Второе кольцо силы - Кастанеда Карлос - Страница 33

Когда ла Горда готовила для нас еду, я лихорадочно работал над своими заметками. После еды я ощущал себя еще более расслабленным. Ла Горда была в наилучшем расположении духа. Она паясничала, как обычно делал дон Хенаро, имитируя мои жесты во время писания.

– Что ты знаешь об олли? – спросил я.

– Только то, что говорил мне Нагваль, – ответила она. – он сказал, что олли являются силами, которые маг научится контролировать. У него внутри горлянки было два олли, так же и Хенаро.

– Как они держали их в своих горлянках?

– Никто не знает этого. Все, что Нагваль знал, это что прежде, чем обуздать олли, надо найти очень маленькую безупречную горлянку с горлышком.

– Где можно найти такую горлянку?

– Где угодно. Нагваль оставил мне указания, что если мы останемся в живых после нападения олли, мы должны начать искать безупречную горлянку, которая должна быть величиной с большой палец левой руки. Такой размер имела горлянка Нагваля.

– Ты видела его горлянку?

– Нет. Никогда. Нагваль сказал, что горлянка такого рода не находится в мире людей. Она подобна маленькому узелку, который сложно распознать, свисающему с их поясов. Но если ты смотришь на нее преднамеренно, то ничего не увидишь.

За горлянкой, как только она найдена, следует ухаживать с большой заботой. Обычно маги находят горлянки, подобные тем, что на виноградных лозах в лесах. Они снимают их и высушивают, а затем выдалбливают. А потом маги сглаживают их и полируют. Как только у мага появляется горлянка, он должен подсунуть ее олли и заманить их, чтобы они жили там. Если олли соглашаются, то горлянка исчезает из мира людей и олли становятся помощниками мага. Нагваль и Хенаро могли заставить своих олли сделать все, что требовалось. Вещи сами по себе не могут ничего сделать. Такова, например, посылка ветра, чтобы он гнал меня, или посылка цыпленка, чтобы он бегал внутри блузы Лидии.

Я услышал своеобразный длительный шипящий звук, который я слышал в доме доньи Соледад двумя днями раньше. На этот раз я знал, что это ягуар. Звук не напугал меня. Фактически, я вышел бы посмотреть на ягуара, если бы ла Горда не остановила меня.

– Ты все еще не полный, – сказала она. – олли поглотят тебя, если ты выйдешь сам. Особенно этот красавец, который сейчас там рыскает.

– Мое тело ощущает себя очень безопасно, – сказал я.

Она похлопала меня по спине и удержала около скамейки, на которой я писал.

– Ты еще не полный маг, – сказала она. – ты имеешь огромную латку в середине твоего тела, и сила этих олли сорвет ее с места. Они не шутка.

– Что ты предполагаешь делать, когда какой-нибудь олли придет к тебе таким образом?

– Я в любом случае не буду волноваться насчет них. Нагваль научил меня быть уравновешенной. Сегодня вечером, например, я знала, какие олли перейдут к тебе, если ты когда-нибудь сможешь достать горлянку и обработать ее. Ты можешь страстно стремиться получить. Я – нет. Есть шансы за то, что сама я их никогда не получу. С ними много хлопот.

– Почему?

– Потому что они – силы, и, как таковые, могут выпить тебя до конца. Нагваль сказал, что лучше пожертвовать всем, кроме своей цели и свободы. Однажды, когда ты будешь полным, мы должны будем, по-видимому, сделать выбор, иметь их или не иметь.

– Я сказал ей, что мне лично понравился ягуар, несмотря на то, что в нем было что-то подавляющее.

Она воззрилась на меня. В ее глазах сквозило удивление и замешательство.

– Он мне действительно понравился, – сказал я.

– Расскажи мне, что ты видел, – попросила она.

В этот момент я осознал, что я автоматически предполагаю, что она видела то же самое, что и я. Она слушала меня более чем внимательно. Она, казалось, была захвачена моим изложением.

– Олли не имеют формы, – сказала она, когда я кончил. – они подобны некоему присутствию, подобно ветру, подобно пламени. Первый, которого мы обнаружили сегодня вечером, был чернотой, которая хотела попасть внутрь моего тела. Именно поэтому я завопила. Я ощущала, как она поднимает мои ноги. Другие олли были просто цвета. Их пылание, однако, было таким сильным, что оно осветило тропинку, как днем.

Ее утверждения поразили меня. Я в конечном счете принял после многих лет борьбы и исключительно на основании нашего свидания с ними этой ночью, что олли имели общепринятую форму, субстанцию, которая могла восприниматься одинаково чувствами каждого человека.

Я шутливо сказал ла Горде, что я уже записал в своих заметках, что они были творениями, имеющими форму.

– Что же мне теперь делать? – задал я риторический вопрос.

– Это очень просто, – сказала она. – напиши, что они не такие.

Я подумал, что она абсолютно права.

– Почему же я видел их, как чудовищ? – спросил я.

– В этом нет тайны, – сказала она. – ты еще не потерял свою человеческую форму. То же самое случилось со мной. Я обычно видела олли, как людей, все они были индейцами с ужасными лицами и злобным взглядом. Они обычно ожидали меня в пустынных местах. Я думала, что они интересовались мной, как женщиной. Нагваль обычно смеялся до упаду над моими опасениями. Но тем не менее, я была напугана до полусмерти. Один из них обычно приходил, садился на мою постель и тряс ее до тех пор, пока я не просыпалась. Страх, который нагнал на меня этот олли, был такой, что я не хотела бы, чтобы он повторился, даже теперь, когда я изменилась. Я думаю, что сегодня вечером я боялась олли так же, как боялась раньше.

– Ты имеешь в виду, что ты больше не видишь их, как человеческие существа?

– Нет. Больше не вижу. Нагваль говорил тебе, что олли бесформенно. Он прав. Олли – это только некое присутствие, помощник, который представляет собой пустоту, и тем не менее, он так же реален, как я и ты.

– Сестрички видели олли?

– Каждый видел их в то или иное время.

– Является ли для них олли просто силой?

– Нет. Они похожи на тебя, они не потеряли еще свою человеческую форму. Никто из них. Для всех них – сестричек, Хенаро, Соледад, – олли являются устрашающей вещью, с ними олли являются злобными, страшными созданиями ночи. Одно упоминание об олли сводит с ума и Лидию, и Жозефину, и Паблито. Роза и Нестор не так боятся их, но и они тоже не хотят иметь с ними ничего общего. Бениньо имеет свои собственные планы, так что он не интересуется ими. Они не беспокоят ни его, ни меня по этой причине. А другие являются легкой добычей для олли, особенно теперь, когда олли вышли из горлянки Нагваля и Хенаро. Они приходят все время искать тебя.

Нагваль сказал мне, что когда кто-то цепляется за человеческую форму, он может отражать только эту форму, а т.к. олли питаются непосредственно нашей жизненной силой из середины нашего живота, нас обычно мутит от них, и тогда мы видим их, как тяжелые безобразные создания.

– Можем мы что-нибудь сделать, чтобы защитить себя или изменить очертания этих созданий?

Все, что мы должны сделать, это потерять свою человеческую форму.

Что ты имеешь в виду?

– Мой вопрос, по-видимому, показался ей не имеющим никакого смысла. Она безучастно уставилась на меня, как бы ожидая от меня объяснения того, что я сказал. Она на минуту закрыла свои глаза.

– Ты не знаешь о человеческом шаблоне и человеческой форме, не так ли? – спросила она.

Я уставился на нее.

– Я только что видела, что ты ничего не знаешь о них, – сказала она и улыбнулась.

– Ты абсолютно права, – сказал я.

– Нагваль говорил мне, что человеческая форма – это сила, – сказала она. – а человеческий шаблон – это... Ну, шаблон. Он сказал, что все имеет определенный шаблон. Растения имеют шаблоны, животные имеют шаблоны, черви имеют шаблоны. Ты уверен, что Нагваль никогда не показывал тебе человеческий шаблон?

Я рассказал ей, что он обрисовал это понятие, но очень кратко, однажды, когда он пытался объяснить нечто относительно сна, который у меня был. В этом сне я увидел человека, который, казалось, скрывался в темноте узкой лощины. Заметив его там, я испугался. Я некоторое время смотрел на него, а потом человек выступил вперед и сделался видимым мне. Он был обнажен и его тело пылало. Он казался утонченным, почти хрупким. Мне понравились его глаза. Они были дружескими и проникновенными. Я подумал, что они были очень доброжелательными. Но потом он отступил назад в темноту лощины и его глаза стали подобны глазам свирепого животного.