Правда о «Зените» - Рабинер Игорь Яковлевич - Страница 45

— Многие говорили, что Романцев внес свою лепту в конфликтную ситуацию вокруг сборной. С того времени я и заменил, что Садырин относится к «Спартаку» по-особому эта команда стала для него как красная тряпка для быка. В советские времена ничего подобного не было — ни в «Зените», ни в ЦСКА, хотя в обоих случаях красно-белые были для него прямыми конкурентами.

Два больших тренера помирятся лишь незадолго до смерти Садырина…

Розенбаум так объясняет питерскую злость на «Спартак»:

— И Пал Федорыч, и я, и миллионы болельщиков негативно относились к «Спартаку» не потому, что это плохая команда или в ней играли плохие люди. Вовсе нет. А потому что достал» госзаказ, благодаря которому «Спартак» распиарили до совершенно чудовищной степени. Это как пружина — жмешь на нее, жмешь, а потом она как выдаст тебе обратно с удвоенной силой!

Да, огромное количество людей болеет за «Спартак». Но вина не тренеров и игроков, а тех, кто дал команду на этот пиар, что еще большее количество людей в разных городах страны «Спартак» не выносит. Кто-то в Москве взял да объявил его «народной командой». И стал внушать это и людям в других городов, в том числе Питера. И многим не понравилось, что им навязывают, как себя вести и за кого болеть.

Розенбаум говорит это не в первый раз. В конце 2006 года в интервью «Спорт-Экспрессу», признавшему его Читателем года, музыкант и поэт сказал:

«В свое время, когда в очередной раз превознесли какую-то окольную победу "Спартака" и вновь пафосно назвали его "народной командой", я не выдержал и сочинил четверостишие:

Речь не конкретно о "Спартаке", а о том, что сам термин" народная команда" — очень порочный. Не нужно поднимать себя за счет унижения других. "Народная команда" в каждом городе своя. И термин "народный артист" тоже дезавуирован, и это звание, к сожалению, очень часто покупают».

Не могу сказать, что мне, в 6 лет ставшему болельщиком «Спартака», приятно было все это слышать. Но вынужден признать, что право на такую точку зрения у Розенбаума есть. Или, по крайней мере, было — сейчас-то ситуация противоположна тому, что происходило в 90-е.

Скажем, некоторые комментаторы телекомпании «НТВ-плюс», владельцем которой являются структуры «Газпрома», рассказали мне, что у них не рекомендуется резко критиковать «Зенит» — о чем им запросто могут напомнить прямо во время репортажа. А один из известных сотрудников «плюса», непосредственно в эфире усомнившийся в честности ряда результатов команды в 2007 году, и вовсе отстранен от работы на футбольном канале. Причем запрет этот (идущий, по слухам, с самого верха «Газпрома») действует уже второй год кряду. Опытный журналист, который ранее вел обзоры тура, теперь может комментировать только хоккей и другие виды спорта. Не называю на страницах этой книги его фамилию, чтобы невольно не сделать достойному человеку и прекрасному профессионалу еще хуже.

В прошлом десятилетии в России действительно царил культ «Спартака», который в ту пору выигрывал все. Мне и самому не по душе крикливый термин «народная команда», что я не раз подчеркивал в книге «Как убивали "Спартак"». В советские времена красно-белые для многих как раз и были тем островком свободы, противопоставлявшей их государству. И тем неприятнее была метаморфоза 90-х, с которой, как я по-прежнему убежден, и начался крах того «Спартака», на идеалах которого росло столько людей.

В те времена большую популярность обрела остроумная спортивно-юмористическая телепрограмма «Назло рекордам».

Телевизионщики не могли игнорировать моду и интересы публики. А потому одному из ведущих программы, болельщику «Зенита» Михаилу Шацу досталась роль поклонника «Спартака» по прозвищу Мишган, вечно облаченного в красно-белую футболку. Из слов Шаца становится ясно, насколько в его родном городе негативно это восприняли:

— Приезжая в Питер в 90-е годы, во времена расцвета «Назло рекордам», я вполне мог в какой-то момент от кого-нибудь буйного земляка «огрести». Слава богу, до такого не дошло — но шансы были велики. Люди не понимали и не хотели понимать, что я питерец и болею за «Зенит». Для них Петербург и спартаковская футболка были абсолютно несовместимы. Если следовать их странной логике, то актера, который играет в кино Гитлера, нужно было бы подвергнуть Нюрнбергскому процессу.

Но я ни разу не пожалел, что принял такое решение. Это же юмор! У нас был очень разношерстный коллектив: Сережа Белоголовцев — ярый «спартач», главный автор Вася Антонов — «конь», я — зенитовец… Мы с молоком матери впитали все эти болельщицкие страсти и подначки. И нам просто было интересно все это делать.

А почему спартаковская майка? Коллективное решение. В 96-м году, когда передача родилась, более популярной команды, чем «Спартак», в стране не было. «Зенит» только вышел из первой лиги, ЦСКА тоже не блистал. Потому и были выбраны образы, которые многим были близки. А вот во «второе пришествие» «Назло рекордам», в начале 2000-х, «Зенит» был уже на видных ролях, и того же молодого Аршавина мы упоминали не раз.

Теперь, думаю, понятен градус ликования в Питере, когда садыринский «Зенит» с помощью голов Лепехина и Зубко победил «Спартак» — 2:0. Телекамера показала крупным планом в VIP-ложе Мутко. Степень президентской радости зашкаливала за все пределы. Представить, что всего через четыре месяца он не продлит контракт с тренером, доставившим городу и клубу такое счастье, было немыслимо.

За две недели до матча со «Спартаком», однако, произошло событие, к футболу прямого отношения не имевшее, но на судьбу Садырина оказавшее непосредственное влияние.

3 июля Собчак проиграл выборы главы Санкт-Петербурга своему бывшему помощнику Владимиру Яковлеву.

Дмитриев:

— Помню, что «Зенит», как и вся элита Питера — артисты, бизнесмены, — выступали в поддержку Собчака, в том числе и на телевидении. Но выиграл его оппонент, и он не мог не припомнить, на чьей стороне была футбольная команда.

Для «Зенита» уход Собчака обернулся сразу несколькими последствиями. Во-первых, Садырин лишился своей главной опоры в верхах, человека, который вернул команду в его руки. Во-вторых, президентом клуба был официально назначен Мутко, с которым у Павла Федоровича шла холодная война. Садырин, не желавший относиться к Виталию Леонтьевичу как подчиненный к начальнику, де-юре таковым стал. И, думаю, уже тогда начал догадываться о том, какая судьба его ждет.

С другой стороны, резко похолодали отношения между «Зенитом» и городской властью. Мутко и Яковлев были ярыми оппонентами, что не замедлило сказаться на отношении Смольного к клубу. Во многих других регионах России, где финансирование футбольных команд целиком зависит от симпатий к ним местного губернатора или градоначальника, это означало бы неминуемую смерть клуба.

Но — не в Питере. И тут надо отдать должное организаторскому таланту Мутко. К середине 96-го года он уже сколотил команду акционеров, в которую входили и «Газпром», и пивоваренная компания «Балтика» (она, правда, после окончания сезона при скандальных обстоятельствах из этого консорциума выйдет), и Некрасовский телефонный узел, предоставивший клубу помещение под офис, и «Ленхлеб», и еще целый ряд компаний. Так «Зенит» стал независимой от властей структурой — и даже при холодном отношении Яковлева не просто спасся, а из года в год жил все более припеваючи.

Мутко в интервью «СЭ-журналу» в 1999 году говорил: «В последнее время у меня достаточно фактов, чтобы понять истинное отношение ко мне губернатора нашего города (Яковлева. — Прим. И. Р). Конечно, было бы легче, будь по-другому. Но я хочу работать так, чтобы не зависеть от власти».