Учения дона Хуана: Знание индейцев Яки - Кастанеда Карлос - Страница 6

— А ты уверен, что он ничего не тащил во рту?

— Может быть, и нес. Но скажи мне, какая разница?

— Разница есть… Если он тащил что-нибудь, то это был не койот.

— Что же это было тогда?

— Это был мужчина или женщина.

— Как вы называете таких людей, донна Лус?

Она не отвечала. Я настаивал еще некоторое время, но безрезультатно. Наконец, она сказала, что не знает. Я спросил, не называют ли таких людей диаблеро, и она сказала, что это одно из названий, даваемых им.

— А ты знаешь какого-нибудь диаблеро? — спросил я.

— Я знала одну женщину, — ответила она, — она была убита. Это произошло, когда я была еще девочкой… Женщина, как говорили, превращалась в суку, и как-то раз ночью собака забежала в дом белого человека, чтобы украсть сыр. Он застрелил ее из пистолета. И в тот самый момент, как собака подохла в доме белого человека, — женщина умерла в своей хижине. Ее родственники собрались вместе, пришли к белому человеку и потребовали выкуп. И ему пришлось немало выложить за ее убийство.

— Как же они могли требовать выкуп, если он убил лишь собаку.

— Они сказали, что белый знал, что это не собака, потому что с ним были другие люди, и все они видели, что собака встала на задние лапы и, как человек, потянулась к сыру, который лежал на подносе, подвешенном к крыше. Люди ждали вора, так как сыр того белого человека исчезал каждую ночь. Когда тот человек убивал вора, он знал, что это не собака.

— Есть ли диаблеро теперь, донья Лус?

— Подобные вещи очень секретны. Говорят, что больше диаблеро нет, но я сомневаюсь в этом, потому что кто-нибудь из семейства диаблеро обязан изучить то, что знает о диаблеро. У диаблеро есть свои законы, и один из них состоит в том, что диаблеро должен обучить своим секретам одного из своего рода.

— Как ты думаешь, что это было за животное, Хенаро? — спросил я одного глубокого старика.

— Какая-нибудь собака, что же еще?

— А, может быть, диаблеро?

— Диаблеро? Ты с ума сошел! Их же не существует.

— Подожди, их нет теперь или же не было никогда?

— Одно время они были, да. Это всем известно. Каждый это знает. Но люди их боялись и поубивали их всех.

— Кто убил их, Хенаро?

— Кто-кто, люди, конечно. Последний диаблеро, о котором я знал, был С… Он убил десятки, может быть, сотни людей своим колдовством. Мы не могли этого стерпеть, и люди собрались вместе, захватили его врасплох среди ночи и сожгли живьем…

— Когда это было, Хенаро?

— В 1942 году.

— Ты видел это сам?

— Нет. Но люди до сих пор говорят об этом. Говорят, от него не осталось пепла, даже несмотря на то, что костер был сделан из сырых дров. Все, что нашли, так это большую лужу грязи…

Хотя дон Хуан определил своего благодетеля, как диаблеро, он никогда не называл место, где он учился и ни разу не назвал имени своего учителя. Фактически, дон Хуан рассказал ничтожно мало о своей личной жизни. Все, что он сообщил, так это то, что он родился на юго-западе в 1891 году, что он провел почти всю свою жизнь в Мексике, что в 1900 году его семья была изгнана мексиканским правительством в Центральную Мексику вместе с тысячами других соноракских индейцев и что он жил в Центральной и Южной Мексике до 1940 года. Таким образом, поскольку дон Хуан много путешествовал, то и его знания могут быть продуктом многих влияний. И, несмотря на то, что он считал себя индейцем из Соноры, я не был уверен, можно ли привязать его знания только к культуре соноракских индейцев. Однако… Однако, здесь я не намерен определять точно его культурное происхождение.

Мое ученичество у дона Хуана началось в июне 1961 года и до этого я не встречался с ним часто, но беседовал с ним всегда, как антрополог-наблюдатель. Во время этих первых разговоров я делал записи описательного характера. Позднее, по памяти, я восстанавливал весь разговор. Однако, когда я стал его учеником, этот метод стал весьма затруднительным, так как разговоры затрагивали много различных тем. Потом дон Хуан все-таки разрешил мне, после долгих протестов, открыто записывать все, что сказано. Мне очень хотелось также фотографировать и делать записи на магнитофоне, но он этого не позволил.

Мое ученичество проходило вначале в Аризоне, а затем в Соноре, так как дон Хуан в период моего учения переехал в Мексику. Распорядок, которым я пользовался, состоял в том, чтобы видеться с ним по нескольку дней и как можно чаще. Мои визиты стали более частыми и длительными в летние месяцы 1963-64 гг. Оглядываясь назад, я теперь считаю, что такой метод тормозил мое продвижение, так как он не давал мне полностью попасть под влияние учителя, в чем я очень нуждался для успешного обучения. Однако, с моей личной точки зрения, этот метод был полезен тем, что давал мне определенную несвязанность, а это, в свою очередь, обостряло чувство критического восприятия, которое было бы невозможным, будь я учеником постоянно, без перерывов. В сентябре 1965 года я добровольно отказался от ученичества.

Через несколько месяцев после моего ухода мне пришла в голову идея систематизировать мои полевые заметки. Поскольку собранный материал был крайне обширен и заключал в себе много дополнительной информации, я начал с образования системы классификации. Я разделил информацию на области схожих концепций и процедур и расположил эти области в порядке личного интереса к ним, взависимости от произведенного ими на меня воздействия. Таким образом, я получил следующую классификацию: использование галлюциногенных растений; процедуры и формулы, применяемые в колдовстве и магии; приобретение и применение предметов силы; использование медицинских растений; песни и легенды.

Оглядываясь на тогдашние события, я понял, что мои попытки классифицировать их не дадут ничего, кроме образования новых категорий, что приведет лишь к более сложному разбирательству… Это было не то, чего я хотел.

После моего отказа от ученичества мне нужно было осознать то, что я пережил, а то, что я испытал, мне нужно было уложить в странную систему индейских верований. С самого начала моего обучения для меня стало очевидным, что учение дона Хуана имеет четкий внутренний строй. Как только он начал преподавать его мне, он давал свои объяснения в определенном порядке. Распознать этот порядок и понять его оказалось для меня труднейшей задачей.