Правда о «Зените» - Рабинер Игорь Яковлевич - Страница 12

«Пашка — душа нараспашку», — такие слова кого-то из питерских футбольных ветеранов процитировал однажды мой коллега Александр Кузьмин. Лучше охарактеризовать Садырина, который в сегодняшние времена корпоративных этик наверняка не смог бы чувствовать себя в своей тарелке, наверное, невозможно.

История, которая лучше всего характеризует его как человека, произошла около базы «Зенита» в Удельной в 95-м оду — когда Садырин во второй раз вошел в зенитовскую реку. Вошел не только в переносном, но и в прямом смысле.

Поскольку произошло это в прямом эфире питерского ТВ, об этом тут же стало известно всей стране. Татьяна Садырина:

— Я приехала на базу, поскольку после тренировки мы с Пашей собирались ехать на дачу, которая у нас под Выборгом. Взяли и пса нашего, красавца-ризеншнауцера Лорда. Во время занятий я никогда не маячила на глазах у команды, и мы с Лордом пошли гулять к пруду, за территорию базы. Потом, смотрю, вроде все заканчивается, и направляюсь обратно к базе. Вижу, что часть игроков со вторым тренером еще работает, а Павел Федорович стоит вместе с известным тележурналистом Эрнестом Серебренниковым, и на него уже камера направлена. Мы остановились поодаль — подождать, пока он даст интервью.

И вдруг я слышу, что Лорд забеспокоился, а со стороны пруда — крики. Говорят, дно там противное, илистое, и в пруду много холодных ключей. Смотрю, рыбаки что-то показывают, а ребенок бегает по берегу и кричит: «Брат, брат утонул!» И тут прямо на моих глазах Паша, продолжая давать интервью, сначала головой крутит, пытаясь понять, что произошло. Потом отходит от камеры, мигом скидывает тренировочные брюки, ныряет в пруд и плывет. Люди бегают, кричат, рыбаки сидят и смотрят — а Павел Федорович плывет. А вслед за ним — Лорд, который бросился в воду за хозяином.

Муж нырнул раз — вынырнул. Второй — опять вынырнул. И только на третий раз Паша вытащил парня. Я за это время успела поволноваться — особенно когда он два раза нырнул, никого не вытащил, и я видела, что у него сбилось дыхание. Он сам потом признавался, что было жутко, но что делать — надо спасать парня. Рассказывал: когда нырнул, ничего не видно — ил сплошной. Глаза в воде открыл, а никого найти не может. И лишь с третьей попытки нащупал, наткнулся на него. Вылез весь черный от ила. В этом пруду уже много раз тонули — видно, судороги у людей начинались из-за холодных ключей.

Доктор команды Миша Гришин подбежал к пруду со своим чемоданчиком — и вот так они вдвоем спасли мальчишку, лет 10–11, наверное. Откачали быстро, кто-то «скорую» вывали. А мы завернули Павла Федоровича в полотенце, он перевелся — и минут через 15–20 уже стоял и продолжал давать интервью. А все это на камеру снималось — и как он парня вытаскивает, и как я мечусь в какой-то деревенской юбке, и как Лорд носится и плывет. У меня этот фильм есть… Потом Павлу Федоровичу и Мише Гришину прямо на стадионе учили по медали «За спасение утопающего».

Эта история — она как раз о Паше. Он надежный парень был. Не думая, не анализируя, броситься и сделать то, что надо — это про него. Он импульсивный был, эмоциональный — все эти рывки, броски, движения у него шли откуда-то изнутри, он над ними не размышлял, а делал первое, что приходило в голову. И говорил так же, за что и страдал…

Это был не первый случай, когда Садырин спас утопающего. Известность получил еще один случай, когда, еще будучи игроком, он вместе с двумя партнерами по «Зениту» спасли телефонистку в затопленной гостинице в Баку. Но из разговора с Татьяной Яковлевной выяснилось, что и это еще не все.

— Когда Паша первый раз тренировал «Зенит», он спас семью — мать с ребенком. На бензоколонке стояла машина — и вдруг загорелась. А Садырин как раз подъехал туда заправиться. И увидел, что машина вспыхнула, женщина мечется — ясно, что внутри ребенок. Он вытащил ребенка, чем-то погасил огонь, и тут же отогнал машину — потому что это бензоколонка, и все могло взорваться. Приехал тогда на дачу весь в копоти. Видно, судьба у него была такая — спасать людей, сам всего 59 лет прожил…

Таким был человек, о котором болельщики «Зенита» и СКА сложили рифму: «Самый лучший тренер в мире — Павел Федорыч Садырин!» Каким еще? Тренеру Герману Зонину, после конфликта с которым капитан ленинградцев (не раз входивший в список 33 лучших футболистов СССР, что игроку команды-середняка сделать было крайне сложно) закончил карьеру игрока, спустя годы оплатил операцию на ногах в Бельгии. И Зонин в каждом интервью не уставал говорить о его благородстве. Хотя и сам проявил то же самое благородство, дав Садырину положительную характеристику в Высшую школу тренеров, несмотря на конфликт.

Нет, Садырин не был однозначным и сплошь позитивным. Об этом мы еще поговорим. Но разве интересные, живые, талантливые, настоящие люди бывают однозначными и исключительно положительными?

Пал Федорыч — недаром народ называл его именно так, с оттенком этакой домашней фамильярности! — был из тех людей, которых, даже лично не зная, можно любить. Как и его близкий друг Юрий Семин. Оттого и кладут до сих пор на могилу Садырина шарфы, оттого и знают о нем дети, которые вживую команд Пал Федорыча никогда не видели.

Один мой питерский знакомый, а ныне — серьезный московский бизнесмен поделился трогательным воспоминанием года 83-84-го. Ему было лет 13, он в одном из ленинградских парков вечером играл с друзьями в футбол, когда мимо проходил Садырин. Что греха таить — подвыпивший. Увидел гоняющую мяч пацанву — и предложил ребятам сыграть одному против них всех. По словам моего знакомого, ему не составило труда обвести кумира и по-пижонски, подбросив мяч на голову, занести его в пустые ворота. Пал Федорыч воскликнул: «Молодцы! Беру вас всех в "Зенит"! Приходите через две недели!»

Самое поразительное, что они пришли — хотя тогда прекрасно видели, что Садырин выпил. Но такой огромной была вера мальчишек в тренера, что они действительно поверили: их взяли в «Зенит»! Но даже когда он не явился на встречу, они не расстроились. Садырина невозможно было разлюбить.

Эта история мне очень понравилась именно потому, что она — про Садырина. Никого другого из ведущих отечественных тренеров представить в такой ситуации — выпившим, предлагающим обычным мальчишкам сыграть одному против всех — я решительно не могу. Бышовца, Газзаева, Романцева, Семина, Ярцева — да никого! Он только один был такой — Пал Федорыч. И Татьяна Яковлевна подтверждает, что на даче всегда шел на соседское поле с ребятами мяч гонять…

Радимов:

— Я же только из-за Садырина в ЦСКА уехал. Конечно, у меня, питерца, была мечта играть в «Зените», но туда после окончания школы «Смена» меня никто даже на просмотр не пригласил. А позвали в команду «Смена-Сатурн», где главным тренером назначили моего детского тренера Марка Рубина. Но его очень быстро уволили. А я как раз играл за юношескую сборную матч в Москве, и получил приглашение в ЦСКА. Мама не хотела, чтобы я в 16 лет уезжал в другой и такой огромный город.

Нас с Хохловым встретили на вокзале и повезли на базу ЦСКА в Архангельское. И провели в комнату к Садырину, при одном виде которого у меня закружилась голова. А когда он сказал: «Вот уехал Татарчук, сейчас хочет вернуться. А зачем нужен Татарчук, если есть Радимов?», я понял, что очень хочу играть в этой команде. И отказать Садырину — не могу. Жаль, что вскоре он ушел в сборную, и хотя нередко приходил на тренировки ЦСКА, в раздевалку после матчей — но главным тренером команды уже не был.

— И больше вы не пересекались?

— Почему? Однажды играл за дубль. Тогда у администратора команды выпросить какую-то экипировку было невозможно. А вышли бутсы образца чемпионата мира 1990 года, с тремя полосками на подошвах, и носить их было супермодно. Разумеется, они были только для первой команды, а мои, дублера, бутсы уже разваливались. На тот матч дубля как раз пришел Садырин, уже работавший в сборной. Я набрался смелости, подошел и спросил, когда мне администратор выдаст новые бутсы. Он отвечает: «Иди, забей сейчас два гола — и получишь». Мы выиграли тогда то ли 6:0, то ли 7:0, и первые же два гола в первом тайме забил я. На следующий день администратор вручил мне новую пару бутс, и я шиковал перед всеми, ведь в дубле таких не было ни у кого.