Запертое сердце - Картленд Барбара - Страница 24

— Прошу тебя, Господи, — молила она, — сделай так, чтобы монсеньер остался здесь, где мы так счастливы и где… никто не может встать между нами.

Она не совсем понимала, что подразумевала, когда произносила последние слова, однако внутренний голос подсказывал ей, что ее спокойствию грозит нечто ужасное, хотя она не могла объяснить, в чем заключается эта угроза.

Она могла только строить предположения. Возможно, опасность исходит от работы, которой посвятил себя герцог, а возможно — от людей, которые его окружают.

У нее не было даже малейшего представления о том, что ее ждет в будущем.

Единственное, в чем она не сомневалась, — что на горизонте появилось крохотное облачко, которое постепенно превращается в тучу. Трудно объяснить, почему у нее возникло такое впечатление, — ведь герцог ни разу не заговаривал о своем возвращении в Париж.

— у Я люблю его! О Господи, мои мысли, даже мое дыхание наполнены любовью к нему! — молилась Сирилла. — Пусть он хоть немного полюбит меня. Пусть у него появится желание быть со мной — я больше ни о чем не прошу тебя. Господи!

Ее молитва шла из глубины сердца.

Однако усталость взяла свое, и вскоре Сирилла заснула. Ее разбудила горничная, которая сообщила, что приготовила ванну, и Сирилла с удивлением обнаружила, что пора одеваться к ужину.

Бросив взгляд на часы, Сирилла увидела, что столько драгоценного времени, которое она могла бы провести с герцогом, ушло на сон.

Должно быть, он уже закончил свой разговор с управляющим, и она еще успеет прогуляться с ним по саду или посидеть на террасе. Они смогли бы поговорить — ей так нравится обсуждать с ним всевозможные вопросы.

— Быстрее, Мари! — обратилась Сирилла к своей горничной. — Принеси мне самое красивое платье! И я сразу же спущусь вниз. Монсеньер переодевается задолго до ужина, а мне хотелось бы побыть с ним.

Сирилла быстро выкупалась в пахнущей розой воде и надела одно их тех прекрасных платьев, которые герцогиня выписала из Парижа.

Платье из белого газа, отделанное синими лентами и крохотными букетиками роз, было действительно очень красиво.

Когда горничная завязывала на спине бант, Сирилла размышляла о том, понравится ли она герцогу в этом платье. Каждый раз, появляясь в комнате, где находился герцог, она с тревогой всматривалась в его глаза, надеясь увидеть в них восхищение. И иногда его взгляд свидетельствовал о том, что ее вид действительно произвел на него впечатление.

На затылок Сирилла приколола букетик крохотных розочек, а на шею надела цепочку с бриллиантиками, которая была одним из свадебных подарков.

На цепочке висел медальон в форме сердца, и Сирилла решила, что когда они с герцогом получше узнают друг друга, то попросит его подарить ей свой миниатюрный портрет, который она сможет вставить в медальон и носить на груди.

Наконец она была готова и, поблагодарив горничную, вышла из комнаты и оказалась на широкой лестничной площадке, которая вела к главной лестнице, спускавшейся в огромный мраморный холл.

Она так спешила к герцогу, что сбежала по лестнице и буквально пролетела через холл, направляясь в гостиную, где, как она считала, он ждал ее.

Лакей распахнул перед ней дверь, и она вошла в комнату. Однако ее ждало горестное разочарование, так как гостиная была пуста.

Она сообразила, что герцог сидит на террасе, и двинулась к открытой стеклянной двери, бесшумно ступая по толстому ковру.

Она была почти у двери, когда услышала раздавшиеся на террасе шаги и увидела Пьера де Бетюна, который направлялся к герцогу, стоявшему возле балюстрады и глядевшему на расположенное внизу озеро.

— Монсеньер, — в голосе Пьера слышалось беспокойство. — Только что пришли газеты из Парижа. В них сообщается, что три дня назад Астрид был освобожден из тюрьмы!

Слова Пьера де Бетюна заставили Сириллу резко остановиться. Она вспомнила это имя и не в силах преодолеть свое желание услышать их разговор замерла возле открытой двери, ведущей из гостиной на террасу.

— Астрид? — переспросил герцог. — Значит, он отсидел свой срок. Насколько я помню, он был приговорен к восьми годам.

— Он на свободе, монсеньер, и вам следует остерегаться его.

Герцог не ответил, и казначей, помолчав немного, добавил:

— Вы же знаете, что он поклялся убить вас!

— Это было так давно, Пьер. Без сомнения, годы тюрьмы здорово охладили его пыл.

— Мне кажется, что это маловероятно, — сказал Пьер де Бетюн. — Он же самое настоящее животное, монсеньер, опасное разъяренное животное!

Он замолчал, и у Сириллы создалось впечатление, что Пьер содрогнулся.

— До сих пор у меня в ушах стоит его крик, когда он орал на вас со скамьи подсудимых. Кажется, он находился в невменяемом состоянии, — проговорил Пьер.

— Он действительно был невменяем, — согласился герцог. — Но теперь он на свободе, и я не в силах как-то помешать этому, Пьер.

— Но вы должны проявлять особую осторожность!

— Что же ты предлагаешь? — спросил герцог. Сирилла услышала в его голосе веселые нотки.

— Я немедленно отдам приказ удвоить ночную охрану замка, — ответил Пьер де Бетюн. — Отправлю мужчин с собаками патрулировать всю территорию поместья. Они будут вооружены и получат от меня указания стрелять сразу же, как только увидят Астрида.

— Мне кажется, ты излишне драматизируешь ситуацию, Пьер, — заметил герцог. — Кроме того, если он меня и задушит, то восторжествует та самая справедливость, которую воспевают поэты в своих стихах.

— Вам не следует говорить так, — упрекнул его Пьер де Бетюн, — умоляю вас, ради госпожи герцогини не будьте столь беспечны!

Сирилла больше не могла спокойно слушать их, поэтому она вышла на террасу.

При звуке ее шагов мужчины повернулись.

Она ринулась к герцогу.

— Я подслушала ваш разговор, — проговорила она. — О, монсеньер, вы в опасности!

— Пьер преувеличивает, — спокойно ответил герцог, — Никакая опасность мне не угрожает, Сирилла. Тот человек просидел в тюрьме восемь лет. Я сомневаюсь, что у него возникнет желание провести там еще столько же!

— Н-но ведь он… угрожал вам, — тихим голосом напомнила Сирилла.

— Мало ли что может наговорить человек, разъяренный тем, что его осудили за убийство, — холодно заметил герцог.

— Почему… почему его не… гильотинировали? — еле слышно спросила Сирилла. На мгновение возникла пауза.

— Это было убийство из ревности, а суд очень снисходителен в подобных ситуациях.

Сирилла собралась что-то сказать, но герцог остановил ее:

— Я не желаю больше говорить об этом. Ты бы ни о чем не узнала, если бы Пьер не кудахтал вокруг меня как курица. Забудь обо всем, Сирилла. Савинь — самое безопасное место в мире, и мы можем ни о чем не тревожиться, так как наши жизни находятся в надежных руках Пьера.

При этих словах он бросил многозначительный взгляд на своего казначея, и тот понял, что ему следует оставить их вдвоем.

— Прошу прощения, монсеньер, за то, что поднял этот вопрос, — сказал Пьер. — Теперь я вижу, что проявил излишнее беспокойство.

Он поклонился и ушел. Сирилла подняла глаза на герцога.

— Пожалуйста, монсеньер, — проговорила она, — будьте осторожны. Если с вами что-то случится… я не смогу жить и буду… молить Бога послать мне смерть!

Глава 6

Когда они после ужина направились в гостиную, Сирилла обратилась к герцогу:

— Пожалуйста, монсеньер, расскажите мне, что вы сделали.

Он понял, что именно ее интересует и, расположившись в кресле, сказал:

— Я уволил управляющего виноградниками и своего агента. Они оба были прекрасно осведомлены о том, что творилось в Токсизе.

— Я очень рада, — проговорила Сирилла. — Мне было очень тяжело при мысли, что жители деревни так ужасно страдали. Возможно, и в других деревнях происходит нечто подобное.

— Я прослежу, чтобы это больше не повторилось, — заверил ее герцог. — Управляющий приехал из Бордо, у него была отличная рекомендация. Но мне кажется, будет гораздо мудрее доверить свои виноградники жителю нашей провинции, который знает особенности Турена.