Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Сила безмолвия - Кастанеда Карлос - Страница 8


8
Изменить размер шрифта:

Нагваль Элиас не говорил этого молодому актеру, который был смертельно болен. У молодого человека не было большого выбора. И все же нагваль сказал ему, что если он хочет выздороветь, то он должен безоговорочно следовать за нагвалем. Актер принял это условие тут же.

В то же день, когда нагваль Элиас и актер начали обратный путь, молодая женщина безмолвно поджидала их на окраине города. У нее не было ни чемоданов, ни корзин. Казалось, что она пришла, чтобы просто посмотреть на них. Нагваль прошел, даже не взглянув на нее, но актер, которого несли на носилках, напрягся и попрощался с ней. Она улыбнулась и без слов присоединилась к группе нагваля. Она оставила все позади без сомнений и проблем. Она прекрасно понимала, что у нее не будет другого такого случая, что птица свободы либо берет магов с собой, либо оставляет их позади.

Дон Хуан отметил, что здесь нет ничего удивительного. Сила личности нагваля всегда была настолько подавляющей, что он был практически неотразим, поэтому нагваль Элиас глубоко повлиял на этих двух людей, в течении трех месяцев повседневного взаимодействия он приучил их к своей последовательности, своей беспристрастности, своей объективности. Они были очарованы его рассудительностью, и превыше всего, его тотальной преданностью им. На своем примере и с помощью своих действий, нагваль Элиас дал им выдержанный взгляд на мир магов: подтвержденный и выношенный, но крайне требовательный. Это был мир, который допускал очень мало ошибок.

Дон Хуан напомнил мне то, что он часто повторял в наших беседах, и что мне всегда не удавалось додумать до конца. Он сказал, чтобы я не забывал даже на миг о том, что птица свободы не терпит нерешительности, а улетая, не возвращается никогда.

Знобящий резонанс его голоса наполнил неотложностью то, что секундой раньше казалось мирной темнотой.

Дон Хуан вернул умиротворенность так же быстро, как и вызвал настоятельность. Он слегка ударил по моей руке.

— Эта женщина была так сильна, что кругами ходила вокруг каждого, — сказал он. — ее звали Талиа.

2. СТУК ДУХА.

АБСТРАКТНОЕ

Мы вернулись в дом дон Хуана ранним утром. Спуск с горы отнял много времени в основном из-за того, что я боялся упасть в темноте в пропасть, а дон Хуан часто останавливался, чтобы перевести дух — он буквально задыхался от смеха надо мной.

Я смертельно устал, но не мог заснуть. Перед обедом начался дождь. Шум ливня по крыше вместо того, чтобы навеять на меня дремоту, разгонял любой намек на сон.

Я встал и пошел посмотреть на дон Хуана. Он дремал на стуле. Пока я подходил к нему, он уже бодрствовал. Мне оставалось только поприветствовать его.

— Ты кажется заснул без хлопот, — заметил я.

— Когда ты боишься или находишься в подавленном настроении, не спи лежа, — сказал он, не глядя на меня. — засыпай, сидя на мягком стуле, как это делаю я.

Он предложил мне, если я хочу дать своему телу целебный покой и вздремнуть получше, повернуть лицо в левую сторону и вытянуть ноги за основание кровати. Чтобы избежать переохлаждения, он посоветовал мне положить на плечи мягкую подушку подальше от шеи и одеть толстые носки или просто оставить на ногах обувь.

Когда я впервые услышал его предложение, то подумал, что он шутит, но позже изменил свое мнение. Засыпая в таком положении, я отдыхал на редкость хорошо. Когда же я поделился своими удивительными результатами, он посоветовал, чтобы я следовал его предложениям буквально и не беспокоился о том, чтобы верить или не верить ему.

Я напомнил дон Хуану то, что он хотел рассказать мне прошлой ночью о сне в сидячем положении. Я объяснил ему, что причина моей бессонницы, кроме крайней усталости, заключалась в странной озабоченности тем, что он рассказал мне о пещере магов.

— Брось это! — воскликнул он. — ты видел и слышал более неприятные вещи, но они не отнимали у тебя сон. Что-то еще взволновало тебя.

На миг мне показалось, что он сомневается в правдивости моей реальной озабоченности. Я начал что-то объяснять, но он продолжал говорить, словно я молчал.

— Прошлой ночью ты категорично заявил, что пещера не проецирует на тебя чувство неловкости, — сказал он. — очевидно, это было не так. Прошлой ночью я не развивал эту тему дальше, желая понаблюдать за твоей реакцией

Дон Хуан объяснил, что пещера была предназначена магами древних времен для того, чтобы служить катализатором. Ее форма была тщательно приспособлена для размещения двух людей как двух полей энергии. По теории магов природа скалы и манера, в которой была вырезана пещера, позволяли двум телам, двум светящимся шарам тесно переплетаться своими энергиями.

— Я привел тебя в эту пещеру нарочно, — продолжал он, — не потому что я люблю это место — нет, оно мне не нравится — потому, что оно создано как инструмент для проталкивания ученика глубоко в повышенное сознание. Но к сожалению, помогая, она делает неясным результат. Древние маги не размышляли. Они склонялись к действию.

— Ты всегда говорил, что твой бенефактор был похож на них, — сказал я.

— Это мое преувеличение, — ответил он, — очень похожее на то, когда я обзываю тебя дураком. Мой бенефактор был современным нагвалем, вовлеченным в поиски свободы, но он склонялся больше к действию, чем к размышлениям. Ты тоже современный нагваль, вовлеченный в тот же поиск, но ты упорно склоняешься к аберрациям рассудка.

Он нашел свое сравнение ужасно забавным, и пустую комнату огласило эхо его смеха.

Когда я предложил вернуть беседу к теме пещеры, он притворился, что не слышит меня. Я знал, что он притворяется по блеску его глаз и хитрой улыбке.

— Прошлой ночью я преднамеренно рассказал тебе о первом абстрактном ядре, — сказал он, — в надежде, что размышляя о том, как я поступал с тобой в течении этих лет, у тебя появится представление и о других ядрах. Ты провел со мной много времени и потому хорошо знаешь меня. В любую минуту нашего общения свои действия и мысли я старался приспособить к структуре абстрактных ядер.

— История нагваля Элиаса — это другой вопрос. Хотя она и похожа на историю о людях, в действительности это история о намерении. Намерение создает системы взглядов раньше нас и приглашает нас описать их. Это путь понимания магов того, что происходит вокруг них.

Дон Хуан напомнил мне, что я всегда настаивал на попытках обнаружить основной порядок во всем, что он говорил мне. Я подумал, что он осуждает меня за усилие превратить то, чему он учил меня, в проблему социологии, и начал говорить ему, что мои взгляды изменились под его влиянием. Он остановил меня и улыбнулся.

— Ты действительно слабо соображаешь, — сказал он и вздохнул. — Мне хочется чтобы ты понял основной порядок того, чему я учу тебя. Мое неудовольствие вызвано тем, как ты понимаешь основной порядок. Для тебя он означает тайные процедуры или скрытую последовательность. Для мага же это две вещи: система взглядов, которую намерение перерабатывает в отблеск глаз и помещает перед нами для описания, и знамения, которые даются нам так, чтобы мы не теряли того, чем мы являемся внутри.

— Как видишь, история нагваля Элиаса представляет собой нечто большее, чем просто отчет о последовательных деталях, которые выстраивают событие, — продолжил он. — под всем этим была доктрина намерения. И история должна была дать тебе представление о том, какими были нагвали прошлого, чтобы ты понял, как они действовали, подгоняя свои мысли и поступки под доктрины намерения.

Наступила продолжительная тишина. Мне нечего было сказать. Скорее для того, чтобы поддержать разговор, я сказал первое, что пришло мне на ум. Я сказал, что по истории, услышанной о нагвале Элиасе, я составил о нем очень положительное мнение. Мне нравился нагваль Элиас, но по неизвестной причине все, что дон Хуан рассказывал мне о нем, беспокоило меня.

Простое упоминание о моем смущении привело дон Хуана в чрезвычайный восторг. Он вскочил со стула и поперхнулся от смеха. Немного погодя он положил свою руку на мое плечо и сказал, что мы или любим, или ненавидим тех, кто является отражением нас самих.