Охота за Красной Шапочкой - Роньшин Валерий - Страница 25

— …звякну тебе на сотовый. Все понял, пап.

Не успели Молодцов с Чайниковым уйти в цирк, как появился бежевый «Бьюик». Кукарекин выскочил из машины и кинулся в подъезд.

Димка включил приемник. Кукарекин был уже в квартире.

— Ты обманула меня!!! — орал он на Снегиреву. — Обманула!!!

— Успокойся, Ипполит. В чем дело?..

— Не строй из себя дурочку! Ты отлично знаешь, в чем дело!..

— Я тебя не понимаю.

— Ах, не понимаешь!..

Видимо, Кукарекин начал трясти Снегиреву, потому что та с негодованием воскликнула:

— Сейчас же перестань меня трясти!

— Где пульт?! Говори, где?!

— У Стеллы Лебзак.

— Врешь! Он у тебя!..

— Да с чего ты взял, Ипполит?!

— Я позвонил Лебзак и предложил ей продать пульт за пятьдесят тысяч долларов…

— Но где ты достал такие…

— Не перебивай меня! Она согласилась…

— Вот видишь.

— Я же сказал: не перебивай!.. Мы встретились на Гренадерском мосту. Я вместо долларов всучил ей обыкновенную бумагу. А она мне призналась, что пульта у нее нет и никогда не было…

— И ты поверил?

— Да, поверил. Она же думала, что получила пятьдесят тысяч. Какой ей резон врать?!

— Это ты у нее спроси.

— У нее уже не спросишь. Лебзак убита.

— Убита?!

— Да, убита! И тебя ожидает та же участь, если ты не отдашь мне пульт!

Наступила гробовая тишина. Потом фотомодель спросила изменившимся голосом:

— Ты с ума сошел, Ипполит. Убери пистолет.

— Давай сюда пульт.

— У меня нет пульта.

— Считаю до трех. Раз…

— Ипполит, успокойся.

— Два.

— Ради Боги, не стреляй. Возможно, я перепутала его со своей записной книжкой… Я сейчас посмотрю.

Вновь наступила тишина.

— Так и есть, — невинным тоном проговорила Снегирева. — Вот твой пульт.

— То-то же, — сказал Кукарекни.

— Ты сам виноват, Ипполит. Не надо было маскировать пульт под записную книжку…

— Но это опять записная книжка! — заорал Кукарекни.

— Ты ошибаешься, Ипполит.

— Что я, свой пульт от записной книжки не отличу?!

— Я все поняла! — воскликнула фотомодель. — Это мальчишка! Он перепутал!..

— Какой еще мальчишка?

— Из соседней квартиры. Я его просила принести мне книжку. А у него тоже есть электронная книжка…

— Ты врешь!

— Нет, нет, Иполлит. Пульт у него. Я тебе гарантирую.

— Хорошо, едем к этому мальчишке!..

Димка пулей вылетел из «уазика», подскочил к телефону-автомату и, опустив жетон, набрал номер Орешкина. ПИИ-ПИИ-ПИИ…

— Блин горелый, пробормотал Димка, слушая длинные гудки. — Неужели еще не доехал… — Он ударил по рычагу и позвонил отцу на «сотовый».

— Полковник Молодцов на проводе, — раздался в трубке голос Суперопера.

— Пап, это я. Есть новости.

— Выкладывай.

— Пульт у Орешкина!

— У Ромки?

— Да. Снегирева просила его принести ей записную книжку. Орех перепутал ее книжку со своей книжкой, а та книжка на самом деле не книжка, а пульт, — сумбурно объяснил Димка.

Суперопер, разумеется, все понял:

— Ясненько. Ты ему звонил?

— Звонил. Он еще домой не приехал.

— Езжай сейчас к нему. А когда появятся Кукарекин со Снегиревой, сделайте вид, будто не можете найти книжку. В общем, задержите их до нашего приезда. Мы с Шурой скоро подскочим. Пока… — Григорий Молодцов сунул трубку в карман и посмотрел на лилипутку Розу.

— Продолжайте, Штучкина…

Полковник разговаривал с лилипуткой уже пять минут. А до этого они с Чайниковым полчаса блуждали за кулисами цирка, в поисках ее гримерной. Наконец нашли и вошли.

Роза сидела перед зеркалом, на высоком стуле, гримируясь к предстоящему выступлению.

— В чем дело?! — недовольно обернулась она. — Кто вы такие?

— Ваши поклонники. — Суперопер показал удостоверение. Лилипутка сразу присмирела.

— Я вас слушаю.

— Нет, это мы вас слушаем. Расскажите, зачем вы убили Хорькову? Мы просто умираем от любопытства.

— Я ее не убивала.

Молодцов перешел на официальный тон:

— Хочу вас предупредить, гражданка Штучкина, что за дачу ложных показаний вы будете нести ответственность по всей строгости закона.

— Я ее правда не убивала, — повторила лилипутка и, помедлив, добавила: — Потому что стреляла холостыми патронами…

— Но пули разрывали одежду на Хорьковой. Я сам видел в бинокль.

— Это технический трюк.

— А на Бармалеевой вы тоже стреляли холостыми? — иронично осведомился Суперопер.

— Нет, там я стреляла боевыми. Мы договорились с Ларисой, что как только она наклонится, я выстрелю три раза в сиденье.

— Я смотрю, вы отличный стрелок, Штучкина.

— Да, я неплохо стреляю. Меня папа в детстве научил.

— Ваш папа киллер?

— Нет, таежный охотник. Когда мы жили в Сибири, он в тайге отстреливал белок. Бил их точно в глаз.

— А почему в глаз? — заинтересовался Чайников.

— Чтобы шкурку не испортить, — объяснила лилипутка.

В этот момент в кармане Суперопера запищал мобильник. Звонил Димка. Молодцов поговорил с сыном и снова посмотрел на лилипутку Розу:

— Продолжайте, Штучкина…

— Мы с Ларисой на пару «форточницами» работали, — начала рассказывать лилипутка» — Потом я перешла на работу в цирке а Красная Шапочка стала наводчицей в банде Жоры Обреза. Несколько лет мы не встречались. Но вот однажды она пришла ко мне за кулисы и со слезами на глазах рассказала, что недавно вышла замуж, а муж оказался маньяком и грозится ее убить. Жаловаться в милицию бесполезно, у него вся милиция куплена. Поэтому Лариса решила инсценировать покушение на свою жизнь, так чтобы все улики были против мужа. Она попросила помочь ей в этом деле. Ну я помогла по старой дружбе, выстрелила по ее машине три раза на Бармалеевой… Но не прошло и двух дней, как Лариса вновь пришла ко мне и сказала, что ей опять грозит смертельная опасность. На этот раз с ней хотят расправиться ее бывшие дружки из банды Обреза. И мы придумали трюк с холостыми выстрелами на Гренадерском мосту, с тем чтобы бандиты посчитали Красную Шапочку убитой и оставили наконец в покое… В детстве Лариса занималась подводным плаванием, поэтому ей ничего не стоило проплыть под водой несколько метров и вынырнуть под мостом…

«РОЗА, ВАШ ВЫХОД», — раздался голос из динамика.

Штучкина вопросительно посмотрела на Молодцова:

— Мне идти на манеж или идти с вами?

— Пока идите на манеж. А там видно будет.

Лилипутка Роза, прихватив скрипку, пошла выступать;

— Ни пуха ни пера, — крикнул ей вслед Чайников и посмотрел на Суперопера. — А мы куда, Григорий Евграфыч?

— Никуда, Шура. Настал момент сесть в кресле и как следует поразмышлять. С этой минуты дальнейшее расследование будет проходить вот тут. — Суперопер постучал пальцем по лбу. — Сейчас у нас в руках все ниточки этого «разветвленного» преступления. Надо их связать воедино.

И Григорий Молодцов, усевшись в кресло, погрузился в глубокое раздумье.