Бортовой журнал 6 - Покровский Александр Михайлович - Страница 21

21

А давайте выберем Обаму заодно и президентом России, и сразу же наступят и демократия, и определенность во всех наших делах.

Госаппарат сократится на букву «хер». А субъектов Федерации будет всего два: до Урала и после Урала.

И станут происходить какие-то разумные вещи.

Не будет, например, мыслей о том, как было бы хорошо, если б срок у нас был не четыре, а, к примеру, как и у всех недоразвитых, пять, а возможно, шесть и более лет.

Не будет мыслей о том, что было бы очень здорово поменять ваши доллары на наши каменные колеса, потому что теперь мы будем все расчеты производить в мельничных жерновах.

И наконец, не будет послания Федеральному Собранию, потому что и само Собрание, и послание к нему очень уж напоминает «Посмертные записки Пиквикского клуба». Местами оно в точности воспроизводит строки из указанного произведения, посвященные сообщению Сэмюэла Пиквика, эсквайра, размышляющего «об истоках Хэмстедских прудов с присовокуплением некоторых наблюдений по вопросу о теории колюшки».

Цитата: «Она была, как челюсть в стакане, – и страшно, и воды не выпить».

– А понимаете ли вы теорию этого дела? – Ни капельки! – Но есть же у вас какие-то идеи относительно того, что вы здесь говорите? – Не больше, чем у моей лошади! – Боже ж ты мой! Но сколько же достоинства в этом простодушном невежестве! Прямо жаль заменять его знанием!

О чем это я? Да все о нем, о послании. Вот ведь какая штука получается. Всего одну букву вставляешь в слово (например, букву «ы»), и «послание» сейчас же превращается в «посылание». Вот с «посыланием», кстати, все понятно.

Вот послушал я их и подумал: а ведь они все сумасшедшие. И Собрание это – собрание сумасшедших. И сидят они, как сумасшедшие, и слушают, как ненормальные, и говорят, как тронутые, а глаза у них светятся чокнутой радостью и свихнувшимся разумом. Неужели же один на всем нашем свете и есть нормальный человек, и этот человек – я?

Вот оно – настоящее одиночество.

Обычно все принимается так, как оно и происходит. Меньше всего на свете люди утруждают свои мозги путаными мыслями.

Идеи времени и пространства, болезни Вселенной или маленькие неприятности с ней; или то, как мы доходим до этих идей, из какого материала они образованы, как роднятся они с нами; как они вообще появляются в нашем уме, подбираются ли где-то в пути, по дороге, или возникают на сон грядущий, когда все уже расстались не только с брюками, но и с трусами, вместе с тысячами других изысканий, предвидений и пререканий относительно свободы и необходимости, на чем двинулось рассудком великое множество лучших сынов человечества, никогда не приносили ни малейшего вреда головам остального люда, что всегда воспринималось мной не иначе, как Божья благодать.

«8 ноября в 20.30 по местному времени на многоцелевой подводной лодке «Нерпа» (проект 971 «Щука-Б»), вышедшей из базы ЗАТО «Большой Камень» и проходившей ходовые испытания, произошло несанкционированное срабатывание системы пожаротушения с выбросом фреона. Погибли 6 военнослужащих и 14 гражданских лиц. Еще 22 человека госпитализированы. Всего на борту подлодки находились 208 человек, из которых 81 – военнослужащие» – вот такое сообщение подарили нам СМИ.

Потом господин Дыгало уточнит: погибли 3 военнослужащих и 17 гражданских.

Особенностью проекта 971 «Щука-Б» является его более высокая в сравнении с аналогичными проектами автоматизация боевых и технических средств. Управление осуществляется из единого центра – с главнокомандного пункта (ГКП). Экипаж– 73 человека.

То, что на ней во время аварии находилось 208 человек, говорит о том, что на ходовые испытания пошла большая сдаточная команда, а это означает только одно – жуткая теснота, скученность, людям негде спать. Их там на каждом квадратном метре по двое. А спят они стоя или вообще не спят.

На ходовые испытания лодка может выйти на десять суток, и все десять суток они будут не спать.

К сожалению, все ходовые испытания проходят именно так, а поскольку только на ходовых испытаниях системы и механизмы корабля и проходят настоящую проверку работоспособности, то возможно все что угодно. На ходовых испытаниях всегда чего-нибудь да случается, а если не случается, то это великое счастье.

В СМИ сообщалось, что «возник пожар» и произошла «несанкционированная подача огнегасителя (фреона)».

Так вот, если пожар и может возникнуть совершенно «неожиданно», то «несанкционированная подача огнегасителя (фреона)» произойти не может – не зря мы упомянули о том, что управление всеми техническими средствами осуществляется на этом проекте из единого центра. Не может просто так пойти в отсеки фреон. Его надо туда подать.

Я с фреоном проплавал 10 лет. Все эти 10 лет надо было держать ПДУ (портативное дыхательное устройство, изолирующее органы дыхания от влияния внешней среды) при себе всегда – на обеде, в туалете, в койке – всегда.

Фреон нельзя подать, «нажав кнопку». Он подается при повороте вентиля. Этот вентиль довольно громоздкая штука. Его случайно повернуть нельзя. У него есть холостой ход, чтоб, случайно за него задев, не подать фреон в отсек.

Еще раз отметим: фреон не подается автоматически, потому что в отсеке могут быть люди, не включившиеся в ПДУ.

Но можно перепутать и подать фреон не в тот отсек. Такое бывало. Рабочие при сдаче корабля путали маркировку, и тогда при пожаре, повернув вентиль, подводники подавали фреон туда, где его меньше всего ожидали. Вот тогда и травился народ.

И еще о фреоне. Применяется он только при объемных пожарах в отсеках подводных лодок. Перед применением, повторюсь, все люди в отсеке должны быть включены в изолирующие средства защиты органов дыхания. Иначе – смерть от удушья.

Кроме того, после подачи в отсек фреона выходят из строя все электрические щиты и электронные схемы. То есть отсек после применения фреона перестает функционировать.

Так что на деле применять фреон при пожаре подводники не любят.

Теперь вернемся к сдаточной команде.

Лодка выходит на ходовые испытания, и это означает, что она не принята ВМФ. Сдаточная команда под контролем подводников проверяет работу каждого механизма и системы. Сдаточная команда – это представители промышленности, контрагенты, рабочие завода. Они могут быть очень хорошими специалистами в своей области, но в вопросах борьбы за живучесть подводной лодки – это балласт. Недаром от фреона в этом случае их погибло 17, а военнослужащих – 3. Они просто не понимают, почему надо все время носить с собой средства защиты органов дыхания.

Так что сдаточная команда – это что-то. Рабочие просто неуправляемы. Только и гляди, чтоб они чего-нибудь не сделали. А когда их больше сотни?

Обычно наш старпом, если на корабле появлялись рабочие, рядом с каждым из них ставил подводника, с тем чтоб он ходил за рабочим как тень и всегда видел, что тот делает, потому что разводные ключи, забытые рабочими в электрощитах, – это обычное дело. А такой ключ является источником короткого замыкания в щите и скоротечного пожара. Чуть качнуло – и забытый ключ уже чего-то замкнул.

Из 208 человек только 81 подводник.

81 умножаем на 2 – это 162. То есть 46 человек из сдаточной команды ходили по кораблю без сопровождения. Вот и доходились.

Это невозможно. В стране надо объявлять траур, а по телевизору все пляшут и поют, а если и появляется кто-нибудь, то рассуждает он о том, что «реактор в норме» и «остальные механизмы работают нормально».