Влюбленные беглецы - Картленд Барбара - Страница 18

– Пойдемте, – сказал он. – Эти ваши парни в любую минуту могут постучаться в дверь.

Maman начала торопливо собирать со стола тарелки и чашки, ставя их в раковину. Марине не стоило особых тру­дов, чтобы понять: хозяйка пансиона заметает следы. Навер­няка ей уже приходилось делать это и раньше, подумала Марина.

Maman уже поставила кофейные чашки в мыльную воду.

– Мерси, Maman, – сказал Карлос. – Спасибо. Я люб­лю вас, моя славная старушка. – Затем Карлос поцеловал ее, схватил Маринину косметичку и повесил себе на согнутый локоть ее жакет.

– Пойдемте, – сказал Жак и кивком указал на лестницу и, двигаясь почти бесшумно, с кошачьей грацией зашагал вперед.

Они поднялись на третий этаж, как неожиданно раздал­ся громкий звонок в дверь – решительный, требовательный.

– Как раз вовремя, – пробормотал Карлос. Поднявшись еще на два лестничных пролета и дойдя до самого верха, они вновь услышали протяжную трель звонка. Беглецы поняли, что Maman дала им достаточно времени, чтобы оторваться от преследователей, и только после этого открыла входную дверь. На последнем этаже они увидели узкую лестницу, ведущую прямо к чердачно­му окну. Жак пошел первым. Открыв окно, он помог Ма­рине выйти на крышу.

Опасливо сделав первый шаг, Марина не смогла удер­жаться от удивленного возгласа – внизу протекала серебри­сто-голубая Сена. На другой стороне реки виднелось величе­ственное серое здание собора Парижской Богоматери. По реке плыли баржи. Рассматривать далее панораму французс­кой столицы Карлос ей не дал. Он осторожно закрыл за со­бой чердачное окно и скомандовал:

– Иди следом за Жаком! Мы не можем терять попусту время.

Крыша была двускатной. Некоторые куски шифера от­сутствовали, а свинцовые переплеты потрескались на солн­це. Марине приходилось все время смотреть под ноги, чтобы каблуки не застревали в трещинах. Все крыши домов, каза­лось, смыкались друг с другом, и было трудно определить, где заканчивается один дом и начинается другой.

Марина всегда побаивалась высоты и сейчас с ужасом ожидала того момента, когда придется спускаться. Но, к сча­стью, расположение пожарных лестниц было таково, что бег­лецы проходили между домами по плоским крышам и бал­конам. Когда же наконец они спустились по ржавой лестни­це в маленький грязный дворик, Марина даже удиви­лась, что уже стоит на земле.

Двор располагался за домом лесоторговца. Здесь были навалены груды бревен, а через открытую дверь здания доносился звук пилы.

Жак быстро провел своих спутников к калитке, которая, очевидно, открывалась на улицу.

– Погоди минутку, – сказал Карлос. – Мне нужна машина. Ты не знаешь, где можно ее взять?

– У меня есть друг, который отвезет тебя куда угодно, – ответил Жак. – Разумеется, не бесплатно.

– Он далеко? – спросил Карлос.

– Примерно в трех минутах ходьбы от нас.

– Тогда сходи за ним, – требовательно произнес Карлос. – Мы подождем здесь. – Жак замешкался. – Передай ему, что я в долгу не останусь! – добавил Карлос. – И на твою долю тоже что-нибудь перепадет.

Достав из бумажника три стофранковые купюры, Карлос протянул их Жаку. Тот едва ли не выхватил их и немедленно положил в карман.

– Подожди здесь, – сказал он совсем другим тоном. – Если Анри окажется на месте, то я вернусь через несколько я минут.

– Если его не застанешь, все равно возвращайся и сообщи нам об этом! – приказал Карлос.

Через открытую калитку они увидели, как Жак бросился на другую сторону улицы.

– Какой неприятный молодой человек! – воскликнула Марина.

– Я его всегда недолюбливал, – согласился Карлос. – Он обращается с матерью ужасно, но она его любит и даже рада, когда он приползает домой, зализывать раны, просто потому, что оказался в очередной раз без гроша в кармане.

– Ну, по крайней мере сейчас он немного заработал, – сказала Марина.

– В данный момент этот мошенник, видимо, торгуется со своим дружком, чтобы и ему немного перепало за то, что он достанет для нас машину, – добавил Карлос.

– Ты и вправду думаешь, что люди, о которых сказал Жак, охотятся за нами? Откуда им знать о нашем местонахождении?

Ну, если только они следовали за нами от самого вокзала. Я бы сказала, что такое просто невозможно.

– Ты не понимаешь, насколько дело серьезно, – возра­зил Карлос. – Уверяю тебя, все гораздо сложнее, чем ты можешь себе представить.

– Тогда расскажи мне, – попросила Марина.

– Прямо здесь? Сейчас? – удивился Карлос, сделав вы­разительный жест рукой. Затем через плечо оглянулся туда, откуда доносился звук распиливаемого бревна. – Я расска­жу тебе все при первой же возможности. Потерпи немного, дорогая. – Посмотрев на ее озабоченное лицо, он неволь­но добавил: – Боже, разве не жестоко с моей стороны так поступать с тобой? Ты такая хрупкая, изящная, такая очаровательная. Мне хочется взять тебя на руки и отнести в какое-нибудь безопасное место, где уютно, спокойно и кра­сиво.

От его слов к лицу Марины прилила краска, а его любя­щий взгляд почти заставил ее забыть о грозящей им опасно­сти. Она заставила себя настроиться на спокойный лад.

– Разве здесь нет никого, к кому мы могли бы обратить­ся за помощью с просьбой о надежном пристанище? – спро­сила она. – А что, если мы пойдем к какому-нибудь частно­му лицу и расскажем о том, что происходит?

– Это не поможет, – ответил ей Карлос. – Этим мы лишь втянем в неприятности совершенно непричастных к этому делу людей, совсем как я втянул в него тебя.

– Но… – начала было Марина, отчаянно пытаясь вспомнить кого-нибудь из своих важных и влиятельных знакомых в Париже. Она знала столь многих людей и все же почему-то не могла представить себе, что сможет про­сто так прийти к ним вместе с Карлосом и попросить убе­жища. – Должен же быть хоть кто-нибудь, – с отчаянием в голосе произнесла она.

Карлос покачал головой.

– Мы должны полагаться исключительно на себя, – ска­зал он. – На тот случай, если у меня не будет возможности сказать это снова, – я люблю тебя! Ты самая красивая жен­щина. Я хочу поцеловать тебя. Мне никого и никогда в жиз­ни не хотелось так страстно поцеловать, как тебя.

Как можно здраво и трезво мыслить, когда мужчина про­износит такие слова!.

Двор, в котором они находились, был темным и тенистым. Марине казалось, что они с Карлосом стоят вдвоем где-нибудь на вершине мира. Их лица сблизились. И тут раздался шум подъезжающей машины, гудок клаксона. Калитка распахнулась, и во двор вошел Жак.

– Пойдемте, – сказал он. – Анри сказал, что машина в вашем распоряжении лишь два часа, затем ему нужно возвращаться. Сегодня днем у него какая-то важная встреча.

– Спасибо, Жак. Прощай и не расстраивай свою мать!

Карлос посмотрел на крошечный автомобиль марки «Пежо», стоявший на улице за калиткой.

– Наклони голову и побыстрее забирайся в машину. Не оглядывайся по сторонам! – велел он Марине.

Та без всяких вопросов и возражений повиновалась. Кар­лос помог ей сесть в машину, затем забрался в нее сам. Авто­мобиль тронулся с места.

– Куда ехать? – поинтересовался Анри, темноволосый, коренастый молодой человек, внешне чем-то похожий на уроженца страны басков.

– На юг, – коротко ответил Карлос. – Постарайтесь придерживаться главных автострад.

Услышав его слова, Марина удивленно подняла брови. Ей казалось, что было бы более уместно избегать больших дорог, но затем она вспомнила, что «они» наверняка имеют в своем распоряжении быстроходные машины и от «них» легче убегать на широком шоссе, чем на проселочной дороге.

Жаль, что у нее не было времени обсудить с Карлосом, куда они поедут. Она интуитивно чувствовала, что в Англии им было бы наверняка гораздо безопаснее, чем в любой другой стране. Однако все ее существо еще трепетало от его поце­луя, а губы сохраняли тепло его губ. Не важно, куда они поедут, – главное, что они вместе.

Они ехали по улицам Парижа, и ей казалось, что это безумный сон. Неужели все это происходит с ней? С Мари­ной Мартин, той, что всегда останавливалась в отеле «Ритц» или у друзей, проживающих на Елисейских Полях, с той, что обедала в шикарных ресторанах и посещала все самые важные светские вечеринки? Неужели это она тайком убегает из Парижа, толком даже не зная, куда именно, в пропахшем скверным бензином стареньком автомобиле, который ведет человек, явно отличающийся пристрастием к чесноку.