Демон-Апостол - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 30

Элбрайн усмехнулся; задним числом всегда легко рассуждать. Они и в самом деле уже давно могли бы быть в Дундалисе и, если бы их не слишком задержали на пути монстры, могли бы уже построить временное жилье и запасти дров, чтобы пережить зиму. Но кто знал, что погода выдастся такой мягкой? Элбрайн прожил большую часть жизни на севере и хорошо знал, что если бы буря — а они, как правило, были частым явлением в этой местности — захватила караван Томаса по дороге, то немногим уцелевшим пришлось бы возвращаться в Кертинеллу.

— Земля почти замерзла, — рассуждал Томас, — а снега нет как нет.

— Здесь по крайней мере, — сказал Элбрайн. — Что происходит в сотне миль к северу, неизвестно.

— Наверняка то же самое, — без колебаний ответил Томас. — Ты же сам так говорил.

Элбрайн согласился. Вместе с Джуравилем и кентавром они обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что, скорее всего, дальше на севере сейчас тоже тепло.

— А если мы будем ждать до баффэя, то колеса наших повозок могут утонуть в весенней грязи, — продолжал Томас.

— А если мы выйдем сейчас и в пути нас застанет сильнейшая буря?

— А кто докажет, что такая буря не обрушится на нас весной? — возразил Томас.

Элбрайн хотел напомнить ему, что весенние бури редко бывают так опасны, как зимние, поскольку после них почти всегда приходит тепло и снег, каким бы глубоким он ни был, уже через несколько часов тает. И бояться нужно не снега, а холодов — таких, какие бывают только зимой и могут превратить человека в глыбу льда.

— Если бы мы вышли после той бури — единственной за все время, — гнул свое Томас, — то сейчас уже устроились бы в Дундалисе. И я, и многие другие считаем, что стоит попытаться. Погода мягкая, ровная. Земля замерзла, Полуночник с нами. Что нам помешает через неделю быть в Дундалисе? А там пусть зима приходит, нам она будет не страшна.

Элбрайн молчал. Он много чего мог бы возразить, но Томас просто не услышал бы его. Кроме того, он и сам не знал, хочет отговаривать Томаса или нет.

Нет, наверное. Не на этот раз.

Пони покинула его, и все, чего он хотел, — это снова оказаться в ее объятиях. Может быть, если он сейчас поведет караван в Дундалис, то освободится задолго до окончания зимы. Элбрайн улыбнулся. Вот будет сюрприз для Пони, если еще до прихода весны он объявится в Палмарисе.

Однако улыбка растаяла, как только он перевел взгляд на Томаса. Нехорошо это — соглашаться из эгоистических побуждений, может быть во вред всем этим решительным, смелым людям.

Хотя, по правде говоря, Смотритель и Джуравиль, зная, что Элбрайну предстоит разговор с Томасом, только сегодня утром убеждали его не задерживаться с выходом.

— Ты понимаешь, что я ничего не могу гарантировать? — спросил Элбрайн. Томас широко улыбнулся. — Если нас в пути застигнет буря…

— Мы крепче, чем ты думаешь, — ответил Томас.

Элбрайн издал тяжкий, безнадежный вздох. Томас понял намек и от всей души рассмеялся.

— Я не могу гарантировать ничего, — угрюмо повторил Элбрайн. — Что касается монстров, тут все ясно. Мы сможем или прикончить их, или уклониться от встречи. Однако что касается капризов природы, тут я бессилен.

— Она просто приглашает нас в путь, — жизнерадостно заявил Томас. — Мои старые кости чувствуют это.

Элбрайн кивнул и наконец произнес те слова, которые Томас Джинджерворт и многие другие так давно жаждали услышать:

— Начинайте укладываться.

ГЛАВА 8

ЕПИСКОП РАЗВИВАЕТ БУРНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Пони скорчилась в уголке сторожки у ворот, наблюдая за спектаклем, разыгрывающимся в порту Палмариса. К берегу только что причалил паром, битком набитый жителями городка Эмвой, расположенного на другой стороне Мазур-Делавала. Сейчас солдаты гарнизона в Палмарисе и пара монахов аббатства Сент-Прешес сдерживали вновь прибывших, пропуская их в город только после подробных расспросов и досмотра вещей. С каждым днем обстановка в порту становилась все сложнее.

Пони находилась в городе уже неделю. Попытавшись по прибытии войти в него через северные ворота и столкнувшись со схожими проблемами, она проникла в город тайно, под покровом ночной темноты. С помощью малахита прямо на Грейстоуне поднялась над практически неохраняемым участком городской стены. Это было нечто — внезапно потерявший в весе Грейстоун сделал огромный прыжок, воспарил над стеной и мягко опустился по другую ее сторону!

Оставив жеребца в конюшне тут же неподалеку, Пони зашагала прямиком в трактир. Белстеру О'Комели, как и прежде Чиличанкам, помогала Дейнси Окоум. Однако «Друг» процветал, и теперь тут работали еще кое-какие знакомые Белстера с севера. Пони опасалась, что ее могут узнать, но Белстер и его друзья превратили ее в Карали дан Обри — так звучала комбинация имен ее детской подружки и совсем крошечной племянницы, которые погибли во время давнего нападения гоблинов на Дундалис.

До Пони не сразу дошло, что у Белстера тут целая организация. Без таких подпольных братств в Палмарисе теперь невозможно, объяснил он ей, — из-за политики, проводимой новым настоятелем Сент-Прешес Де'Уннеро. Поговаривали, что он уже не просто аббат, но и епископ Палмариса — титул, наделяющий властью и аббата, и барона. Это известие ужаснуло Пони. В мире, где указам короля и отца-настоятеля требовались недели, чтобы дойти до тех, кому они предназначались, такое положение фактически делало Де'Уннеро диктатором.

Пони целыми днями бродила по городу, приглядываясь к тому, что здесь происходит. Перемены были особенно заметны около ворот и в порту.

Палмарис был хорошо укреплен, но прежде всего это был торговый город, порт, расположенный в устье великой реки, центр всей торговой деятельности северо-западной части Хонсе-Бира. Учитывая это, охрана на воротах всегда существовала лишь для проформы, однако сейчас…

Внешним предлогом усиления защиты города послужила гибель аббата Добриниона и барона Бильдборо. Однако Пони, основываясь на рассказах Элбрайна и Джоджонаха, а также на том, что ей было известно о Де'Уннеро, не сомневалась, что к смерти барона Бильдборо причастна сама церковь. Ей стало ясно, что новоиспеченный епископ использует страх жителей Палмариса для усиления своей власти.

Теперь церковная и светская власть оказались сосредоточены в одних руках. Зрелище солдат и монахов, вместе работающих в порту, заставило Пони содрогнуться.

Примерно половину прибывших на пароме пропустили в город, но остальных погрузили на судно и отправили обратно в Эмвой. Возвращаясь из порта, солдаты вели себя развязно, можно сказать нагло, — насмешничали, задирались и даже проявили открытую враждебность по отношению к компании бехренских подростков, игравших на одной из улиц. На протяжении многих десятилетий жители Бехрена обитали в районе южной части порта, и в те годы, что Пони прожила в городе, она видела по отношению к ним со стороны жителей Палмариса лишь сочувствие и братское отношение. В особенности этим отличались как раз монахи, которые часто раздавали в порту еду, одежду и помогали вновь прибывшим из Бехрена обустроиться в незнакомом городе.

Теперь все изменилось! И от новой политики страдали не только обитавшие в порту бедняки или не имеющие связей торговцы, пытающиеся проникнуть в город.

Пони быстро зашагала через весь Палмарис, направляясь в холмистую его часть, где обитали зажиточные горожане. Прошлой ночью в «Друге» один из многочисленных знакомых Белстера упоминал о странных событиях, имевших место в этом районе; и об этом же какой-то человек недавно говорил в порту.

Ей очень быстро стало ясно, что имели в виду и тот и другой. По улице Бильдборо, центральной в этом районе, с наглым видом прогуливались около дюжины солдат и три монаха церкви Абеля. По счастью, Пони увидела их прежде, чем они ее, и спряталась за живую изгородь, которые часто попадались в этой части города. Затаив дыхание, она скорчилась там, браня себя за то, что явилась сюда в физическом теле, вместо того чтобы использовать камень души и предпринять духовное обследование района.