Воскресший, или Полтора года в аду - Петухов Юрий Дмитриевич - Страница 35

Черный мрак поглотил мое истерзанное, гниющее тело — поглотил, чтобы обновить его и восстановить. Но лучше б мне было умереть, уйти в ничто, раствориться в воздухе. Я долго летел в жуткую пропасть, и не было конца полету. Неужели все зря?! Я не испытывал физической боли, но душа моя стонала. Как и прежде рядом неслись полупрозрачные, членистоногие мерзкие черви, несущие спеленутых грешников на круги их мучений. Тысячи, десятки тысяч жужжащих, скотски зудящих перепончатокрылых земляных ангелов! Тысячи, десятки тысяч несчастных! Это была воистину дьявольская, бесконечная карусель. О, если бы жалкий, подлый и гнусный род людской мог бы видеть эти картины — все на Земле переменилось бы в миг… а может, и нет, ибо туп, глуп, скотоподобен и алчен человечишка в своих звериных вожделениях, даже зная о своей чудовищной участи и вечных мучениях, эта потная и скользкая тварь не сможет отказать себе в секундном наслаждении-грехе! О, человеки — порождение мерзости и гнуси! гибрид свиньи и обезьяны! не будет тебе прощения ни на том свете, ни на этом! Мне было жаль до слез этих новоявленных мучеников. Но я ничем не мог помочь бедолагам. Не ныне, не присно, не во веки веков.

На этот раз я упал не в океан пламени, а на прозрачную холодную льдину. И лишь затрещали от удара мои ребра, как лед стал нарастать, обхватывать их… не прошло и минуты, как я оказался впрессованным в ледяную глыбищу, наподобие какой-нибудь жалкой мухи в капельке янтаря. Чудовищная стужа сковала все тело, заставила трястись, выбивать зубами дробь. Не о таком отдыхе мечтал я!

Изнемогая, умирая, застывая и ни на секунду не впадая в забытье, провел я в этой глыбе вечность. И все это время сквозь толщу мутного льда видел я сидящего рядом со сложенными страшными крылами дьявола-хранителя. Он не избивал меня, не терзал, не мучил, не рвал своими кривыми клыками на куски.

Он просто сидел и все время смотрел на меня пустыми глазницами, будто и впрямь пытался меня понять и защитить.

— Гадина проклятая! — орал я как резанный. — Сгинь! Я все равно вырвусь от вас! Не удержите, суки!!!

Но он даже не пошевеливал своей острой костяной бровью… Поднимите мне веки, хе-хе!

Я видел, как проволакивали на ржавых крючьях мимо моей глыбы истерзанных людей, истерически хохочущих и кривляющихся. Вид у них был безумный. Но я-то твердо знал, что в аду никому не дадут сойти с ума — это был бы слишком легкий и сладостный исход для грешников. Нет, вся тягость положения и заключалась в том, что жертвы не теряли ясности сознания, лишь на время, очень короткое, могли впасть в омерзительный идиотизм или жутчайший маразм. Но тут же наступало восстановление и безысходное здравоумие.

Комментарии специалиста. Земной науке известны способы регенерации человеческого тела, а тем более сознания. И поэтому все описанное воскресшим представляется для нас или абсолютной фантастикой или делом отдаленного будущего. Тем не менее, теоретически наука не отрицает возможности постоянного самообновления организма и восстановления разрушенных клеток. Тот ученый, который разгадает загадку регенерации тел, спасет человечество и обеспечит практическое бессмертие людям. Но даже по самым смелым прогнозам это произойдет не раньше 2040–2050 гг., не многим из ныне живущих удастся дожить до того счастливого времени и получить вечную жизнь. Хотя иногда наука опережает самые смелые прогнозы. Мы не знаем, чем сейчас занимаются спеццентры «оборонщиков» США, России, Японии, ФРГ — а ведь они работают на третье тысячелетие, это не секрет. Кроме того, нам абсолютно неизвестны достижения инопланетных и иномерных цивилизаций, которые могли обогнать нас в развитии на миллионы лет — безусловно, для них проблемы регенерации просто не существует, как для нас не существует проблемы давным-давно изобретенного колеса. Чем глубже проникают исследователи в материалы документальных записок, тем с большим основанием они делают выводы, что речь идет вовсе не об «аде» или пресловутой «преисподней», а именно об ином пространстве-измерении. Теперь в нашей среде практически не осталось скептиков, сомневающихся в подлинности записок и объективности воспоминаний субъекта. Никакими галлюцинациями невозможно объяснить картину сложнейшего и упорядоченного мира, существующего вне нашего сознания. Этот мир объективен.

Мой дьявол-хранитель даже не оборачивался на истязуемых. Он все время глядел на меня. Ну и харя у него была! Ни один человек не представит себе такую. Даже в фильмах ужасов ничего подобного нет, там очаровательные милашки — я б этих режиссеров и актеришек, что всяких гадов играют, мордой бы в сковороду пылающую ткнул, а потом на рога ихним дьяволам-хранителям насадил, пускай повисят, поглядят, может, малость ума наберутся, ублюдки!

Время словно застыло. Я даже решил тогда, что все грехи свои искупил и эти сволочи меня на сохранение в глыбу впихнули, как в холодильник дохлую курицу, мол, в рай еще рано, или вообще дорога туда закрыта, но и мучить хватит, пускай, дескать, полежит. Только это глупости все были. Никогда человеческий слабый умишко не постигнет хода потусторонних сил…

С каждым часом, каждым днем — хотя никаких там дней не было и в помине, я продолжал считать время по земным меркам — зрение у меня становилось зорче. Это было как в сказке. Я видел сквозь лед сначала на сто метров, потом на пятьсот, на километр, на десять… никаких горизонтов в аду нет. И это очень жутко! Я начал видеть сотни жалких трепещущих тел, вмороженных в куски льда. И возле каждого сидел дьявол-хранитель. Каждый замороженный находился очень далеко от других, но все же глыбины были расставлены в каком-то бесовском порядке. Когда я глядел вверх, тоже видел эти прозрачные айсберги, они просто висели в пустоте и черноте. Что за смысл? Что за толк?! Непостижимо!

Временами до моих воспаленных, промерзших насквозь ушей доносился проникающий сип моего лютого врага, стерегущего меня. И от его слов бросало в адский пламень, будто внутри тела, прямо в голове взрывалась граната.

Говорил он всегда одно и тоже:

— Закрой глаза, червь! Смежи веки свои!

— Нет! — вопил я в ответ. — Ни-за-что!

И пялился на него.

Я знал, стоит закрыть глаза или опустить их — все! конец! из ада никогда не выйдешь! они станут полными властелинами твоей души! Это мне еще тот тертый мужик в могиле говорил. Ведь он выбрался. Выбрался! Значит, и я выберусь… не может того быть, что оплошаю…

Я верил тогда, что выберусь на землю, выползу из этого логова смерти и ужаса. Неужели каждый дьявол-хранитель, торчащий у каждой из тысяч глыбин, внушал замороженным то же, что и мне мой? Нет! Я не верил, что кто-то способен выдержать и миллионной доли тех пыток, что выдерживал я.

Не закрывать глаз — это было самым сильным испытанием, это было чудовищной мукой. Но я ни на миг не смежил век своих. Я пялился на дьявола, по сторонам, вверх, я выглядывал что-то… и зрение мое становилось сказочным, невероятным. Я начинал видеть насквозь!

— Закрой глаза, сволочь! — шипел хранитель. — Ты сразу обретешь покой и благость, подонок! Закрой глаза!

— Нет!

— Ты испытаешь блаженство! Ты забудешь про муки!

— Нет!

— Закрой глаза!

— Никогда!

— Смотри в мои бельма. Смотри!

Я впивался взглядом в его безглазые глазницы — и темнота проникала в мой мозг. Это было похлеще гипноза. Я умел ему противостоять. Меня трясло, выворачивало, бросало то в жар, то в холод. Но глаз я не закрывал.

— Нет! нет!! нет!!! — орал я безумно.

Самое страшное заключалось еще и в том, что я постоянно начинал различать в облике дьявола-хранителя свои собственные черты, да, он, не утрачивая дьявольской сущности и внешности, становился все более похожим на меня. Временами мне казалось, что это я сам стерегу себя, пытаю, стращаю, мучаю… но нет, это был именно дьявол, ни в одном смертном нет такого потустороннего наполнения, такой черной струящейся наружу изо всех дыр энергии ужаса. Значит, они обладали способностью впитывать в себя сущности душ и тел грешников? Именно тогда я подумал, что все это дьявольское отродье и живет вечно, потому что обновляется постепенно, втягивает в себя чужое из тысяч тел несчастных, высасывая пусть и черные, грешные, но все же души! Горе горькое!