Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Незримые академики - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 8


8
Изменить размер шрифта:

– Эй, детка, жратва найдется?

– Только не для тебя, Тревор Навроде, – ответила Гленда, отгоняя гостя сковородкой. – И, будь любезен, не распускай руки!

– Че, неужели ни кусочка для милого дружка?

Гленда вздохнула.

– Возьми в духовке жаркое. И не вздумай проболтаться, если тебя застукают, – предупредила она.

– Вот это кормежка для парня, который всю ночь вкалывал, как раб! – объявил Тревор, чересчур фамильярно похлопав ее по спине и направляясь к плите.

– Ты ходил на футбол! – огрызнулась Гленда. – Ты вечно туда таскаешься! Ничего себе вкалывал!

Молодой человек засмеялся, и Гленда взглянула на его спутника, который поспешно попятился под взглядом кухарки, способным насквозь пронизать броню.

– И вообще, парни, мойте руки, прежде чем идти на кухню, – продолжала она, радуясь, что жертва не ухмыляется и не лезет с поцелуями. – Здесь, в конце концов, готовят еду!

Натт сглотнул. Это был самый долгий в его жизни разговор с особой женского пола, не считая ее светлость и мисс Здравинг, и притом он еще не сказал ни слова.

– Заверяю вас, я регулярно моюсь, – возразил он.

– Но ты весь серый!

– У одних от природы кожа черная, а у других белая, – ответил Натт, на грани слез. Зачем, ну зачем он ушел из подвала? Там было так хорошо, понятно и тихо (если Бетон не принимал дозу оксида железа).

– Нет-нет, так не пойдет. Надеюсь, ты не зомби? Они, конечно, стараются как могут, и никто не виноват в том, что умер, но мне неприятности не нужны. Всякий лезет пальцем в суп, а потом в кастрюле черт знает что плавает. Так нельзя.

– Я – живое существо, мисс, – беспомощно сказал Натт.

– Да, но хотела бы я знать, какое именно.

– Я гоблин, мисс…

Он поколебался, прежде чем это сказать. Ему показалось, что он лжет.

– А я думала, у гоблинов рога.

– Только у взрослых особей, мисс.

Что ж, у некоторых они действительно были.

– Вы ведь не творите никаких пакостей? – уточнила Гленда, гневно глядя на Натта.

Но гнев был, можно сказать, остаточным. Гленда сказала то, что требовалось в ее положении, и теперь доигрывала роль, просто чтобы показать, кто тут главный. Хозяева порой позволяют себе быть великодушными, особенно если ты кажешься испуганным и потрясенным. Этот способ всегда срабатывал.

Гленда сказала:

– Трев, принеси-ка мистеру… э…

– Натту.

– Принеси мистеру Натту жаркого, слышишь? Его как будто морили голодом.

– У меня быстрый метаболизм, – объяснил Натт.

– Дело твое, только людям не показывай. Хватит с меня…

У нее за спиной раздался треск.

Трев уронил поднос с едой. Он стоял как вкопанный, глядя на Джульетту, которая, в свою очередь, смотрела на него с величайшим отвращением. Наконец она произнесла голосом, который ассоциируется обычно с жемчугами, сыплющимися изо рта:

– Че, типа, насмотрелся? Ну, блин, ты и нахал, ходить тут с этой тряпкой на шее! Все знают, что «Колиглазы» тюфяки! Ваш Бизли, типа, даже в стенку сарая мячом не попадет!

– Да? А я слышал, на той неделе вас поимели «Бегунки»! «Бегунки» с Беговой улицы! Все знают, что они просто хлюпики!

– Да? Немного же ты, блин, знаешь! Прямого Стэпли позавчера выпустили из Танти! Посмотрим, как вам понравится, когда он, типа, об вас ноги вытрет!

– Старина Стэпли? Ха! Пусть попробует – без ног останется! Он даже хромую улитку не обгонит! Мы, типа, как начнем бегать вокруг него…

Гленда с грохотом поставила сковородку на железную сушилку.

– Эй вы, двое! Хватит! Мне еще нужно прибраться, и я не желаю, чтоб вы своим футболом марали мою чистенькую кухню! Слышите? Ты останешься здесь, девочка, а ты, Тревор Навроде, марш обратно в подвал, да не забудь до завтра вымыть и принести миску, иначе придется клянчить еду у кого-нибудь другого, ясно? И забери с собой дружка. Приятно было познакомиться, мистер Натт, но вы попали в дурную компанию!

Она помедлила. Натт казался таким растерянным и ошеломленным. «Кажется, я начинаю говорить как мама, да хранят меня боги», – подумала Гленда.

– Нет, погодите.

Она наклонилась, открыла духовку и протянула Натту огромную тарелку. Кухню наполнил аромат печеных яблок.

– Держите, мистер Натт. Желаю всего наилучшего. Вам надо немного поправиться, не то вас ветром унесет. И не делитесь с этим лоботрясом – вам всякий скажет, что такого попрошайки еще поискать. Так, а теперь мне надо прибраться, и если вы, парни, пришли не затем, чтобы помогать, убирайтесь с кухни. И вторую миску тоже вернуть не забудьте!

Трев схватил Натта за плечо.

– Отваливаем. Ты слышал, что она сказала.

– Да, но я могу помочь…

– Пошли!

– Большое спасибо, мисс, – выдавил Натт, прежде чем его поволокли вниз по лестнице.

Гленда аккуратно сложила прихватку, глядя им вслед.

– Гоблины… – задумчиво произнесла она. – Ты когда-нибудь раньше видела гоблинов, Джу?

– Че?

– Ты когда-нибудь видела гоблинов?

– Не-а.

– Думаешь, он правда гоблин?

– А?

– Мистер Натт. Как ты думаешь, он правда гоблин? – как можно терпеливее повторила Гленда.

– Он умный, прям ваще. Так говорит, как будто книжек начитался. И все такое.

С точки зрения Гленды, в этих словах заключалась почти сверхъестественная для Джульетты проницательность. Она повернулась и с огромным удивлением обнаружила, что Джульетта погрузилась в чтение – ну, или, по крайней мере, внимательно разглядывала строчки.

– Что у тебя там? – спросила Гленда.

– Это «Куль». Ну, типа, как живут всякие знаменитости.

Гленда посмотрела через плечо подруги, переворачивавшей страницы. Насколько она могла судить, у знаменитостей была одна улыбка на всех, и одевались они совершенно не по сезону.

– А почему они знаменитости? – спросила Гленда. – Только потому, что оказались в журнале?

– Тут еще модные советы, – обиженно отозвалась Джульетта. – Глянь, говорят, что писк сезона – микрокольчуги из хрома и меди.

– Это гномья страничка, – Гленда вздохнула. – Ладно, собирайся, я провожу тебя домой.

Джульетта продолжала читать, пока они стояли на остановке омнибуса. Столь внезапное пристрастие к печатному слову встревожило Гленду. Меньше всего ей хотелось, чтобы у подруги в голове завелись какие-нибудь идеи. Там было слишком просторно, а значит, ничто не помешало бы им с грохотом отскакивать от стенок. Гленда и сама читала, стоя на остановке, – один из своих дешевых романов, в самодельной газетной обложке. Читала она точно так же, как кошки едят, – украдкой, словно бросая кому-то вызов.

Когда омнибус потащился к Сестричкам Долли, она вытащила из сумочки шарф и рассеянно повязала на запястье. Гленда ненавидела футбол с его жестокостью, но знала, как важно принадлежать к определенному лагерю. Человек, который не принадлежал ни к одному – особенно после большой игры, – всерьез рисковал здоровьем. Ступая на родную почву, нужно было демонстрировать правильные цвета. Не выделяться из толпы.

Почему-то при мысли об этом Гленда немедленно вспомнила Натта. Он был такой странный. Безобразный, но очень опрятный. От него пахло мылом, и он страшно нервничал. Что-то в нем такое было…

Атмосфера в Необщей комнате сделалась холодной, как талая вода.

– Вы хотите сказать, мистер Тупс, что мы должны публично принять участие в игре для хулиганов, мужланов и подонков? – уточнил заведующий кафедрой бесконечных штудий. – Но это невозможно!

– Я бы сказал, маловероятно. Но возможно, – устало произнес Думминг.

– Разумеется, невозможно! – воскликнул Главный философ, кивая заведующему кафедрой. – Нам придется обмениваться пинками с людьми, выросшими в сточной канаве!

– Мой дедушка забил два гола в матче против Колиглазной улицы, – негромко и как будто всего лишь констатируя факт, сказал Чудакулли. – В те дни мало кому удавалось в жизни забить хотя бы один. Если не ошибаюсь, максимум, сколько удалось забить одному человеку, – четыре. Это, разумеется, был Дэйв Навроде.