— Ещё раз такое!.. — разъярённо начал Брис, выдавливая по одному слову. И оборвал себя. Постоял с минуту, успокоил дыхание и мрачно спросил: — Чем ты занимался за моей спиной?

— Я… шёл.

— Леон, выслушай меня внимательно, чтобы я больше не повторял. Ты потерял память, но остались твои прежние способности и навыки. Поверь мне на слово: если ты что-то почувствовал в себе, лучше не экспериментировать. Слышал такое — "слон в посудной лавке"? Так говорят о неловком человеке. О тебе сейчас можно сказать чуток по-другому — "слепой динозавр в посудной лавке", хотя можно было бы выразиться и похлеще. Так что ты делал, пока шёл за мной?

— Я хотел научиться шагать, как ты. Мне понравилась твоя походка.

Если он хотел успокоить Бриса — но ведь и правда невинно! — то добился результата противоположного. Ясное солнечное утро безжалостно показало, как загорелое лицо может стать серым от нахлынувшей бледности, как может побелеть сжатый от напряжения рот.

Брис провёл ладонью по лбу и встряхнул пот.

— А я так обрадовался, что ты жив… Леон, я тебя очень прошу, просто иди сзади и смотри на Вика. Забудь обо мне. Это ты понял?

— Понял.

— Вот на этом и сосредоточься.

На этот раз они прошли ещё меньше — до заваливших дорогу домов им, видимо, сегодня не добраться, — когда Леон негромко окликнул Бриса.

— Брис, с Виком неладно.

Маленький сокол раскинул крылья и переминался на указательном пальце Леона.

— Стой, где стоишь. Теперь слушай. Расслабься — и почуешь, что Вик тебя куда-то тянет. Поворачивайся в ту сторону, но связи с птицей не теряй, прислушивайся к ней. Вик нащупал место с нашими ребятами. У кого-то из них тоже есть сокол. Оба сокола сейчас координируют наши позиции, выбирают лучшую, чтобы мы могли встретиться, избежав столкновения и не наткнувшись друг на друга. Если, конечно, не отводят нас от опасности или хотя бы не дают форы перед нею. Продолжай держать оружие наготове. Осторожность не повредит.

Осторожность, может, и не повредит, но после объяснений Бриса У Леона рука с соколом хоть и не потеряла чувственного отклика на птичьи движения, но тем не менее мгновенно затекла и чугунно отяжелела. А Вик развернул их лицом к той дороге, по которой они хотели идти в город.

— Ребята тоже не хотят уходить от берега, — услышал Леон шёпот Бриса. — И что-то мне не нравится, как ведёт себя Вик… Так, Леон, подожди. Переходим вместе.

Горячие пальцы Бриса снизу легли на кисть Леона, будто помогая поддерживать Вика.

И они шагнули.

И не успели они поставить ноги — так показалось — как Брис мощным толчком отшвырнул Леона от себя, а сам прыжком упал на дорогу — и автомат в его руках коротко рявкнул.

И Леону почудилось, что Вик перенёс их к обвалившимся домам, потому что увидел нависшую над собой серую стену, но не понял, почему в неё стреляет Брис.

А потом он увидел, что стена живая. Она колыхнулась над ним на манер морского ската. Он ещё не совсем понимал, поэтому медленно воспринимал, что "стена" сплошь усыпана веснушчатой рябью.

А потом "стена" зашевелилась, рябь выпучилась, словно недовбитые шляпки гвоздей — и тут Леон увидел, что "стену" пересекает кривая щель, и эта щель растёт, раскрывается, будто "стена" решила переломиться пополам, и мелькнула абсурдная мысль: Брис своими выстрелами перерезал живую плоть… Но всё никак не мог поверить в реальность… Этого не может быть, потому не может быть…

Грохот смачных шлепков, резкие крики людей, тарахтящие автоматные очереди…

Что за булыжник упирается ему в поясницу?..

Он смотрит, не умея, забыв моргнуть…

Кривая щель вздёрнулась в середине, открыв на мгновение круглую пещеру. Со дна пещеры вдруг вылетели коричневые мешки, брызгая тёмно-жёлтой жирной жидкостью. Один мешок упал рядом с Леоном, жёлтая капля шлёпнула на его пальцы — и зашипела, запузырилась кожа…

Кто-то жутко вскрикнул недалеко. Вокруг вскрика поднялся гомон других голосов.

Но они, эти голоса и звуки, болезненные ощущения и резкая тяжёлая вонь, ушли куда-то далеко.

Леон лежал на спине, под склонившейся к нему "стеной". "Стена" медленно втягивала в щель мешки, точно внутри неё кто-то спрятался, неразумный малыш, и баловался таким образом, выбрасывая и забирая мешки на толстых тросах вместо верёвочек: "Входит! И выходит! И входит!"

Над щелью, куда "входили" мешки, слезливо смотрел на Леона длинный, сдавленный набрякшими веками глаз.

И Леон безучастно смотрел в этот глаз.

А шляпки гвоздей то вжимались в "стену", то вспучивались.

Он перестал быть человеком. Он стал нечто, взрезывающее границы плоти и проникающее вовнутрь предмета. Это было легко. Он легко прошёл слизь на границе глаза, внимательно рассмотрел, что собой представляет сам орган. Глаз был обыкновенным, примитивным по своему строению. Поэтому Леон сначала решил отказаться от путешествия по странному организму, который он сначала принял было за стену. Однако его беспокоила мысль: а вдруг организм упадёт на него? Что будет? Пришлось продолжить исследования.

Быстро надоело. Главное он уже понял. Мешки — желудки чудовища. Торчащие шляпки гвоздей — присоски. Скат-звезда?

Неожиданный бесшабашный смешок защекотал внутри. Заперт в комнате с чудовищем. Ну, надо же… Когда это они успели?.. Пока одно нависало над ним, появились другие. Крики стихли. Теперь он был не то что в комнате — в колодце, чьи стены, утыканные психованными гвоздями (любопытными и пугливыми: то выглянут, то спрячутся), нежно колыхались.

"Четыре штуки? — лениво подумал он. — Нет, пять. Чего ж они ничего не делают?"

Делали: колыхались всё ближе и ближе. Внутри "колодца" становилось темнее…

А внутри Леона, будто в пустоте, будто заново натягивая кожу на свои — не Леона — мышцы и кости, рос кто-то другой. Чужак был явно не созерцателем. Он предпочитал действовать. Он решительно наполнил собой тело Леона, мигом оценил обстановку и, приподнявшись на локтях, представил себе…

Леон, чувствуя себя отодвинутым в сторону в собственных мозгах, сделал попытку деликатно подглядеть, что там вытворяет незнакомец. И в этот момент чужак заставил Леона быстро повернуться лицом к земле и закрыть лицо руками. Удивлённый Леон подчинился.

Шёл дождь. Он грохотал исполинскими каплями — чуть ли не с кирпич! — и почти такими же тяжёлыми. Из-за этого дорогу, где лежал Леон, стало быстро заливать вонючей липкой жижей.

Дождь скоро кончился, а его "осадки" всё прибывали и прибывали… Леон с трудом поднялся, встряхнулся и услышал:

— Вон он! Живой! Командир, иди на голос!

Он даже перешагивать не мог — залило выше колена. Весёлые грязные люди поджидавшие его у края "лужи", помогли пройти оставшийся путь.

Тепло начало заливать сердце, когда он разглядел над их головами стремительно пронзающих воздух птиц. Четыре сокола. Колдовское зрелище — четыре маленьких реактивных самолёта, которые с резкими вскриками радости и торжества чёрт те что вытворяют в пространстве.

Он оглянулся, пока с него снимали оружие и одежду. Куда делись скаты? Уже подсыхающий сверху студень слегка покачивался, тонкие струйки от него разбегались к ещё целым придорожным бордюрам. Что произошло с чудовищами, почему они вдруг перестали существовать?

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Путы для дракона - Радин Сергей - Страница 21