Дух демона - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 22

— Место рядом со мной или с Марквортом? — спросил магистр Джоджонах.

— Вам практически не дали времени на размышление, заставив делать выбор, когда все, кроме меня, уже были избраны, — поспешил ответить Браумин Херд. — Вы выбрали меня, хотя я знаю, что намеревались назвать другую кандидатуру.

Джоджонах удивленно посмотрел на него.

— Мне все рассказали. Вы прекрасно знаете, что я нахожусь на уровне безупречных; ведь вы же сами вручали мне «почетный свиток», — заключил Браумин. — Вы собирались назвать брата Виссенти.

Джоджонах даже покачнулся от удивления: до чего же быстро сведения об их встрече разлетелись по монастырю. Он внимательно поглядел на брата Браумина. Никогда еще он не видел на лице своего друга столько боли и гнева. Браумин Херд был сильным и крепким человеком — сплошные налитые мускулы. Лицо его украшала тяжелая квадратная челюсть. Будучи широкоплечим, он имел узкую талию. Во всем теле Херда не было ни намека на дряблость. Наоборот, он был словно высечен из камня. В Санта-Мир-Абель не многие могли померяться с ним силой. Однако магистр Джоджонах, зная этого человека, зная его внутренний мир и сострадательное сердце, понимал: Браумин Херд — не воин. При всей своей огромной физической силе он не отличился в воинской выучке, что особенно печалило магистра Де'Уннеро, прекрасно осознававшего его недюжинные возможности. К неудовольствию Де'Уннеро, брат Браумин обладал кроткой душой.

— На самом деле сперва я выбрал именно тебя, — признался магистр. — Но затем не мог не подумать о последствиях. Дорога в Барбакан сопряжена с множеством опасностей. Неизвестно, что подстерегает нас на пути, если… мы вообще туда доберемся.

Браумин глубоко вздохнул.

— Я не боюсь, — ответил он.

— А я боюсь, — сказал Джоджонах. — Боюсь, потому что вера, которую мы оба разделяем, не должна погибнуть на подступах к Вайлдерлендсу.

Гнев Браумина Херда иссяк, сломленный логикой и рассуждениями Джоджонаха.

— Конечно, мы должны убедиться, что брат Виссенти и другие разделяют наши взгляды, — согласился он.

Джоджонах кивнул. Потом они долго стояли молча, размышляя об опасностях избранного ими пути. Если бы только отец-настоятель Маркворт мог знать, что таилось в глубине их сердец; если бы он понял, что они лучше, чем кто-либо в Санта-Мир-Абель, видели всю ошибочность его правления и даже усомнились в правильности пути Абеликанской церкви… он без колебаний заклеймил бы их как еретиков и подверг публичным пыткам и казни. Такое нередко случалось в изобилующей жестокостью истории их церкви.

— А если это брат Эвелин? — после долгого молчания спросил Браумин Херд. — Вдруг мы найдем его живым?

Магистр Джоджонах печально усмехнулся.

— Тогда, вне всякого сомнения, нам будет приказано доставить его сюда в цепях. Отец-настоятель не даст ему жить и не успокоится до тех пор, пока взятые Эвелином камни не вернутся в Санта-Мир-Абель.

— И что же, мы в цепях повезем его сюда?

— Не знаю, удастся ли нам заковать брата Эвелина в цепи, даже если бы нам и хотелось этого, — ответил магистр. — Жаль, что ты не имел удовольствия видеть, как он работает с магическими камнями. Если окажется, что взрыв на севере — дело его рук, если Эвелин уничтожил демона-дракона и остался жив, то горе нам, если мы попытаемся вступить с ним в битву.

— Один против двадцати пяти монахов? — недоверчиво проговорил Браумин Херд.

— Не принижай возможностей брата Эвелина, — резко ответил магистр и тут же добавил: — Но такого в любом случае не произойдет. Я молю о том, чтобы мы отыскали брата Эвелина. Как бы я был рад снова встретиться с ним!

— Это означало бы конфликт, — заключил Браумин Херд. — Если брат Эвелин жив, нам придется принять чью-то сторону. Придется выбирать между ним и отцом-настоятелем.

Магистр Джоджонах прикрыл глаза, понимая всю справедливость слов его молодого друга. Он, Херд и еще несколько монахов Санта-Мир-Абель недовольны правлением Маркворта. Но если бы они встали на сторону Эвелина, которого отец-настоятель открыто заклеймил как еретика и который формально будет объявлен таковым на зимней Коллегии аббатов, это означало бы их противостояние всей церкви. Веря в правильность своей позиции, Джоджонах не сомневался, что немалое число монахов и в Санта-Мир-Абель, и в Сент-Прешес, да и в других монастырях присоединились бы к нему. Но неужели он действительно хочет расколоть церковь? Неужели ему нужна война?

Но если они рассчитывают найти брата Эвелина живым, может ли Джоджонах, находясь в здравом уме, пойти против него или равнодушно взирать на действия других, направленные против этого мятежного монаха? Брат Эвелин вовсе не был еретиком; как раз наоборот. Преступление Десбриса против отца-настоятеля и церкви заключалось в том, что он, как зеркало, указал им на их деяния, противоречащие честным принципам веры. И это очень не понравилось кое-кому из братьев и прежде всего — самому Маркворту.

— Я считаю, что произошедшее в Барбакане связано с братом Эвелином, — убежденно произнес Джоджонах. — Только он мог выступить против демона-дракона. Остается выяснить, кто из них уцелел.

— У нас есть свидетельства, что дракон погиб, — ответил Браумин Херд. — Армия этих тварей утратила стратегию и дисциплину. Поври и гоблины перестали быть близкими союзниками. Мы видели это во время нападения на аббатство.

— Может статься, что дракон получил тяжелые ранения, и тогда мы поможем ему отправиться на тот свет, — сказал Джоджонах.

— Возможно, демон-дракон действительно уничтожен, и мы встретим брата Эвелина, — без особой уверенности произнес Браумин Херд.

— Если дракон мертв, то, скорее всего, брат Эвелин отправился куда-нибудь подальше от этого проклятого места.

— Будем надеяться, — подхватил Херд. — Мы пока еще не готовы выступить против отца-настоятеля.

Последние слова застали Джоджонаха врасплох, и он не знал, что сказать. Они с Хердом вообще никогда не говорили о действиях против отца-настоятеля. Оба твердо придерживались своих взглядов о пути церкви и старались передавать эти взгляды другим. Но ни разу они даже не намекнули на то, чтобы выступить против Маркворта или церкви.

Браумин Херд понял это и несколько смутился, ошеломленный своей внезапной откровенностью.

Джоджонах отреагировал на это привычным смешком. Он вспомнил себя в молодые годы. Тогда он был таким же «огненным шаром», как Херд, и также думал, будто в его силах изменить мир. Мудрость, а точнее, груз прожитых лет преподал магистру хорошие уроки. Ныне Джоджонах собирался менять не мир и даже не церковь, а свое отношение к тому и другому. Он готов позволить Маркворту идти своим путем, он готов позволить церкви следовать курсом, проложенным другими. Но он останется верен идеалам своего сердца и будет идти путем благочестия, достоинства и бедности — обету, который несколько десятков лет назад он дал, вступив в Санта-Мир-Абель. Он будет передавать слово истины более молодым монахам, таким как Браумин Херд и Виссенти Мальборо, желающим прислушиваться к его словам. И Джоджонах никоим образом не хотел и не намеревался вносить раскол в Абеликанскую церковь.

Раскол страшил магистра.

И поэтому магистр Джоджонах, мягкий человек и искренний друг Эвелина Десбриса, надеялся, что последний уже мертв.

— Утром мы тронемся в путь, — сказал Джоджонах. — Сходи к брату Виссенти и напомни ему все, о чем мы втроем говорили. Вели ему глубоко и усердно постигать истину и крепко держаться ее. Вели ему всегда проявлять милосердие в равной степени к верующим и неверующим и исцелять телесные и душевные раны как друзьям, так и врагам. Пусть его голос звучит твердо в обличении несправедливости и излишеств, но пусть он будет нежен и ласков, произнося слова утешения. В конечном итоге добро обязательно одержит победу силою истинности своих слов, а не ударами меча, хотя для взращивания этой победы могут понадобиться века.

Браумин Херд какое-то время обдумывал услышанное, затем уважительно поклонился и повернулся, намереваясь уйти.