Демон-Апостол - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 67

ГЛАВА 21

ЗОВ СЕРДЦА

— Ты уверен, что мы одни? — спросил Браумин, когда они с Элбрайном углубились в залитый полуденным солнцем лес неподалеку от Дундалиса.

За неделю, прошедшую после бурана, снег подтаял на несколько дюймов, но был еще очень глубок. Белый ковер покрывал узор из теней, отбрасываемых голыми ветвями.

Полуночник пожал плечами.

— Кто знает? Смотрителя поблизости нет, это, пожалуй, единственное, в чем я уверен. И людей тоже, разве что это люди, умеющие ходить совершенно бесшумно, не вспугивая даже птиц. Роджер Не-Запрешь? Может быть. Ему везет на такие вещи — слушать то, что не предназначено для его ушей, и видеть то, что не предназначено для его глаз.

— Ну и конечно, эльфы, — добавил Браумин. — Они могут быть на расстоянии вытянутой руки, и даже Полуночник не будет знать об этом, если они не пожелают.

Элбрайн кивнул. После сражения с гоблинами он не видел никаких признаков эльфов, только временами слышал их тихую ночную песнь. Они были неподалеку, это точно, но теперь он был не в силах объяснить себе их поведение. Почему они не предупредили его о нападении гоблинов и почему приняли столь незначительное участие в сражении, стоившем жизни четырем солдатам? И пожалуй, самое странное — почему они не пришли к нему потом, хотя бы просто с целью объясниться? Он с нетерпением ожидал этой встречи, если, конечно, она когда-нибудь произойдет. И твердо решил, что, даже если с ними и впрямь госпожа Дасслеронд, открыто выскажет все, что думает об их позиции.

— Ладно. Здесь мы, наверное, в безопасности настолько, насколько это вообще возможно, — серьезно сказал Браумин. — У меня к тебе просьба.

Элбрайн молча смотрел на него, не зная, чего ожидать. Он боялся, что Браумин заговорит о возвращении украденных камней, принадлежавших — и по праву, как полагал Полуночник! — Пони; тогда ему придется отклонить эту просьбу.

— Я и мои друзья теперь одиноки в этом мире, — продолжал Браумин. — Сбежав из Санта-Мер-Абель, мы разорвали все связи с церковью Абеля.

— Об этом нетрудно догадаться, — ответил Элбрайн. — Хотя, учитывая мстительность отца-настоятеля, я бы на вашем месте молился о том, чтобы эти связи и впрямь оказались полностью разорваны.

Губы Браумина тронула мимолетная улыбка.

— С нашей стороны точно разорваны, а это значит, что мы стали людьми, у которых больше нет дома. И хуже того, Полуночник, — людьми, у которых нет цели.

— Здесь, в Дундалисе, вы нашли друзей, а в лесах Тимберленда всегда можно спрятаться, так что никто вас не найдет, — ответил Полуночник. — Думаю, Шамусу и его солдатам даже в голову не приходит, что вы имеете какое-то отношение к церкви. Чем не жизнь? Бывают гораздо более трудные судьбы.

— Это правда, но не забывай, что мы всегда были людьми цели и всю свою жизнь, с детских лет, посвятили изучению Бога, — сказал Браумин. — Мы призваны Богом и не смогли бы даже переступить порог Санта-Мер-Абель, не проникнись мы этой уверенностью до глубины души. — Столь горделивое признание заставило Полуночника удивленно и как-то по-новому взглянуть на бывшего монаха. — Не думай, я не приукрашиваю, все так и есть. От любого студента ордена Абеля требуется абсолютная преданность.

— И вот теперь вы покинули свой орден.

— Потому что поняли, что отец-настоятель Далеберт Маркворт искажает саму суть церковного учения. — Браумин невольно возвысил голос, но тут же испуганно оглянулся и продолжал уже тише: — Этому научил нас магистр Джоджонах, а его — твой друг Эвелин Десбрис. — На это Полуночнику возразить было нечего; Эвелин многому научил и его. — Мы не покинули орден. Мы, только мы воплощаем в себе подлинный дух церкви Абеля, и именно это заставило нас уйти из Санта-Мер-Абель.

— И этот путь привел вас в Дундалис, — попытался развить его мысль Элбрайн, — а теперь у вас возникло ощущение, что путешествие не завершено, что простая жизнь на лоне природы не способна удовлетворить ваши духовные запросы. — Проблема была сформулирована так точно, что теперь Браумин удивленно взглянул на него. — Может, стоит построить тут церковь и учить людей тому, что вы считаете правильным?

— И долго мы в таком качестве просуществуем в непосредственной близости от Хонсе-Бира и церкви Абеля? — скептически спросил Браумин.

— Значит, вас толкают вперед не поиски цели, а самый обычный страх.

В первое мгновение лицо монаха исказилось от негодования, но он быстро сообразил, что Элбрайн поддразнивает его, и рассмеялся.

— Да, из Санта-Мер-Абель нас выгнал страх, но поверь, уходить нам было едва ли не страшнее, чем остаться.

— Ты сказал, у тебя есть просьба, — напомнил Браумину Элбрайн. — Что я могу сделать для вас?

Браумин глубоко вздохнул, и это снова навело Полуночника на мысль, что речь идет о чем-то серьезном.

— Я хочу просить тебя отвести нас в Барбакан, — торопливо ответил Браумин.

Интересно, подумал Элбрайн, что пугало Браумина больше — попросить о помощи или громогласно заявить о том, в чем она состоит?

— В Барбакан? — удивленно повторил он.

— Я видел могилу Эвелина и твердо знаю, что должен пойти туда опять. То же самое можно сказать о брате Делмане. Остальные непременно тоже должны ее увидеть; это паломничество необходимо, чтобы мы, пятеро, поистине стали людьми одной цели.

— В чем же состоит эта цель?

— Очень надеюсь, что паломничество подскажет нам ее.

— Барбакан — все еще опасная для людей территория, — напомнил Браумину Элбрайн. — Гибель демона и разгром его армии не сделали эти места пригодными для обитания. Допустим, я отведу вас туда, а что потом? Вы сможете остаться там всего на несколько дней, а может, и часов. И тут же снова обратно, в Дундалис?

— Может, да, — не стал кривить душой Браумин, — а может, и нет. Я верю в сердце своем, что Эвелин укажет нам путь. Он отдал жизнь за правое дело и теперь, конечно, пребывает на небесах. В месте его гибели ощущается что-то магическое, что-то исцеляющее и непостижимое. Я остро почувствовал это, увидев его могилу.

— Более трехсот миль по дикой, безлюдной местности — и все ради надежды в конце получить озарение?

— А что еще нам делать? — сказал Браумин. — Знаю, я прошу у тебя слишком много, но делаю это во имя Эвелина и в надежде, что он и Джоджонах погибли не зря.

Элбрайн не знал, что и сказать. Очень велика была вероятность того, что в этом путешествии все они погибнут или, в лучшем случае, возвратятся измученные и едва живые. Однако Браумин говорил с такой искренней убежденностью, с такой решимостью! Он много лет был монахом и лучше Элбрайна знал, на что способна глубокая, искренняя вера. Может, человек, посвятивший всю свою жизнь поискам Бога и добра, и впрямь способен получить озарение? Кроме того, Полуночник и сам испытал нечто вроде священного трепета, увидев руку Эвелина, сумевшую уцелеть, когда все вокруг рушилось и пылало. Хотя в отличие от Браумина он понимал, что цель у Эвелина была сугубо практическая: он надеялся, что сумеет таким образом сохранить священные камни и меч Элбрайна.

— Ты представляешь себе, как это опасно? — спросил он.

— Я понимаю, что означает для нас не пойти: смерть, если не физическую, то духовную. И, что страшнее даже физической смерти, — духовное бессилие. Наши голоса смолкнут навсегда под пятой отца Маркворта.

— И Барбакан может это изменить?

Браумин пожал плечами.

— Я и мои товарищи знаем, что должны добраться до могилы Эвелина. И мы пойдем туда, с Полуночником или без него.

Элбрайн не сомневался в этом.

— Прогос еще наполовину виден на небосводе, — сказал он. — Зима в самом разгаре. Ты убедился, какая она здесь. Поверь, тот буран, который разразился за день до прихода Шамуса Килрони, — явление самое обычное в этих местах. Не знаю, когда тропы очистятся от снега, но даже если это произойдет, в горах вокруг Аиды дует ледяной ветер, способный заморозить кровь в ваших жилах.

— Опасности, конечно, нужно учитывать, — ответил Браумин, — но они нас не остановят.