Венгрия для двоих - Картленд Барбара - Страница 21

Через некоторое время в ней снова появилось буйство, присущее цыганским мелодиям.

Танцующие двигались все быстрее и быстрее.

Алета обнаружила, что танцует с несколькими мужчинами сразу, но внезапно осталась с одним князем.

Он прижал ее ближе.

К своему удивлению, Алета обнаружила, что без труда повторяет его движения, хотя никогда прежде она не танцевала ничего подобного.

Все быстрее и быстрее становился ритм, все убыстрялись и убыстрялись движения танцоров.

Наконец танец стал еще быстрее, чем был, и Алета почувствовала себя так, словно они с кня­зем возносятся в небо.

Их ноги больше не касались земли, и они па­рили, словно птицы.

Танец был стремительным и веселым, и когда музыка, наконец, смолкла, у Алеты захватило дух.

Она чувствовала себя так, словно только, что упала с огромной высоты обратно на землю.

Рука князя Миклоша все еще лежала на ее талии.

Когда Алета подняла лицо и посмотрела на него, князь заметил, как бурно вздымается ее грудь под тонким шифоном платья.

Девушка увидела в глазах князя огонь, но ска­зала себе, что это наверняка от пристрастия к цыганской музыке.

Гости аплодировали исполнителям, которые за­ставили их позабыть обо всем на свете.

Алета подумала, что только что все танцевали душой.

Князь увел Алету из бального зала в сад.

Она глубоко вдохнула ночной воздух, словно он мог унять сумятицу, царившую в ее мыслях.

Князь взял Алету под руку и повел мимо фон­танов по зеленому лугу с шелковистой травой. Они оказались у цветущих кустов. Пройдя сквозь них, они внезапно оказались у стеклянного домика, сверкавшего среди деревьев. Князь открыл дверь.

Войдя, Алета увидела, что домик заполнен ор­хидеями – белыми, сиреневыми, зелеными, ро­зовыми и другими любого мыслимого цвета.

Каким-то образом в полу домика были скры­ты светильники, освещавшие цветы.

Все это выглядело так прекрасно, что Алета, как зачарованная, замерла, глядя на цветы. Князь закрыл дверь. Он произнес:

– Я подумал, что ваше место именно здесь. Мне показалось, что вы сможете раствориться среди цветов, на которые вы так похожи. Тогда я никогда не потеряю вас!

Медленно, чувствуя смущение, Алета повер­нулась и посмотрела на него.

Она подумала, что ни один человек на земле не может быть красивее и великолепнее князя.

Его вечерний костюм прекрасно сидел на его худощавом атлетическом теле.

Воротник его белоснежной сорочки был зако­лот булавкой с большой жемчужиной.

Алета поняла, что в более торжественной об­становке, например, в присутствии членов коро­левской семьи, на одежде князя было бы гораздо больше украшений.

Их глаза встретились, и Алета с князем за­мерли, глядя друг на друга.

Наконец он произнес:

– Ты так умопомрачительно красива, так пре­красна, что навсегда останешься в моем сердце!

Алета хотела ответить, что и он навсегда оста­нется в ее сердце, но князь добавил:

– Я привел тебя сюда, чтобы попрощаться.

– Попрощаться? – переспросила Алета. – Я… я не знала, что завтра… мы уезжаем.

– Вы не уезжаете, – ответил князь. – Уез­жаю я!

Алета смотрела на него, широко открыв глаза от изумления.

Князь сердито сказал:

– Я только терзаю себя, но я не могу более мучиться!

– Я… я не понимаю! – пробормотала Алета.

– Я знаю, – ответил князь. – Я вижу каждую мысль в твоей прелестной головке, каж­дый вдох, который ты делаешь, каждое биение твоего сердца!

При этих словах Алета задрожала от перепол­нивших ее чувств.

Инстинктивно она положила руку себе на грудь, чтобы успокоить волнение.

– Я люблю тебя! – сказал князь. – Я люблю тебя так, как никогда еще не любил. Вот почему, сердце моей души, я должен уехать.

– Но почему… почему? – спросила Алета. – Я… я не понимаю!

– Ну конечно, не понимаешь, – был от­вет. – Ты так невинна, так желанна! Я хочу взять тебя на руки и отнести в мой домик в горах, где мы могли бы быть вместе, вдали ото всех.

Алета почувствовала, что все ее тело дрожит от странного волнения.

В глазах князя она увидела огонь, который никогда прежде не встречала.

– Будь мы там, моя любовь, – продолжал он, – я научил бы тебя любви, – не той холод­ной любви, которую мог бы дать тебе англичанин, а страстной, горячей венгерской любви, которой нельзя противиться!

Он говорил так неотразимо, что Алета ин­стинктивно шагнула к нему.

К ее удивлению, князь попятился.

– Не подходи ко мне! – сердито произнес он. – Я не осмеливаюсь прикоснуться к тебе! Если это произойдет, я сделаю тебя моей! После этого ты никогда не сможешь сбежать, а я никог­да не отпущу тебя!

– Ты… любишь меня? – тихо спросила Але­та, словно это было единственное, что она поняла из его слов.

– Я люблю тебя! – сказал князь. – Я люблю тебя страстно, яростно, пламенно! Но, до­рогая моя, драгоценная моя, я ничего не могу по­делать.

– П-почему?

– Ответ прост, так же. как эти цветы, чистые и непорочные. Разве могу я разрушить нечто та­кое прекрасное и совершенное?

Алета непонимающе смотрела на него. Звездный свет заиграл в ее волосах, и князь отвернулся, словно не в силах смотреть на нее.

Я не хочу говорить этого, – сказал он, – но было бы нечестно заставлять тебя теряться в догадках;

– Пожалуйста… скажи… объясни мне… о чем ты говоришь, – умоляюще попросила Алета.

– Я уже сказал тебе, что люблю тебя, – начал князь, – и думаю, что и ты хоть немного, но любишь меня.

Алета что-то согласно пробормотала, и он про­должил:

– Для меня было бы райским блаженством принять твою любовь и сделать ее частью моей, как это и есть сейчас.

Почти застонав, он добавил:

– Но этого я никогда не осмелюсь сделать.

– Почему же… скажи мне… почему?

– Потому, драгоценная моя, прекрасная моя англичанка, ты – леди. Если бы ты не была ею, если бы ты приходилась родственницей такому человеку, как Хевиц, который покупает и продает лошадей, я увёз бы тебя с собой и мы были бы очень, очень счастливы вместе!

Алета не издала ни звука. Она начинала понимать, о чем говорил князь, и чувствовала, что ее тело каменеет.

Князь взмахнул рукой.

– Этот путь не для нас, а моя семья ни за что не позволит мне жениться на тебе.

Эти слова прозвенели в ушах Алеты, словно похоронные колокола.

Она никак не могла понять, почему орхидеи вокруг не упали на пол, а покрывавшее их стекло не рассыпалось на мелкие кусочки.

– Ты видела моего отца, – продолжал князь. – Ты понимаешь, что если его старший сын возьмет себе жену из тех, кто не равен нам по крови, это разобьет ему сердце.

Алета не могла пошевелиться.

Она чувствовала леденящий холод, словно в ее теле не осталось ни кровинки, а вместе с кро­вью ушла и жизнь.

– С того самого момента, как я увидел тебя, я понял, что ты особенная, не похожая ни на одну женщину, которую я знал прежде, – говорил тем временем князь. – Когда ты стояла у балю­страды королевского дворца, тебя окружало сия­ние, и я сразу понял, что в мире нет никого прекраснее тебя!

На мгновение князь закрыл глаза руками, а потом произнес:

– С тех пор я не спал и думал только о тебе. Дни и ночи напролет твой образ пребывал со мной, пока я не решил, что меня преследует твой дух.

Он на мгновение умолк и добавил голосом, в котором звучало страдание:

– Потом ты вернулась, и вначале я был не­вероятно, непостижимо счастлив просто потому, что ты была со мной.

Его голос стал глуше.

– Все остальное ничего не значило для меня. Я только ждал момента, когда я смогу обнять тебя и целовать так, чтобы, в конце концов, мы могли думать только друг о друге.

Алета хотела сказать, что мечтала о том же самом, но князь продолжал:

– Нет нужды говорить, что ты ездишь вер­хом лучше любой другой женщины, которую я когда-либо видел. Тебя можно сравнить разве, что с императрицей – но, впрочем, это не важно.

Бросив на нее долгий взгляд, он сказал: