Восхождение самозваного принца - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 53

— Когда придворные узнают, что ты барон Палмариса, они начнут относиться к тебе более уважительно, — заметила Джилсепони, ибо Роджер продолжал что-то рассерженно бубнить себе под нос.

— Вот-вот, и все эти придворные дамы так и станут виться возле него, — с недовольной миной произнесла Дейнси и слегка хлопнула мужа по плечу.

Роджер хотел что-то возразить, но лишь растерянно рассмеялся.

— Пусть вьются, — разрешил он. — Только тогда этот дворец покажется мне еще противнее.

— Не такое уж это плохое место, — возразила ему Джилсепони.

Аббат Браумин удивленно вскинул брови. Он догадывался, какие чувства владеют ею в действительности.

— Это действительно так, — сказал Браумин, беря Роджера за руку и прерывая его очередную колкость. — Все эти испытания покажутся пустяшными, если принимать во внимание те добрые дела, которые сможет совершить Джилсепони, когда ее голову увенчает корона королевы Хонсе-Бира. Возможно, кто-то из родовитой знати и выказывает сейчас свое презрение. Возможно, они не самые приятные люди. Но их общество, полагаю, все же несколько лучше, чем гоблины и поври из армии Бестесбулзибара. А ведь когда-то Джилсепони приходилось иметь дело с ними, сражаясь за лучший мир.

— Мир стал бы еще лучше, если бы она расправилась с придворными Дануба так же, как в свое время с гоблинами и поври! — воскликнул Роджер, но всем стало ясно, что он уже шутит.

Все засмеялись, радуясь, что щекотливый момент преодолен.

Их веселье было совершенно искренним, и такими же искренними были мысли Джилсепони и, что еще важнее, — состояние ее сердца. Да, она скучала по своей прежней жизни в Палмарисе. По своей жизни в Дундалисе она, наверное, скучала еще сильнее. Но молодая женщина сознавала свой долг. И она любила короля Дануба — настолько, насколько могла.

— За завтрашнее великое событие, — провозгласил настоятель Сент-Прешес, поднимая бокал.

— И за то, чтобы в следующий приезд Роджера Урсал понравился ему больше, — добавила Джилсепони, чокаясь с Браумином.

Друзья неторопливо потягивали тонкое, ароматное вино; Дейнси продолжила лакомиться изысканными кушаньями, а Роджер, Браумин и Джилсепони вспоминали старые добрые времена и мечтали о будущем.

Джилсепони говорила о будущем с большой надеждой и уверенностью, ибо, по сути, не заглядывала в него дальше завтрашнего утра, когда ей предстояло войти под своды аббатства Сент-Хонс и обвенчаться с королем Данубом Броком Урсальским, став королевой Хонсе-Бира.

Эти мысли сопровождали ее весь день, до самой ночи. Сон Джилсепони был непродолжительным. И все же, когда утром в ее спальню явились фрейлины, неся склянки с ароматными маслами, румянами и прочими снадобьями, а также чудесное подвенечное платье, во всем мире не было женщины прекраснее, чем Джилсепони.

Войдя в собор Сент-Хонса, она увидела короля Дануба, ожидавшего ее у массивного алтаря, рядом с которым стояли магистр Фио Бурэй и аббат Браумин. К неудовольствию настоятеля Огвэна, именно им было поручено проведение обряда бракосочетания.

А каким величественным и внушительным зрелищем была сама церемония! Счастливы видевшие ее, ибо их потомкам в грядущие века останутся лишь легенды и баллады, которые сохранят память об этом незабываемом событии. Величайшая в мире героиня соединяла свою жизнь и судьбу с королем Хонсе-Бира. То был брак не только между двумя любящими сердцами, но и между церковью и государством, объединение светского и духовного начал. Все присутствующие в соборе, а также десятки тысяч урсальцев, заполнивших прилегающие к нему улицы, и все подданные королевства искренне приветствовали этот союз и столь же искренне надеялись, что в мире произойдут еще большие перемены к лучшему.

Правильнее будет сказать — почти все подданные.

Герцог Калас и иные знатные особы тщательно прятали свое разочарование и даже отвращение, наблюдая, как их любимый король Дануб сочетается браком с простой девкой из северной глуши. Сколь разительно отличалась эта Джилсепони от его первой супруги, королевы Вивианы, чья родословная являла собой пример чистоты крови.

Разумеется, Констанция Пемблбери также была далека от радужных чувств; ее состояние граничило с ужасом. Сколько времени понадобится этой Джилсепони, чтобы силой отобрать у Мервика и Торренса права на власть в будущем? Этого придворная дама боялась больше всего. Во всяком случае, она убедила себя в этом, не желая еще более терзать свое сердце. Оно было готово разорваться при одной мысли, что Дануб окажется в объятиях другой женщины. Поэтому Констанция пыталась уверить саму себя, что больше всего волнуется за будущее своих детей.

Церемония бракосочетания прошла на удивление ровно и гладко. Магистр Бурэй благословил супругов от лица церкви; для абеликанского ордена это было самым важным моментом. Затем он уступил место аббату Браумину, быстро завершившему обряд. Браумин Херд перечислил клятвы и обетования, прочел литанию «Упования на таинство соединения» и молитвы «Касательно плоти» и «О душе». Потом он умолк, оглядел собравшихся и задал традиционный вопрос:

— Сыщется ли в сей момент и в этом месте хотя бы одна душа, которая с чистым сердцем и спокойной совестью дерзнет возразить против заключаемого союза? Если сыщется, пусть возвысит свой голос. Сейчас, или никогда!

До чего же Констанции Пемблбери хотелось выкрикнуть, что она с этим союзом не согласна! Но, к ее изумлению и радости, нашелся еще кто-то, сделавший это.

— Я возражаю! — послышался откуда-то сзади решительный властный голос.

Головы всех собравшихся повернулись в его сторону. Джилсепони схватила Дануба за руку, опасаясь, как бы король не обнажил меч и не лишил жизни дерзкого смельчака.

Однако и король, и Джилсепони тут же успокоились, узнав его. Человек этот был очень похож на Дануба, но выглядел моложе и более худощавым. Он весело улыбался, уверенно направляясь к алтарю.

— Мой брат! — воскликнул король.

— Да здравствует принц Мидалис! — выкрикнул командир Бригады Непобедимых.

— Я возражаю против заключаемого союза! — возвестил Мидалис, перекрывая недоуменный шепот собравшихся. Принц помолчал, улыбнулся еще шире и добавил: — До тех пор, пока я не подойду и не встану рядом с моим братом и королем.

Едва ли стены собора Сент-Хонса когда-либо содрогались от столь мощного гула ликующих голосов! Люди забыли, когда в последний раз они видели Дануба и Мидалиса, стоящих вместе. Отношения между братьями всегда были достаточно прохладными; помимо этого, их разделяла ощутимая разница в возрасте. По возрасту Мидалис был ближе к тридцатипятилетней Джилсепони.

Принц приветствовал брата, и они тепло пожали друг другу руки. Мидалис хотел было поклониться Джилсепони, но едва он наклонил голову, как женщина заключила его в объятия. Впервые они с Мидалисом встретились много лет назад, в рощице неподалеку от Дундалиса, где покоились тела Элбрайна и его дяди Мазера. Вторая встреча произошла уже в Барбакане, куда принц прибыл с паломниками из Вангарда и альпинадорскими язычниками, чтобы вкусить крови завета Эвелина. С тех пор Джилсепони не видела Мидалиса, однако дружеские узы между ними не стали слабее.

По возгласам, раздавшимся сзади, Джилсепони сразу догадалась, кто еще почтил своим присутствием церемонию бракосочетания.

Конечно же, там, возвышаясь над головами собравшихся, стоял Андаканавар — бесстрашный рейнджер Альпинадора. Рост его достигал почти семи футов, а за плечами было более семидесяти нелегких зим жизни. Джилсепони заметила, что плечи Андаканавара слегка пригнулись, но все равно облик его оставался величественным. Она ничуть не сомневалась: старый рейнджер и сейчас легко бы выстоял один против двоих, случись такое. Самое удивительное, что вместе с гостями из Вангарда в Урсал приплыл и свирепый Брунхельд — предводитель крупного альпинадорского селения Тол Хенгор, находящегося у самой границы с Вангардом. Рядом с Брунхельдом стоял еще один давний друг Джилсепони — магистр Делман из аббатства Сент-Бельфур.