Дети Судного Часа - Рудазов Александр - Страница 15

— Я просто обязана это сфотографировать! — воскликнула Ванесса, выбираясь наружу. — Рыбки, скажите «сы-ы-ыр»!..

— Скажите сы-ы-ыр! — отчетливо пискнула ближайшая рыба.

— Ох ты ж!.. — отшатнулась Вон, чуть не уронив фотоаппарат.

— Ох ты ж! Ох ты ж! — затараторила рыба, поглядывая на девушку то одним, то другим глазом.

— Забавно… — с интересом произнесла Ванесса.

— Забавно! Забавно!

Стало очевидным, что эти древесные рыбы — великолепные звукоподражатели. Земные попугаи по сравнению с ними — жалкие дилетанты.

Неясно только, водились ли на Плонете гигантские подсолнухи и говорящие рыбы в прежние времена. Возможно, все эти занятные существа появились уже после Судного Часа.

— Ученица, мы едем дальше или ты собираешься тут поселиться? — высунул голову в окно Креол.

Ванесса сделала последний кадр и снова уселась за баранку. Она много фотографировала на Каабаре и Рари, не собиралась ничего менять и здесь. Не так уж часто представляется возможность запечатлеть панораму другого мира.

— А какой же это у меня мир по счету? — задумалась вслух Ванесса. — Родилась я на Земле, потом была в Лэнге, потом на Девяти Небесах, потом на Каабаре, потом на Рари… а Плонет, выходит, у меня шестой. А у тебя он какой?

— У меня он пятый, леди Ванесса, — ответил паладин. — Я был во всех перечисленных вами мирах, кроме Лэнга.

— Да нет, про вас-то я знаю, лод Гвэйдеон… Я у тебя спрашиваю.

— Мм… — наморщил лоб Креол. — Двенадцатый.

— А в каких еще ты был?

— Ну, если считать Землю, то до своей смерти я побывал в девяти мирах. Земля, Лэнг, Девять Небес, Каф, Кур, Парифат, Лимбо, Хвитачи и Эйша. Но Эйша не в счет — туда я попал по ошибке и пробыл всего пару часов.

— И что это за мир — Эйша?

— Да я там почти ничего не видел. Как только понял, что попал не туда, сразу вернулся обратно на Землю.

Ванесса задумалась, обкатывая в голове остальные названия. Каф — это мир джиннов. Хвитачи — мир демонов, похожий на Лэнг. Кур — шумерский мир мертвых. Лимбо — мир теней, «прослойка» между Хаосом и упорядоченными мирами. А вот девятое название она раньше не слыхала.

— Что это за мир — Парифат? — спросила девушка.

— В целом похож на Землю, только побольше, — пожал плечами Креол. — Я там жил почти полтора года — перенимал опыт у тамошних магов.

— И много наперенимал?

— Порядочно. В те времена там были хорошие маги — и их было очень много. Даже сам император был магом.

— А не хочешь снова туда заглянуть?

— Зачем? Это миры бессмертных могут тысячелетиями оставаться неизменными. А на Парифате живут люди… ну и другие смертные. Прошло пять тысяч лет — там наверняка все изменилось до неузнаваемости…

— Но может быть, там и сейчас есть маги?

— Даже если так — что с того? Они во многих мирах есть. Не собирать же мне их по штучке со всех дыр?

Подсолнухи за окнами быстро закончились. Вновь потянулась унылая сконевая равнина, не отягощенная ничем интересным. Креол какое-то время скучал молча, а потом предложил лоду Гвэйдеону:

— Может, в шек-трак сыграем?

— Боюсь, мне незнакома эта игра, — виновато произнес паладин.

— Да это просто. Доска, две шестигранные зары и тридцать фишек — пятнадцать белых и пятнадцать черных. По очереди бросаем зары и передвигаем фишки. Если выпало, скажем, пять и три, то можно либо передвинуть одну фишку на пять линий, а другую на три, либо одну сразу на восемь. Если выпадает дубль, можно сделать сразу четыре хода. Ставить фишки можно либо на пустые линии, либо на занятые своими фишками, либо на те, где только одна фишка врага. Если поставил на чужую фишку — она убита, слетает с доски и должна начинать с самого начала. Главная цель — привести все свои фишки в свой дом, а потом вывести их за доску.

— Это звучит довольно интересно, — вежливо кивнул лод Гвэйдеон. — Я с удовольствием сыграю в эту игру, святой Креол.

— Тогда расставляй фишки.

— С удовольствием. А где они?

— Где… ах да. У нас же доски нет. Ученица, у тебя нет доски для шек-трака?

— Издеваешься? — приподняла брови Ванесса. — Я в первый раз слышу про такую игру.

Креол помрачнел. Не потому, что у его ученицы не нашлось доски для шек-трака, а потому, что у его ученицы такая плохая память. Он мог бы поклясться, что не меньше десятка раз упоминал при ней эту замечательную игру, в которую так любил сражаться с Шамшуддином. И Шамшуддин тоже упоминал… кажется.

А она, видите ли, в первый раз слышит!

Вон открыла бардачок, покопалась там и предложила:

— Вот у меня дорожный набор есть — шахматы, шашки и нарды в одной коробке. Хотите?

— В это я играть не умею, — угрюмо отказался Креол, даже не взглянув на доску. — Что-нибудь другое есть?

— Быть может, найдется набор для шатранги? — предложил лод Гвэйдеон.

— Нету шатранги, — помотала головой Ванесса. — Только шахматы… и вот еще колода карт.

— Давай свою колоду… — кисло согласился маг.

Играть они стали в покер. Креола правилам научила Ванесса, а лод Гвэйдеон еще в юности отлично играл в листы. Эта каабарская игра почти не отличается от земного покера — паладину хватило пяти минут, чтобы усвоить различия.

Правда, Креолу покер никогда не нравился. Он считал его ужасно примитивным — раздали карты, посмотрели, вскрылись. У кого комбинация лучше, тот и выиграл.

Скучно.

Другое дело — игры на доске. Тот же шек-трак или каабарская шатранга. Бросать кости, передвигать фишки, убивать солдат противника — вот это Креолу действительно нравилось. А в покер он играл без особого интереса, только чтобы как-то убить время.

Причем бессовестно жульничал.

Лод Гвэйдеон довольно быстро это заметил, но сначала делал вид, что ничего не происходит. Однако после шестого проигрыша подряд ему надоело закрывать глаза на такое откровенное шулерство. Паладин упрекающе произнес:

— Святой Креол, в последней партии ты несомненно жульничал. Я отчетливо видел, как ты сдал себе карту снизу колоды.

— Ну и что? — пожал плечами маг. — Я всегда жульничаю.

— Но так же нельзя!

— Я архимаг, мне можно.

— Прости, святой Креол, но я не могу с этим согласиться. Никому нельзя жульничать в честной игре.

— Кто это сказал?

— Пречистая Дева.

— Что, лично?

— Нет, но… так сказано в Астаро… — смутился лод Гвэйдеон. — «Садясь за игру, играй разумно и честно, ибо человек должен довлеть над игрой, а не игра над человеком». И вот еще: «Постыдна победа, добытая обманом, и не доставит радости она ни уму, ни сердцу. Даже если извлечешь ты из нее блага для себя, останется сознание, что они не заслужены».

Креол скривился и проворчал что-то насчет того, куда паладин может засунуть свое Астаро. Потом он потер лоб и терпеливо объяснил:

— Понимаешь, в этом и есть отличие между воином и магом. Воин сражается честно — у него в руках оружие, его видно всем, и он бьет им врага. А маг жульничает — оружие мага скрыто от глаз, и никто не может заранее сказать, что маг может сделать, а чего не может. В поединке магов побеждает тот, кто припрятал в рукаве заклятие помощнее. Понимаешь?

— Прости, святой Креол, не понимаю, — покачал головой лод Гвэйдеон. — Я предпочитаю проиграть, сохранив честь, нежели победить, потеряв ее.

— Честь? — приподнял брови Креол. — Что есть честь? Ее можно взять в руки? Ее можно измерить? Ее можно хотя бы увидеть?

— Честь — это покров, оберегающий человеческую душу в чистоте, святой Креол. Во всяком случае, меня учили так.

— А меня учили, что всяк поступок правилен который ты сам полагаешь правильным. Я вижу человека, который мне не нравится, — я убиваю его. Я могу это сделать — а значит, имею на это право.

— Зря стараешься, — подала голос Ванесса — Лод Гвэйдеон к тебе не перейдет.

— Ко мне — это куда? — не понял Креол.

— На темную сторону. Ты ведь на темной стороне Силы.

— Ничего подобного! — обиделся Креол. — Я на светлой!