Чужие ветры. Копье черного принца - Прозоровский Лев Владимирович - Страница 73

Как-то днем пришел Сергей Петрович к директору музея согласовать план организованного посещения выставки школьниками во время зимних каникул.

Они обо всем переговорили, и Сергей Петрович уже собирался уйти, но внезапно послышался стук в дверь и вслед за этим в директорский кабинет втиснулся Симгай. Он был в своем затрапезном, залатанном на локтях пальто, перешитом из немецкой шинели, и знаменитых огромных башмаках. Лохматую рыжую шапку Симгай мял в руке и отдувался, видно набираясь храбрости.

— Я с просьбой, товарищ директор, — слегка запинаясь, проговорил Симгай, и по кабинету сразу распространился запах спиртного перегара, смешанного с эфиром. Кто знает, откуда выкапывал Симгай такие напитки! — Уходить из музея хочу… Прошу меня уволить.

— Как уволить? — встрепенулся директор. Лоб его наморщился. Он не любил никаких перемен, никаких внезапностей. — Чем вам плохо в музее, товарищ Сирмгайле?

Действительно, чем в музее было для Симгая плохо? С какой стороны ни взгляни — работа самая подходящая. Если хочешь казаться начальником, пожалуйста, никто тебе не запрещает. Можешь проверять входные билеты с таким умным видом, как будто важнее этого дела не существует… По ночам ты хозяин во всем музее. Хочешь — изучай историю своей страны с привлечением наглядных пособий, а хочешь — спи.

— Что же вы молчите, товарищ Сирмгайле? Чем вам тут у нас не понравилось?

Симгай смущенно помялся.

— Жалованье маленькое. Хочу в «экспрессы» податься. Там, на тележке, можно хорошо заработать… А я еще здоровый.

«Экспрессами» в Риге называли грузчиков, носильщиков, тележечников, объединенных в артель, носившую громкое название «Экспресс».

Сергей Петрович взглянул на Симгая. Тот и в самом деле был здоровяк. Хоть ростом и не высок, зато крепкий и руки длинные, с цепкими узловатыми пальцами.

— А ведь вам не идут усы, товарищ Сирмгайле, — вдруг ни с того ни с сего сказал Сергей Петрович. — Зачем вы их носите?

— Рад бы без них, да нельзя, — степенно ответил Симгай, выдохнув при этом новую порцию адских паров. — У меня рубец над верхней губой, лошадь в детстве ударила… Вот, значит, усами и прикрываю… А то разве бы я носил!

Симгай поднес узловатую ручищу к усам, собираясь показать шрам над губой, и вздохнул. Директор, не выносивший никаких резких запахов, слабо помахал рукой и проговорил:

— Хорошо, я согласен удовлетворить вашу просьбу. Дня через три мы все оформим.

Глава девятая

ДОМИК НА ОКРАИНЕ

Итак, Симгай решил уволиться. У Сергея Петровича появился отличный предлог вызвать Янку, и он поспешил этим предлогом воспользоваться. Немедленно передал вызов через Анну Карловну, и на завтра оба — и Янка и Генка — примчались в музей.

— Симгай увольняется! — встретил их Сергей Петрович ошеломляющей новостью.

— Держите меня, а то я упаду! — воскликнул Генка.

Он был рад, что Сергей Петрович опять позвал их. Значит, тупик кончился, и они вернутся к прерванным поискам того, кто сыграл шутку с наконечником знаменитого копья.

— А ты что молчишь? — обратился Сергей Петрович к Янке, который почему-то был грустным. — Тебя эта новость не волнует? Ведь ты же сам собирался установить наблюдение за Симгаем.

Янка хотел что-то ответить, но не смог. Заложив за спину руки, он отвернулся от Сергея Петровича и мрачно опустил голову, чтобы не видели его лица.

— Янка, — с недоумением повторил Сергей Петрович, — что с тобой, в самом деле? Почему ты сегодня такой кислый?

Янка опять ничего не ответил. Тогда Сергей Петрович обратился к Генке.

— А ну-ка, объясни, что случилось?

— Будешь кислым, — мрачно ответил за друга Генка, — когда тебе в лицо плюют, а ты ничего сделать не можешь.

— Как это «в лицо плюют»?

— Рыжий опять его сегодня дразнил. Привет, говорит, тебе от Эйзенхауэра! Он, говорит, твоим отцом очень доволен!

— Ну, а Янка что?

— Что? Утерся и все.

— Это не годится, — нахмурив брови, произнес Сергей Петрович. — Ну-ка, подойди сюда, Янка. Вот так… И голову выше!.. Разве ты забыл обещание, которое дал военкому?

— Нет, — ответил Янка. Ему стало стыдно, что он куксится, как девчонка.

— Вспомни, как поступает партизанский разведчик, если ему приходится выслушивать всякую клевету?.. Он с презрением отворачивает от клеветников свой взор, пылающий справедливым гневом!

— От Рыжего не больно отвернешься, — рассудительно заметил Генка, — он рядом с нами в классе сидит.

Приободрившийся было Янка при новом упоминании о Рыжем, от которого действительно некуда было деться, опять приуныл. Сергей Петрович положил руку на Янкино плечо. Надо было как-то вывести Янку из этого состояния. Пока он такой, — не стоило начинать разговор ни о чем другом… Помедлив, Сергей Петрович сказал:

— Ваш одноклассник, которого вы называете Рыжим, ведет себя отвратительно. Надо положить этому конец!

— Надо, но как? — вздохнул Генка.

— Сообщить о его поведении директору школы.

Янка поднял голову.

— А что я скажу директору?.. Что я ему отвечу, если он спросит, где мой отец?

Последние слова Янка почти выкрикнул. Голос его дрогнул. В глазах появились слезы.

— Скажи ему то же, что говорил республиканский военком твоей маме… Что твой отец никакой не изменник, что он геройски погиб на войне… Ты можешь сказать директору, что я, Генка и все твои друзья твердо верят в одно: твой отец до конца своих дней оставался очень хорошим, очень честным человеком. А ты… ты ни на минуту не должен забывать обещание, которое дал военкому. Старайся во всем походить на своего отца. Учись получше, воспитывай в себе мужество и храбрость.

— Будь благородным рыцарем, — добавил Генка.

— А что! — подхватил Сергей Петрович. — Это неплохо… Будь рыцарем… Красного Галстука!

У Генки моментально загорелись глаза. О таком рыцарском ордене он еще не слышал. Янка тоже не остался равнодушным к тому, что сказал Сергей Петрович. Он выразил свое мнение очень коротко.

— Это здор-рово!

Но Янка был хорошим товарищем. Поэтому, заметив, какой восторг вызвало у Генки предложение Сергея Петровича, он сказал:

— Мы оба будем рыцарями Красного Галстука… И Генка тоже. Ладно?

— Ну конечно! — охотно согласился Сергей Петрович. — От этого дело только выиграет… Ну, а теперь погрузимся в мир истории, в мир минувших времен… Пошли в подвал.

— Опять могильник? — уже с гораздо меньшим интересом осведомился Янка.

— Не опять, а тот самый.

— А можно завтра? — попросил Генка. — Я сегодня не могу по домашним обстоятельствам.

— Ну что ж. Завтра так завтра, — вторично согласился Сергей Петрович. — Кстати, прошу вас не забывать и о другом: в связи с предстоящим увольнением Симгая в нашем деле могут возникнуть новые трудности. Чтобы преодолеть их, надо напрячь всю волю.

— Я придумал, — сказал Янка. — Если даже Симгай уволится, мы можем продолжать наблюдение за его домом…

— Разумно, — заметил Сергей Петрович. — В таком запутанном деле, как наше, следует использовать даже эту возможность…

— Возьмите для нас у секретаря адрес Симгая, — попросил Генка. — Мы пойдем к соседям и обязательно что-нибудь узнаем про него… Пожалуй, первую разведку мы проведем сегодня же.

Возле каждого большого города есть свои «кулички», на которых, если верить преданиям, когда-то жили черти. Теперь в таком месте поселился Симгай. Ребята сначала ехали на одном трамвае, потом на другом, добрались на нем до самого конца и потом еще минут десять шли через пустырь к маленькому поселку. Ниточка выходивших окнами на пустырь невзрачных, издалека казавшихся голубыми домиков называлась Первой линией. В доме номер пятнадцать жил Симгай.

Генка и Янка выехали в часы, когда музей еще был открыт и поэтому не опасались встречи с Симгаем. Он находился на работе, дослуживал последние дни.

И вышло очень кстати, что они поехали: оказалось, что дом номер пятнадцать находится в глубине двора, что это, во-первых, не дом, а хибарка в два окна; во-вторых, там нет никаких соседей, а на двери висит здоровенный ржавый замок.