Заложница - Картленд Барбара - Страница 10

Люсинда знала, что поначалу известие о ее помолвке было встречено всеобщим изумлением.

– Как, Люсинда? Это, наверное, какая-то ошибка! Вероятно, имеется в виду Эстер! Она хоть и не отличается большим умом, зато по крайней мере хороша собой! Но Люсинда… нет, это совершенно невозможно!

Множество экипажей стало собираться у их подъезда каждый день после того, как «Лондон Газетт» поместила объявление о помолвке. Люди, которых Белвили не видели годами, стали наносить им визиты и задавать вопросы, которые могли бы показаться бестактными, если бы не были сдобрены лестью и комплиментами и не начинались словами: «Поскольку мы с вами такие старые друзья…»

Поначалу сэр Эдвард и леди Белвиль пытались скрыть тот факт, что Люсинда ни разу даже не видела своего будущего мужа и что вся эта свадьба не что иное, как просто деловое соглашение. Но затем, естественно, слухи об истинном положении дел стали просачиваться из столичных кругов в провинциальные города и докатились до Хертфордшира. Разумеется, никто открыто не говорил об этом в присутствии сэра Эдварда и леди Белвиль, но по интонации, по выражениям лиц и кривым улыбкам Люсинда поняла, что правда о ее свадьбе стала уже всеобщим достоянием.

Она могла представить себе, что они говорили в домашнем кругу… «Подумать только, леди Джерси сказала ему, что он больше не будет допущен в Олмак, и принцу пришлось пойти без него! Говорят, что швейцарам дано указание его больше не впускать». Люсинда представляла себе, как они злорадно высказываются и добавляют: «Ну, теперь понятно, почему он на ней женится!..»

В комнату, запыхавшись, вошла Агнес.

– Вы только представьте себе, мисс Люсинда, – сказала она, – эта непутевая девчонка чуть не забыла упаковать ваши носовые платки. Вчера я помогала ей выстирать и выгладить их, а она по глупости отнесла их в вашу старую комнату. Хорошо еще, что я вспомнила про них, не то вы бы приехали в Лондон, не имея ни кусочка тряпки, чтобы вытереть нос.

С фамильярностью старой прислуги, она продолжала все время ворчать, пока упаковывала вещи.

– Уже поздно, – наконец сказала она. – Давайте-ка я помогу вам надеть платье и скорее побегу в церковь! Как бы чего не пропустить!

– Конечно, Агнес, – согласилась Люсинда, – давай одеваться. Неважно, если я буду готова слишком рано.

– Тем более, – продолжала Агнес, не слушая Люсинду, – что наверняка и миледи, и мисс Эстер захотят, чтобы я помогла им одеться тоже.

Она подняла с кровати тяжелое белое атласное платье и помогла Люсинде надеть его. Это платье шила самая модная портниха в Сейнт-Олбани, но Люсинда подумала, что материал выглядел гораздо красивее до того, как его раскроили и сшили: сейчас оно было слишком жестким, в талии было ей немыслимо широко, и кружевная отделка не очень гармонировала с ее фатой.

– Мне не нравится это платье, – сказала она.

– Как вы можете быть такой неблагодарной! – воскликнула Агнес. – Это платье стоило целое состояние! Во всем графстве за последние двадцать лет ни у одной невесты не было такого дорогого и красивого платья!

– Мне очень жаль, Агнес, – ответила Люсинда, – просто я чувствую, что это платье мне совсем не идет.

– Выбросьте эти глупости из головы, – резко оборвала ее Агнес, – вы выглядите как настоящая невеста, и мы все будем очень гордиться вами.

Кто-то громко постучал в дверь, и прежде чем Люсинда успела ответить, Джарвис, их старый садовник, заглянул в комнату.

– Вам уже нести букет, мисс Люсинда?

Он внес в комнату огромный букет из белых роз и гвоздик, перевязанных чудовищным бантом из белого атласа.

– Красиво, правда? – произнес он с гордостью.

– Необыкновенно, – автоматически ответила Люсинда, – спасибо тебе, Джарвис.

– Церковь убрана, как картинка, – сообщил Джарвис. – Мы были там уже с пяти утра. Алтарь украшен лилиями, вокруг кафедры поместили цветы, какие только можно было найти в саду и в парниках. Купель украсили нарциссами, это, конечно, не так шикарно, но в парниках больше ничего не осталось, а сирень еще не распустилась.

– Да, я знаю, – сказала Люсинда. – Я уверена, что все сделано замечательно, Джарвис.

– Ну ладно, я опять пойду в церковь, мисс Люсинда.

Удачи вам!

Он поклонился и вышел из комнаты.

Люсинда положила огромный букет на кровать. В этот момент распахнулась дверь и быстро вошла леди Белвиль. Ее серое шелковое платье хотя и было не новым, тем не менее выглядело исключительно элегантно. А новая шляпка была украшена зелеными перьями.

– Я вижу, ты уже готова, детка! – воскликнула она. – Мы с Эстер сейчас отправляемся в церковь, а потом экипаж вернется за тобой и твоим отцом. Только не опаздывайте. Вы же не хотите заставлять его светлость ждать вас!

Она рассеянно взглянула на Люсинду.

– Я смотрю, Джарвис уже принес сюда твой букет! Я же сказала ему оставить его в холле. Этот старый дуралей вечно все пропускает мимо ушей. Ну ладно, мне надо уже идти. Смотри, не опаздывай!

– Хорошо, мама, – послушно сказала Люсинда.

Из коридора донесся голос леди Белвиль, зовущей Эстер, затем послышался стук каблучков Эстер. Вскоре Люсинда услышала стук отъезжающего экипажа.

Она снова пристально посмотрела на себя в зеркало, затем подхватила юбку, выбежала в коридор и стала поспешно подниматься на второй этаж. Здесь, по соседству с комнатой Эстер, располагалась ее комната. Напротив была их маленькая гостиная, ранее служившая в качестве детской и мало изменившаяся с тех пор.

Люсинда открыла дверь в спальню Эстер. Здесь был жуткий беспорядок.

Платье, которое Эстер надевала утром, было небрежно брошено на кровать, посреди комнаты валялись ее туфли и картонка из-под шляпки, повсюду была разбросана оберточная бумага.

Люсинда ничего этого не замечала. Она подбежала к шкафу, открыла дверцу и принялась лихорадочно рыться в ящиках. Наконец она нашла то, что искала.

Это был венок из красных роз, который Эстер надевала как-то раз на балу в Лондоне. Розы были маленькие, почти бутоны, ярко-рубинового цвета.

Люсинда посмотрела на них, подошла к зеркалу, сняла с головы флердоранж и приколола вместо него венок из роз, который слегка оживил бледный цвет ее лица.

Люсинда снова взглянула на себя в зеркало, затем подошла к шкафу, открыла другую дверцу и посмотрела на наряды Эстер. В самом углу висело платье из голубых лент с такими же розами, как на венке. Она оторвала одну и, зажав ее в руке, поспешила вниз.

Она приколола розу к корсажу. Маленький алый цветок выглядел странно – яркий мазок на белом платье. И все же это как-то оживляло мертвенную белизну ее свадебного туалета.

Возможно, у нее был несколько экзотический вид: слыханное ли дело, чтобы невеста была украшена алыми розами? Зато, по крайней мере, она больше не походила на тень.

Она обернулась к кровати, посмотрела на безобразный, помпезный букет и вместо него взяла в руки свой старенький молитвенник в темно-синем кожаном переплете. Потом вдруг вспомнила, что на туалетном столике матери лежит молитвенник, изысканно отделанный слоновой костью. Быстро отыскала его и, положив на колени, села ждать того момента, когда нужно будет отправляться в церковь.

Она услышала, как пробили часы. Его светлость должен был приехать к этому моменту, но Бенджамен еще не появлялся, и у Люсинды было такое чувство, что лорд Меридан непременно опоздает, причем без всякого злого умысла, а просто из-за полного безразличия к окружающим. Она услышала, как отец зовет ее снизу, но не сдвинулась с места. Прикинув, что пройдет еще немало времени, прежде чем он пойдет разыскивать ее, она продолжала спокойно сидеть, не обращая внимания на его крики.

Люсинда оказалась права, предполагая, что лорд Меридан опоздает. Он покинул Лондон в крайне дурном расположении духа, так как он обнаружил, что в экипаж, который должен был доставить его к месту церемонии, впрягли лошадь, которая была, по его мнению, далеко не в лучшей форме. Желая произвести впечатление на своих будущих родственников, он специально приказал запрячь пару своих самых красивых рыжих лошадей. А поскольку слуги привыкли беспрекословно слушаться его, грум запряг требуемую пару, хотя и знал отлично, что его светлость, увидев, что одна из лошадей не в состоянии проделать столь длительный путь, будет крайне разгневан.