Бич божий. Величие и трагедия Сталина. - Платонов Олег Анатольевич - Страница 53

По сути дела, Сталиным предпринимается попытка из советской власти, основанной на диктатуре коммунистической партии, создать советскую национальную систему, от которой был бы один шаг к полному возрождению национального русского государства.

На этом пути Сталин делает ряд решительных шагов к очищению госаппарата от космополитических элементов, привлечению в него честных, работящих и бескорыстных русских людей, развитию чувства русского патриотизма, проведению традиционной русской внешней политики.

На высшие государственные посты и в центральные, органы аппарата, по мнению Сталина, следует допускать только русских людей (включая малороссов и белорусов)[214]. И этой политике в послевоенные годы Сталин следовал неукоснительно.

Понятия «коррупция» в государственном аппарате при Сталине не существовало. Сама работа в центральных органах являлась привилегией, а блага имели такие размеры, которые не позволяли даже работникам центрального аппарата иметь что-то лишнее. Были случаи, когда семья инструктора ЦК из четырех-пяти человек жила в одной комнате коммунальной квартиры. В новых высотных домах с хорошими просторными квартирами жилье получали либо министры, либо крупные ученые, писатели, артисты[215].

После двух десятилетий правления еврейского интернационала многие учреждения и организации государственного аппарата, культуры, науки, искусства и других привилегированных сфер деятельности были сформированы преимущественно из лиц нерусского происхождения, прежде всего евреев. Так, например, доля евреев в этих сферах достигала нередко 30—60% и имела тенденцию к увеличению, так как занимавшие преимущественно ключевые и руководящие посты евреи предпочитали брать на работу только своих соплеменников[216]. Создавалась замкнутая, национально обособленная каста, осмеливавшаяся брать на себя право вершить делами русских людей. Конечно, такое положение не могло быть терпимо в государстве, в котором около 80% населения составляли русские (включая малороссов и белорусов). Сталин, сделавший опору на русских основой своей государственной политики, дает негласное указание о проведении национального регулирования кадров, чтобы обеспечить справедливые нормы представительства Русского и других народов России в государственном аппарате, культуре, науке, искусстве; отделы кадров получают ограничительные квоты на прием лиц еврейской национальности. Мера эта вызывает яростное противодействие со стороны некоторой части евреев, превративших ряд учреждений и организаций в еврейские вотчины и эгоистически усматривавших в этой справедливой национальной политике Сталина «антисемитскую кампанию».

Проведение политики национального регулирования кадров позволило к началу 50-х годов несколько улучшить состав государственного аппарата и других привилегированных сфер, хотя далеко не полностью освободило его от космополитических элементов. Яростная борьба против этой политики со стороны космополитов стала одним из главных разрушительных факторов в развитии Русского государства.

Патриотическое движение против «тлетворного влияния Запада, раболепия и низкопоклонства перед иностранщиной» охватило всю страну. В рамках этого движения в госаппарате СССР создаются Суды чести, ставшие своего рода органом общественного патриотического контроля. По поручению Сталина разрабатывается специальный Устав, в основу которого легло положение об офицерских судах, существовавших в Русской Императорской армии, цель которых заключалась в сохранении корпоративной чести офицерского сословия, для чего суды наделялись правом исключать из своей среды недостойных. Устав советских Судов чести ставил такую же задачу в целях «содействия делу воспитания работников государственных органов в духе советского патриотизма и преданности интересам Советского государства и высокого сознания своего государственного и общественного долга, для борьбы с проступками, роняющими честь и достоинство советского работника»[217].

На Суды чести возлагалось рассмотрение антипатриотических, антигосударственных и антиобщественных поступков и действий, совершенных руководящими, оперативными и научными работниками министерств СССР и центральных ведомств, если за эти проступки и действия они не подлежали наказанию в уголовном порядке. Суды чести имели право объявить обвиняемому общественное порицание или общественный выговор. Это решение суда приобщалось к личному делу работника и имело большое значение в его дальнейшей судьбе. В 1947—1948 годах Суды чести были избраны в 82 министерствах и центральных ведомствах, а также при Совете Министров СССР и ЦК ВКП(б). Партийными кураторами их были секретари ЦК ВКП(б) А.А. Жданов, А.А. Кузнецов, М.А. Суслов. Участие в организации Судов чести первых двух членов ЦК придало их работе русский патриотический характер. В юрисдикцию судов попадал весь слой высшей и средней партийно-государственной элиты и советской интеллигенции, включая министров союзного значения и секретарей союзных компартий. Русский патриотический характер этих судов был не по нраву многим представителям большевистской космополитической верхушки, которая всеми возможными путями стремилась освободиться от этого общественного патриотического контроля. После смерти Жданова и с возникновением так называемого ленинградского дела, одним из главных обвиняемых на котором был А.А. Кузнецов, Суды чести были незаметно ликвидированы.

Самым главным геополитическим итогом политики Сталина стало создание единого политического пространства от Берлина, Софии и Тираны до Бэйцзина и Пхеньяна, составляющего почти четвертую часть Земли. Это политическое пространство стало определяющим фактором мирового развития. Идеологически это политическое пространство противостояло системе хищного потребительства и паразитизма западного мира, причем динамика мировой системы, созданной Сталиным, имела успешный наступательный характер, вытесняя элементы западной цивилизации, заставляя ее постоянно отступать.

Подводя итоги территориальных изменений после войны, Сталин так оценивал сложившееся положение: «На Севере у нас все в порядке, нормально. Финляндия перед нами очень провинилась, и мы отодвинули границу от Ленинграда. Прибалтика — это исконно русские земли! — снова наша, белорусы у нас теперь все вместе живут, украинцы — вместе, молдаване — вместе. На Западе нормально. — И сразу перешел к восточным границам. — Что у нас здесь?.. Курильские острова наши теперь, Сахалин полностью наш, смотрите, как хорошо! И Порт-Артур наш, и Дальний наш, — Сталин провел трубкой по Китаю, — и КВЖД наша. Китай, Монголия — все в порядке... Вот здесь мне наша граница не нравится!» — сказал Сталин и показал южнее Кавказа. Речь, безусловно, шла о южных проливах, запиравших России выход в Средиземноморье. Здесь, признавался Молотов Сталину, «кое-что намечалось»[218].

По поручению Сталина Молотов прорабатывал вопрос о переходе Босфора и Дарданелл под контроль России. Вначале это предполагалось провести как совместное осуществление управления этими проливами СССР и Турцией. Сталин хотел оформить это через ООН. Как позднее рассказывал Молотов, Сталин говорил ему: «Давай, нажимай! В порядке совместного владения». Я ему: «Не дадут». — «А ты потребуй». Была даже сделана попытка ввести туда советские военно-морские силы. Однако момент был упущен: когда советские корабли вошли в проливы, там уже стояли английские суда[219].

У Сталина были попытки изменить и южные границы. Одно время он поддерживал претензии Азербайджана на увеличение его территории за счет Ирана. Грузия претендовала на район, примыкающий к Батуми, потому что в этом турецком районе когда-то жило грузинское население. Однако впоследствии Сталин отказался от этой, по сути дела, авантюры, которая привела бы к созданию очагов нестабильности на южных границах.