Военный мундир, мундир академический и ночная рубашка - Амаду Жоржи - Страница 12

Отогнав дочь от телефона, он снова уселся в качалку. В начале 1937 года генерал Морейра собирался баллотироваться в Академию Рио-де-Жанейро: всё тот же вер­ный Сабенса уже начал зондировать почву, но тут важнейшие военно-политические проблемы целиком заняли и время, и мысли генерала. Он активно включился в избирательную кампанию Армандо Салеса де Оливейры, который выдвинул свою кандидатуру на пост президента Бразилии, и помогал ему так рьяно и усердно, что газеты единодушно прочили генералу пост военного министра в новом кабинете, если, конечно, оппозиция одержит на выборах победу. Дона Консейсан, весьма склонная к мечтательности, несколько месяцев наслаждалась сказочными перспективами, которые открывались перед её мужем. Да, всего несколько месяцев, потому что в но­ябре произошел государственный переворот, объявивший Бразилию Новым государством, разогнавший парламент, запретивший политические партии, уничтоживший соперников президента. Генерал Морейра вместо портфеля военного министра получил отставку с пенсионом, облачился в пижаму – классическое одеяние отставников – и, поскольку времени у него теперь было в избытке, вернулся к мирным и усердным трудам на литературной ниве.

В газете «Коррейо до Рио» он возобновил еженедельное обозрение «В защиту родного языка», прерванное на время избирательной кампании, закончил редактуру третьего тома своих действительных и вымышленных «Историй из бразильской истории» – выход этой книги в свет совпал по времени с вакансией в Академии Рио-де-Жанейро и подвигнул верного Сабенсу возобновить усилия. Всё сулило удачу. Ах, если бы дело было только в академиках… Встреча Сабенсы с президентом должна была решить судьбу честолюбивого генерала и определить его дальнейшие действия: надеяться ли ему па победу или снять свою кандидатуру?

Звон церковного колокола возвестил полдень. Почему же Сабенса не даёт о себе знать? Свидание отсрочилось или предусмотрительный президент решил поддержать Ладейру, чтобы уберечься от его шуточек и эпиграмм? Генералу велено избегать волнений – сердце пошаливает…

Заслышав телефонный звонок, он едва сдерживается, чтобы бегом не броситься в комнаты. Дона Консейсан кричит:

– Это тебя, Морейра… – Она всегда зовёт мужа по фамилии, выказывая тем самым преданность и уважение. – Из Академии.

– Сабенса! – Генерал уже на ногах.

– Нет, это не Сабенса.

– А кто ж тогда?

– Доктор Родриго Инасио Фильо, член Бразильской Академии. Просит, чтобы ты назначил удобное тебе время для приёма делегации академиков.

Генерал колеблется. Похоже на розыгрыш, подстроенный негодяем Ладейрой: такие шутки дурного тона вполне в его вкусе.

– Он ждет у телефона.

Конечно, розыгрыш. Нахмурившись, генерал следует к телефону… Ну, если только это проделки мерзавца Ладейры, он дорого за них заплатит. Над генералом бра­зильской армии, пусть даже в отставке, никому ещё не удавалось издеваться безнаказанно.

ПОИСКИ КАНДИДАТА И КОНЬЯК «НАПОЛЕОН»

Имя генерала Валдомиро Морейры назвал Родриго Инасио Фильо, который был посвящен в замысел академиков и принял самое горячее участие в его осуществлении. Имя генерала было названо в тот самый момент, когда местре Афранио уже почти согласился признать правоту своего друга и кума Эвандро: ему оказалось не под силу найти генерала, притом напечатавшего хотя бы одну книгу, притом убеждённого антинациста, который не опорочил своё имя сделками с Новым государством и не побоялся бы вступить в схватку с полковником Перейрой. Антинацистов полно, чуть ли не все подряд; противников диктатуры значительно меньше, и они предпочитают не высказывать своих убеждений вслух; напечатанная книга имеется у очень немногих, да и те вряд ли решатся испытать на себе могущество и злобный нрав полковника… В кабинете Афранио двое друзей попивали коньяк (знаменитый «финь-шампань», названный в честь великого француза и воителя) и отбрасывали одну кандидатуру за другой.

– Не спорь, Афранио, он автор учебника математики… Не пойдёт.

– Этот никогда не осмелится выступить против Перейры.

– Этот подошел бы по всем статьям, будь он не майор, а генерал.

В дверях, посмеиваясь, появился Родриго Инасио Фильо, приглашенный принять участие в отборе кандидатов. В петлице у этого самого миролюбивого на свете человека друзья увидели розетку ордена Почётного легиона – это значило, что Родриго твердо решил принять участие в сопротивлении. Академик подошел к аристократической ручке доны Розариньи.

– Ваше превосходительство, рядовой необученный Инасио Фильо явился по приказанию вашего мужа. Всё это, разумеется, абсурд, но Бруно остался бы нами до­волен.

– Почему же абсурд? Не абсурдней войны, – ответствовал Эвандро.

Дона Розаринья налила вновь прибывшему рюмку коньяку и сказала:

– Ну-ка, Родриго, поднатужьтесь, достаньте нам генерала. Вы ведь знаете, каким требованиям он должен отвечать.

– Слушаюсь! Предлагается генерал Валдомиро Морейра.

– Валдомиро Морейра… Откуда я знаю это имя?.. – Местре Афранио напряг память. – Ну, откуда же?..

Несколько дней назад Родриго получил новую книгу генерала Морейры, автора полудюжины объемистых томов. Генерал был человек заметный: имя его было хорошо известно и в военных кругах, и в политических, не говоря уж о литературных, и часто упоминалось в газетах во время избирательной кампании Армандо Салеса, когда кто-то и познакомил Родриго с Морейрой. Дважды или трижды они встречались в обществе: на каком-то банкете сидели рядом, разговаривали о политике и литературе. Генерал, правда, не одобрял нынешних писателей, упрекал их в забвении или незнании норм португальского языка, но зато был настоящим, закаленным в битвах демократом, почему и оказался в отставке. Ярый антинацист, сторонник союзных держав – чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать его комментарии к ходу военных действий в «Коррейо до Рио», где он называет Гитлера «слабоумным выродком».

– Он до того пристрастен, что вопреки всякой очевидности не желает верить в победы нацистов.

– Что ж, остается только узнать, согласится ли он баллотироваться.

Местре Афранио было поручено собрать дополнительные сведения, и через двадцать четыре часа он с ликованием объявил:

– Сомнений нет: он наш!

В том же самом кабинете, потягивая всё тот же воинственный напиток галлов, он изложил основные вехи жизненного пути Валдомиро Морейры: принимал участие в конституционалистской революции[9], поддерживал Армандо Салеса, уволен в отставку лидерами Нового госу­дарства. Напечатал пять книг: три тома исторических рассказов, лингвистическое исследование и брошюру (раскуплена полностью) о боевых действиях в штате Минас-Жерайс в 1932 году. Честен. Порядочен. Несколь­ко самонадеян и упрям. Не боится ничего.

– Вот это его качество нам сейчас пригодится.

– Ты думаешь, он полезет в драку? – спросил Эвандро.

– Я в этом уверен… – Местре Афранио окинул за­говорщиков весёлым и лукавым взглядом. – Бьюсь об заклад, вам не угадать, чего именно добивается сейчас наш генерал. – Секундная пауза, глоток коньяку. – Он желает выдвинуть свою кандидатуру в Академию Рио-де-Жа­нейро!

– Быть не может! Ты шутишь!

– Я говорю чистейшую правду. Представь, что с ним будет, когда мы предложим ему место в Бразильской Академии. Он с ума сойдет! Кроме того, Сампайо Перейра ему не опасен: генералу и так нагадили, где только могли, и терять ему нечего. Он – наш! Родриго попал в яблочко.

– А книги? – Эвандро, задавая этот вопрос, даже понизил голос. – Книги-то у него каковы?

Родриго, не щадя себя для общего дела, прочитал последнее творение генерала.

– Очень самодовольно и категорично, но читать можно. Пишет без ошибок, чего вам еще? Грамматика – его божество. Гладко.

– Вот как? Вылизанный стиль?

– Вылизанный. Конечно, самое место генералу – в Академии Рио-де-Жанейро, но, кроме него, у нас никого нет.