ополовинила бутылку минералки, ко мне вернулось мое чувство собственного достоинства.

– Что надо? – уже уверенно в себе и нагло спросила я.

– Я пришел с тобой поговорить и кое-что тебе предложить, – говоря это, Апостол уселся прямо на пол, ибо в моем люксе сиденья не были предусмотрены дизайнерским решением.

– Что со Странником?

– Его сейчас приведут.

Как по заказу открылась дверь и в нее втолкнули Странника.

Он выглядел получше, чем накануне ночью, но все же фейс-контроль в клуб ему было не пройти. Он уселся рядом со мной – больше свободного пространства в моей тюрьме не было. Вот такая офигенно огромная комната была мне выделена в пользование.

– Чтобы сэкономить время я буду разговаривать с вами мыслеобразами, поэтому расслабьтесь.

Глава 8

И тут началось. Я закрыла глаза, чтобы не сойти с ума от наложения на реальность того, что показывал прямо в моем мозгу Апостол.

Яркий свет операционных ламп, люди в белых халатах, на металлических столах какие-то пробирки, аппаратура. Люди у столов о чем-то разговаривают, суетятся. В силу скудности моего ума более пятидесяти процентов слов я не поняла. Ясно было одно, что они не кашу из топора варят, а делают какое-то зелье для повышения телекинетических и телепатических способностей. Короче говоря «напиток контролера». И по их радостным разговором и бодрым репликам было понятно, что все у них получится. И тут трах-бабах, епа мать, всех накрыло медным тазом, а надо было накрываться свинцовым. То, что это был взрыв на ЧАЭС, нам пояснил Апостол. То, что это был именно второй взрыв, было ясно по календарю, который попал в поле зрения: 12 апреля 2006 год. Все полетело в разные стороны: пробирки разбивались, со столов валилось непонятное, но явно дорогое, и может бить, уникальное оборудование, резко повысилась температура. До меня начинает доходить, что я все это вижу чьими-то глазами. Итого в лаборатории было семь человек. Я почувствовала и жару, и панику, и ужас, что испытывал человек, глазами которого мы наблюдали картину разрушения лаборатории. А потом боль. Она въедалось через глаза, через нос и рот искаженный гримасой крика, через расширенные поры, наверное, это было похоже на ожог парами кислоты. А далее весь мир смешался: боль, стены, люди вокруг. Сознание покинуло несчастное существо. Только темнота.

Я открыла глаза: Апостол выглядел еще хуже, чем когда сюда зашел. Теперь он походил на Миссию как родной брат. Та же серая кожа, те же черты лица, лишь напоминающие человеческие. Он выдохнул:

– Перекур.

– А мне пиво и пожевать чего-нибудь, я ужастики с пивом люблю смотреть.

– Ты алкашка,– выдохнул Странник. И мы сначала слегка заулыбались, потом захихикали, а дальше и вовсе хохотали во все горло. Как бы дико это не смотрелось, но помогло. Стало легче, и жить захотелось, ну и пивка, конечно.

После часового перерыва мы продолжили. Вернулись в тоже тело, глазами которого наблюдали первую серию всего этого действия. Боль не унималась, но теперь это уже была боль от трансформации тела, а не от токсичной дряни, что до этого впитывалась в него. Голова разбухала, и казалось, что соединительные швы между костями черепа разрываются, а острые края костей впиваются в мозг. Тело тянуло во все стороны, а пальцы выкручивала последняя стадия артрита. Человек стонал, а рядом слышались звуки мучений его бывших коллег. Сколько это длилось? Минуту, день, неделю? Как можно адекватно оценивать течение времени, когда боль выходит за грани болевого порога, а сознание, как внимательный наблюдатель скрупулезно фиксирует каждый факт страдания бренного тела.

Существо поднялось на непослушных ногах и двинулось в обход лаборатории. Постепенно проясняющийся взгляд упал на собственные руки. Это были руки существа лишь похожего на человека, зато я точно смогла установить, чьими они были – Миссии. Волна ужаса захлестнуло того, кто раньше был человеком, но через считанные секунды к ужасу начали примешиваться уже другие чувства – понятные лишь его мутировавшей сущности. На покореженной двери висел осколок зеркала. Миссия подошел к нему и взглянул на свое отражение. Пока он смотрел на себя, последние частицы человечности покидали мутирующее тело. Я ощущала всем своим существом, как первый из Контролеров Зоны вылупляется из кокона человеческого тела. А вокруг нет никого, кто бы мог пресечь это глумление над эволюцией. Метаморфозы еще не прекратились, но существо уже овладело своим телом и могло полностью контролировать каждую его частицу и при необходимости блокировать боль. Глаза, глядящие в зеркало, меняли свою форму и цвет. Вот уже отражение смотрит не зелеными глазами молодого ученого, а двумя черными провалами, заглянув в которые можно расстаться с рассудком. Под сереющей кожей пульсировали вены, разнося мутаген по организму. Через минуту пришло ощущение живых существ, находящихся поблизости. Пока чувство было слабым и ограничивалось маленькой комнатой лаборатории, но профессор Степанов, взгляд остановился на бейджике с именем и фотографией, знал, что скоро он увидит своим мысленным взором большее пространство, может быть, даже весь мир. Рука ловкими пальцами сорвала бейджик с теперь уже чужими идентификационными данными.

Пора учиться пользоваться новыми способностями. Итак, вокруг шестеро живых. Все активно мутируют, хотя их организмы и пытаются отторгнуть чужеродные гены – процесс уже не обратим.

– Мы сверхсущества, венец эволюции и мы создадим новый мир, – он бормотал эту фразу, как древний шаман заклинание, переходя от одного тела к другому.

А в это время в безоблачном небе бушевали багровые всполохи, а ветер выл голосами новых существ. Появлялись новые виды, пробуждалась от спячки сама Зона, как будто слыша призыв одного из своих жрецов.

Воспоминания прервались, чтобы через секунду начать вновь записывать в мою память чужую жизнь. Три серых тела лежали на тряпках, их животы были вздуты. «Черный Сталкер забери мою душу, если это были не роды», – пронеслось в моей голове. И в подтверждение того, что моя душа останется при мне, контролеры или лучше сказать контролерши начали почти синхронно исторгать из себя маленьких серых молчаливых существ, сами роженицы тоже молчали. Огромные серые животы шевелились и периодически сокращались. Этим молчанием, таким неестественным для появления на свет, мутанты словно подтверждали ошибку своего рождения. Сколько контролерши произвели на свет этих странных существ? Точно больше одного детеныша на мамку. Так же молча, как появились, эти склизкие существа перегрызли свои пуповины и начали их поедать.

Рвало меня долго и от всей моей ново-сталкерской души. Странник сидел молча, запрокинув голову. Он был бледнее, чем обычно, казалось, что он просто светится изнутри мертвенно-белым светом, в полумраке нашей тюрьмы это был свет луны, свет солнца мертвых. Теперь я поняла, что Странник почти мертв и что от зомби его отделяют лишь инъекции ученых из бункера. К слову сказать, хоть Апостол видел эту картину явно не в первый раз, его лицо тоже кривила гримаса отвращения. Мы курили долго. Молча. Пытаясь за завесой дыма спрятаться от этого «счастливого момента материнства».