Пустыня. Очерки из жизни древних подвижников - Поселянин Е. - Страница 5

Отдав таким образом останкам преподобного Павла последний христианский долг, он вернулся в свой монастырь, унося с собой одежду из пальмовых листьев, которую сплел себе святой старец. Он рассказал своим ученикам все происшедшее и ежегодно в великие дни Пасхи и Троицы имел обыкновение одевать на себя эту драгоценную одежду.

Св. Иероним, описавший эту жизнь и узнавший о ней из уст учеников преп. Антония, заключает свой рассказ о ней следующими прекрасными размышлениями.

«Я спрошу у тех, кто обладает столькими сокровищами, что даже не может их счесть, кто воздвигает дворцы из мрамора, кто заключает в одном ожерелье из бриллиантов и жемчугов цену нескольких наследств, — спрошу их, в чем нуждался этот старец, лишенный всего. Вы пьете из кубков, украшенных драгоценными камнями, а он удовлетворял жажду из пригоршни; вы рядитесь в одежды, сотканные из золота, а он был одет хуже, чем последний из ваших рабов. Но небо открылось для этого нищего, а ваше великолепие не помешает быть низверженным в ад. Как ни был он гол, он сохранил белое одеяние своего крещения, а вы с вашими безумно дорогими одеждами утратили его. Павел восстанет во славе, хотя теперь он покрыт лишь грубыми песками; а столь богато украшенные гордые памятники, заключающие ваш прах, не предохранят вас от вечного огня. Сжальтесь же над самими собой. Пощадите, по крайней мере, те сокровища, которые вы так любите! К чему погребать трупы в золоте и шелку и к чему сохранять тщеславие среди вздохов и слез? Разве в драгоценных тканях тела богатых будут сохранены от тления? Кто бы ни прочел эти строки, вспомни, молю, о грешном Иерониме, который, если бы Бог предоставил это на выбор, предпочел бы бедное рубище Павла с его добродетелями пурпуру царей со всем их могуществом».

Нельзя без волнения читать это сказание. Вот необыкновенный закал душ!

Пробыв столько десятилетий без общения с людьми, Павел, когда пришел к нему человек, и тогда не порывался к нему и еле позволил увидать себя. Что могли сказать друг другу в эту беседу эти два человека, с такой искренностью, силой и исключительностью искавшие Бога? Какие духовные тайны, доселе заключенные во внутреннем мире этих людей, не получили здесь выражения на языке человеческом?

Видно, даже в великом пустынножителе Антонии не совсем умерла потребность, составляющая один из типичнейших признаков человека, — общения с себе подобными, и сколько трагизма в этом вопле души:

«Неужели я должен потерять тебя так рано, так поздно узнав тебя?»

Не то же ли бывает и с нами? Как часто томимся мы одиночеством и наконец встречаем нужных нам людей лишь для того, чтобы, пережив несколько часов счастья от общения с ними, навсегда их утратить... Где же утешение? Что может смягчить тоску такой, как нам кажется, несправедливой разлуки? Только одно то, что смягчает всякую земную скорбь: надежда на вечность, в которой заглажены будут все изъяны и скорби земные. Быть может, нам суждено пережить всю полноту общения с родственными нам душами лишь тогда, когда и они и мы в условиях небесной жизни разовьемся в те совершенные типы, на которые в земную нашу пору и лучшие из нас представляют из себя лишь слабый намек.

III. Преподобный Антоний Великий, первый из отцов пустыни в Нижней Фиваиде

Св. Антоний был египтянин и происходил из деревни по имени Кома или Коман, в области Гераклее, между Нижним Египтом и Фиваидой. Он родился в царствование Деция в 251 году христианской эры от христиан благородного происхождения. Родители приложили все старания, чтобы привить ему чистоту нравов. А он сам настолько ей дорожил, что не хотел проходить мирские науки в школах из страха, что может испортиться в обществе других детей. Он постоянно находился дома, выходя только для посещения церкви. И чем более вырастал, тем более проявлялось в нем мудрости и ревности благочестия.

Когда ему исполнилось 18 или 20 лет, умерли его родители, оставив его наследником своего значительного состояния. Через шесть месяцев, после этого он, как-то стоя в церкви, услышал слова Иисуса Христа: «Если хочешь быть совершенным, иди, продай имение свое, раздай нищим и следуй за мной!»

Эти слова он принял за совет, данный непосредственно ему, и, чтобы исполнить его, он прежде всего уступил жителям своего селения 150 десятин принадлежавшей ему превосходной земли, продал свою недвижимость и вырученные деньги раздал бедным, оставив лишь часть для своей малолетней сестры.

В другой раз, услыхав слова Спасителя: «Не заботьтесь о завтрашнем дне», он окончательно раздал бедным то, что у него оставалось, поместил свою сестру в девичий монастырь и покинул дом, чтобы вести аскетическую жизнь.

Пустыня не была тогда так населена, как было это впоследствии. В ней находилось лишь несколько благочестивых христиан, которые, желая следовать примеру Предтечи Господня, жили в местах, удаленных от шума мирского, причем часть их жила поодиночке, а некоторые соединялись, образуя род общежитий.

Для того чтобы не идти без руководителя тернистым путем, путем своего нового подвига, Антоний решил доверить себя одному праведному старцу, который вел с молодости аскетическую жизнь. Он посещал также других отшельников, наблюдая в каждом ту добродетель, в которой тот особенно отличался, чтобы стараться самому стяжать ее. У себя в келье он делил время между молитвой, чтением священных книг и ручным трудом. Вырученные за свои изделия деньги он употреблял на помощь бедным, оставляя себе лишь самую необходимую сумму.

Этой жизнью он достиг столь возвышенного благочестия, что вскоре стал предметом изумления других отшельников. Старцы любили его как своего сына, сверстники как брата, младшие как отца, и все пристально приглядывались к нему, чтобы научаться его примером.

Демон, завистник добродетели святых, стал стараться поколебать добродетель Антония. Он повел против него жестокую и упорную брань, о подробностях которой нельзя слышать без удивления. Прежде всего он пытался внушить ему раскаяние в том, что он оставил мир. Он возбуждал в нем воспоминания о его знатности, о его большом состоянии и удовольствии, которыми он мог пользоваться, он также возбуждал в нем самоупреки за то, что он оставил сестру и тем лишил ее ближайшей опоры и родственных забот. С другой стороны, он убеждал его в трудности добродетели, в слабости его телосложения, в несоответствии его сил с подвигами аскетизма, в тоске и тяжести длинной жизни, проведенной вне общения с людьми и в постоянном умерщвлении плоти.

Антоний казался нечувствительным ко всем этим внушениям, и демон стал осаждать его воображение толпой печальных, грустных образов, мучил его и днем и ночью искушениями, которые были опасны для его еще молодого возраста. Но святой, вооруженный щитом веры и подвижничества, с мужеством отражал эти нападения и представлением вечного огня тушил то пламя, которое нечистый дух пытался разжечь в его теле.

Отраженный с этой стороны, демон хотел искусить его тщеславием. Он для этого принял на себя образ гнусного и противного на вид эфиопа и, придя к нему, бросился перед ним с печальным и смиренным видом на колени, признавая себя побежденным. Но Антоний не возгордился, а прославил Иисуса Христа и сказал искушающему духу, что образ, который он на себя принял, свидетельствует одновременное его безобразии и его слабости и что он впредь не будет его бояться. Потом он запел слова псалма: «Господь прибежище мое — кого убоюся», и этими словами демон был прогнан.

Такова была первая победа Антония, или, вернее, победа Христа в Антонии. Но он не счел себя вправе предаться покою. Он знал, что хитрость демона имеет разнообразные уловки. Он был настороже еще более, чем прежде, и предался с такой горячностью подвигам, что некоторые были ими изумлены. Он принимал пищу однажды в день, после захода солнца, а иногда оставался без еды по два, по три дня. Трапеза его состояла из куска хлеба, посыпанного солью, а вода была единственным его напитком.