Золотая гондола - Картленд Барбара - Страница 3

Под воздействием отлива корабль стал разваливаться на части. Огромные куски обшивки с шумом падали в море. Звуки ломавшегося дерева, скрип, треск и всплески воды вместе создавали впечатление, что море разрушало не корабль, а живое существо.

Рыбаки тем временем подбирали все, до чего могли добраться. В лодках оказывалось что попало; фляжка с вином, деревянная конструкция, в которой с трудом узнавался стул, одежда, кастрюли и так далее.

– Никто больше не хочет попытать счастья снова и попасть внутрь корабля? – спросил сэр Харвей.

– А почему бы вам не попытаться снова? – предложил сидевший рядом рыбак.

Сэр Харвей покачал головой.

– Я бы попробовал, – сказал он, – но после прошлой ночи я слишком слаб.

– Это уж точно, – сказал другой рыбак. – Нужно быть очень сильным, чтобы пережить такое.

Сэр Харвей улыбнулся, видя это наивное восхищение.

– Сила – это еще не все, – сказал он. – Иногда нужны еще и мозги.

– Прошлой ночью вас могла спасти только сила, – настаивал рыбак. – Или помощь дьявола.

Чтобы последнее было расценено как шутка, он быстро перекрестился. Сэр Харвей рассмеялся и тут заметил, что кто-то из рыбаков все-таки забрался на останки корабля.

– Отлично, – закричал он. – Дождись волны и ложись. Как только она пройдет, вставай и беги.

Пользуясь наставлениями сэра Харвея, молодой рыбак успешно вскарабкался по обломкам и скоро исчез из поля зрения. Через несколько минут он снова появился, отплевываясь и держа в руках какую-то одежду.

– Отлично! – крикнул сэр Харвей. – Отлично! Все, что найдешь в карманах – твое.

Он вдохнул побольше воздуха и продолжил:

– Мне нужна пара ботинок, не забудь.

Воодушевленные успехом этого молодого человека, другие тоже пытались попасть на корабль, и в результате вся палуба оказалась залитой кровью из ран, полученных все в том же опасном месте, где с каждой волной корабль снова и снова обрушивался на скалы. Но, несмотря на это, рыбаки добирались до кают и в море выбрасывалось постельное белье, подсвечники, стаканы и даже куски ковров. И все это тут же вытаскивалось из воды оставшимися в лодках.

Но тут большая волна бросила одного из рыбаков на обломки, и как только его с окровавленным лбом втащили в ближайшую лодку кто-то закричал:

– Смотрите! Смотрите! Корабль разваливается!

Все, кто находились внутри корабля, немедленно попрыгали в воду. И через несколько секунд все, что осталось от корабля, разломившись на две части, начало медленно тонуть.

Рыбаки собрали напоследок все, что могли, и, подобрав всех своих, отплыли обратно.

Волна захлестнула последние остатки корпуса, и очень скоро корабль совсем исчез с поверхности воды. О том, что произошло, можно было судить только по оставшейся грязи, плавающим бутылкам и обломкам досок.

Собрав все, что можно, по пути назад, рыбаки наконец причалили к берегу. Сэр Харвей подобрал свернутый камзол со дна лодки и вступил на мокрый песок берега. Засунув свою добычу под мышку, он направился к другой лодке, наполненной всяким мокрым хламом, среди которого была и его одежда.

Он вытащил свои вещи и осмотрел их. Уцелели камзол из голубой парчи, другой камзол из вишневого атласа, панталоны, поблекшие и во многом потерявшие свой первоначальный вид, и наконец пара ботинок.

Он выжал, как мог, одежду и, проверив карманы, обнаружил в парчовом камзоле свой кошелек.

– Здесь не так много денег, – сказал он, – но примите их с моей искренней благодарностью.

– Большое спасибо, синьор, – ответил Гаспаро, но его глаза были прикованы к пуговицам голубого парчового камзола.

На солнце они сверкали почти как бриллианты. Сэр Харвей перехватил этот взгляд и, улыбнувшись, накинул камзол на плечи рыбака.

– Это всего-навсего стекло, – сказал он. – Возьми это как подарок, ты спас мне жизнь.

Мозолистой рукой он пощупал материал, который не испортила соленая вода, и недоверчиво спросил:

– Синьор дает мне это поносить?

– Я дарю его тебе, – ответил сэр Харвей.

Он повернулся и пошел дальше, но не успел он пройти и нескольких метров, как его окликнули. Он повернул голову и понял, что забыл рубашку, камзол и жилет – в общем, те вещи, которые он снял перед тем, как плыть на корабль.

Посмеиваясь над своей забывчивостью, он вернулся и добавил эти вещи к своему свертку. Вовсю светило солнце. Он чувствовал, как высыхает его мокрая спина, пока он с трудом взбирался на холм, где располагалась деревня.

Она состояла из небольшого количества домов, из которых тот, где он пришел в себя, оказался самым внушительным. Он поднялся на крыльцо и открыл дверь кухни.

Паолина Мэнсфилд стояла около стола, который был накрыт для завтрака. Увидев, что он вошел, она поспешила к нему.

– Ну, что вы нашли? – спросила она.

Она была одета, но ее волосы были не уложены и струились локонами по спине, доходя ей до талии. Она была очень бледной, а глаза казались несоразмерно большими на ее тонком овальном личике. Прежде чем он ответил, ему пришло в голову, что ему никогда еще не доводилось видеть более красивой девушки.

– Больше никому не удалось спастись, – ответил он.

Сэр Харвей направился к лестнице, ведущей наверх.

Она поспешила за ним.

– Вы абсолютно уверены в этом?

– Все, что еще оставалось от корабля, теперь находится на дне моря, – сказал он.

Он увидел, как при этих словах надежда, светившаяся в ее глазах, исчезла, и понял, что выразился слишком прямолинейно.

– Никто из них не страдал, – добавил он. – Те, кто были в своих каютах, умерли мгновенно – слишком силен был напор воды, а тех, кто был на палубе, наверное, смыло волнами.

Она закрыла ладонями лицо.

– Это слишком ужасно, чтобы думать об этом, – прошептала она. – Несчастные люди.

Сэр Харвей остановился на лестнице и сказал:

– Вы должны быть счастливы, что остались в живых. У вас, в отличие от них, есть будущее.

Паолина отняла руки от лица и посмотрела на него.

– Да, но какое будущее? – с горечью в голосе спросила она.

Он снова окинул взглядом золотую копну волос, посмотрел в глубь огромных глаз и на полные, яркие губы.

– При вашей красоте, – сказал он, – оно может быть только прекрасным.

Она нетерпеливо отмахнулась, как будто комплимент был ей неприятен.

– Вы не поняли меня, – холодно ответила она и вышла в открытую дверь.

Он постоял немного, колеблясь, и поднялся на второй этаж. Захлопнув за собой дверь, он попытался запереть ее, но замка не было, только щеколда.

Швырнув мокрую одежду на пол, он достал бархатную шкатулку и некоторое время смотрел на нее со странным выражением на лице. Затем он огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно было открыть ее. На столе все еще лежал нож рядом с куском хлеба. Воспользовавшись им, он ловко взломал замок.

Он открыл шкатулку и удивленно присвистнул. Внутри лежали ожерелья, броши, серьги, кольца, сплошь усыпанные бриллиантами, изумрудами и изумительными темными сапфирами. И все эти сокровища сверкали в маленькой шкатулке, заполненной морской водой.

Сэр Харвей, налюбовавшись вдоволь драгоценностями, медленно достал из кармана три нити жемчуга, снятого с той мертвой женщины. Все жемчужины были безупречны и, согреваемые теплом его руки, казалось, излучали волшебный свет.

Аккуратно вылив воду из шкатулки, он положил жемчуг поверх всего этого великолепия и закрыл крышку. Спрятав шкатулку под матрас, он скинул свои мокрые панталоны, завернулся в простыню и, открыв дверь комнаты, прокричал:

– Синьора, синьора!

Он заметил, что снизу, из кухни, на него смотрит Паолина Мэнсфилд, но не подал вида и снова закричал:

– Синьора!

На этот раз жена рыбака прибежала со двора, где она ощипывала курицу.

– Что такое, синьор? – спросила она.

– Мои панталоны нужно снова высушить, – сказал он. – И другие вещи тоже. И желательно побыстрее, так как я голоден, а я не привык сидеть за столом без одежды.