Избавтесь от страданий - Преображенский Владимир - Страница 11

УПРАВЛЕНИЕ БЕЗ СБОЕВ 2

«В ответ на сотни писем мы вынуждены повторить, — писали авторы год спустя, — что в инструкциях и руководствах по рефлексотерапии обычно рекомендуют искать биологически активные точки по минимуму омического сопротивления и лечить через них болезнь током положительной полярности (Ф. Портнов и др.). Как свидетельствует наш опыт, такой поиск, во-первых, приводит к пропуску «больных» точек, что фактически исключает нейротерапию, во-вторых, он лишь усугубляет расстройство проводимости нерва. «Плюсом» лечить нельзя. Асимметрия ликвидируется «минусом».

В одном из писем, полученном нами, выражено убеждение в том, что в аппарате «Эледиа» нет ничего сверхнового и сверхсложного, так как существует ряд авторских свидетельств на эту тему. Действительно, что может быть сверхсложного в нашей простейшей схеме (см. рис.. на стр. 187. - ред.).

Микроамперметр, или индикатор настройки магнитофона, с интервалом измерения тока 0 — 100 или 0 — 200 м к А, батарейка 9 — 12 вольт (например, «Крона»), переменное сопротивление на 470 кОм, постоянное сопротивление на 10 кОм соединены последовательно, а вмонтированная в эту цепь диагностическая кнопка меняет полярность потенциалов на лечебном и опорном электродах. В основном при не нажатом положении кнопки на лечебный электрод подается минус, при нажатии же и удержании кнопки в нажатом положении на лечебный электрод подается плюс.

Такая конструкция кнопки применяется нами вместо тумблера для исключения вредного долговременного воздействия плюсом на точку по ошибке. Долго держать пальцем кнопку вы не будете!

Использование существующих малогабаритных деталей позволяет смонтировать весь лечебно-диагностический аппарат «Эледиа» в объеме пачки из-под сигарет.

Новым в аппарате «Эледиа» является именно его простота и дешевизна. В этой связи напрашивается аналогия с высказыванием знаменитого французского скульптора Родена, который говорил, что скульптура — это кусок мрамора, из которого выброшено все лишнее. В нашем приборе нет ничего лишнего!

При диагностике и лечении положение каждой биологически активной точки определяется по ее анатомическому описанию. С достаточной уверенностью это можно сделать, сопоставляя точку на схеме с точкой на теле, уточняя положение последней, нащупав пальцем углубление. В это углубление и помещают лечебный электрод (ЛЭ) под потенциалом «минус». Потенциал же «плюс» подается на опорный электрод, который больной зажимает в ладони. Затем надо дождаться резкого увеличения тока («пробоя»), которое мы связываем с началом его.

прохождения через нервный узел. Лишь после этого можно провести диагностику точки на асимметрию, переключив на 2 — 3 секунды «плюс» на лечебный электрод. Почему надо ждать «пробоя»? До него небольшой ток мог рассеиваться по тканям, не обладая ни диагностическим, ни лечебным свойствами.

Еще несколько слов о так называемых точках А-ши. Это те точки, в которых пациент ощущает боль — постоянную или при надавливании пальцами во время прощупывания. Воздействие на них током отрицательной полярности в ряде случаев бывает особо эффективным».

Наивным был, наивным и остался…

Какой же опыт в лечении электропунктурой был накоплен редакцией лет за пять после первой публикации?

Сначала прямо в своем рабочем кабинете я, доктор ФиС (официально в ту пору — заместитель главного редактора журнала), вел по вечерам приемы и лечил больных. И они приезжали отовсюду — от Дальнего Востока до Прибалтики — проездом или специально. Прихожу в редакцию, а кто-нибудь (как в Обнинске перед квартирой Усачева) уже сидит и ждет меня с утра.

Потом я сузил приемы до одного вечера в неделю. А позже и вовсе отказался от лечения посторонних. Лечил лишь сотрудников издательства, а дома, в походах, на спортивных базах — своих родных и хорошо знакомых. В издательстве со своими верными помощниками приезжих я только консультировал — помогал освоить электропунктуру тем, кто к этому стремился. Стало ли полегче после этого ограничения? Немножко стало.

С главным редактором тех лет у нас, например, был параллельный телефон. И он — прогрессивный человек — держался очень долго: рос тираж, необычайно росла популярность нашего журнала. Но в конце концов и его вывели беспрерывные звонки. Перезвоните! — говорил он и бросал трубку, словно она, раскалившись, обжигала руку.

Как же проходили консультации в редакции?

Обычно мы вручали или высылали схему приборчика «Эледиа» (в журнале, увы, тогда так и не удалось ее опубликовать, на что была своя причина), рекомендовали пациенту где-нибудь сделать самому прибор и с ним заехать к нам в редакцию. Тут мы приборчик проверяли, учили, как с ним обращаться (если пациент сам не научился, а многие учили нас), давали срисовать из Атласа биологически активные точки к конкретному заболеванию.

Из какого Атласа? Редчайшего, составленного Иваном Андреевичем Ледневым и подаренного мне с характерной, юридически выдержанной надписью: «Для лечения своих родных и близких» (чтобы, не дай Бог, кто-нибудь не обвинил Леднева в распространении не утвержденного метода лечения!).

В чем прелесть и удобство ледневского Атласа, предназначенного для его же метода лечения? Разговор отдельный. Сейчас же лишь скажу, что наши пациенты проторили к нему широкую дорогу, измусолили, протерли (что тоже подтверждает его ценность), но из стен редакции Атлас мы не давали выносить — такая у нас установилась джентльменская договоренность. Ведь сколько труда в него вложил Иван Андреевич, а издать не мог: «великие» медики своими умело организованными рецензиями (как это делалось, журналисты знают!) всякий раз ложились поперек этого издания: «Зачем, дескать, нам издавать Атлас какого-то физика, когда у нас из своих медиков в издательствах выстроились очереди?»

Для записи приходящих и приезжих (тех, кого мы лечили в редакции или консультировали) мы завели «амбарную» книгу, куда записывали фамилии и адреса (всех записать не успевали). Но вскоре мы сообразили, что эти записи почти ничего людям не дают. И мы кардинально изменили их. Стали записывать по городам. Зачем? Чтобы земляки могли между собой общаться, обмениваться опытом, литературой и новинками. Приехал, например, человек из Магадана, мы записали его адрес, чем-то помогли, чему-то научили. Он уехал. А вскоре оттуда же приехал новый посетитель, который тоже хочет научиться. Мы учим и даем ему адрес первого.

Так, с помощью «амбарной» книги создавались центры любителей электропунтуры. Они всколыхнули и объединили интереснейших людей по всему бывшему Союзу — Одесса, Николаев, Донецк, Киев, Харьков, Мурманск, Североморск, Санкт-Петербург, Ульяновск, Чита, Новосибирск, Тамбов, Гусь-Хрустальный… Сколько создалось центров — точно я не знаю. Раз насчитал больше тридцати шести. А из скольких городов и сел приезжали пациенты — делегаты? Из девяноста семи пунктов, Тоже вроде бы неплохо. Каждая ли научная вузовская кафедра может похвастаться такой преемственностью и широтой?

Во всяком случае, когда тогдашний директор издательства «Физкультура и спорт» полистал «амбарную» книгу нашего журнала, почитал и некоторые письма, то изумился и воскликнул:

— Пишите книгу. Срочно! Она будет нарасхват.

Я не согласился. '«Подождем, говорю, до официального признания Минздравом СССР приборчика и метода». Наивным был, наивным и остался; предполагал, что признание уже не за горами.

Так скольких же людей я избавил от остеохондроза и других заболеваний? Скольких проконсультировал, научил обращению с приборчиком «Эледиа»? Не знаю. Это невозможно подсчитать! А скольких я недолечил и почему недолечил?

Мои самые слабые места с точки зрения академической статистики — сбор отдаленных результатов. Поди-ка собери со всей нашей необъятной страны! Да и что было толку собирать: диссертация мне не нужна*, проблема же и так яснее-ясного, к тому же, кто из представителей официальной медицины (теперь-то моя наивность поубавилась!) поверил бы моей «любительской» статистике? Никто!